Григорий Завалько - Понятие «революция» в философии и общественных науках. Проблемы. Идеи. Концепции.
Может показаться, что спор идет исключительно по вопросам терминологии и хронологии: Ж. Дюби относит революционное рождение феодализма к X-XI векам; Ю. Л. Бессмертный – к более раннему времени и не использует термин «революция». На мой взгляд, расхождение глубже. Феодальная революция, когда бы она ни произошла – это приход к власти класса феодалов. Ю. Л. Бессмертный должен был либо доказать, что класс феодалов к власти не пришел, либо указать, когда это произошло. Он не сделал ни того, ни другого.
Отказ от термина «революция» ведет к отказу от поиска тех признаков, которые составляют понятие «революция», в первую очередь – революционной силы, которой в данном случае является класс феодалов. Не буду повторять сказанное на эту тему С. И. Ковалёвым.
Налицо слегка замаскированная абсолютизация другой крайности – непрерывности, игнорирующая сам факт появления нового. Как известно, из двух метафизических крайностей одна все-таки ближе к истине; здесь гораздо ближе Р. Фоссье и другие французские историки, хотя они, в свою очередь, абсолютизировали преемственность Рима и империи Каролингов.
В дальнейшем концепция феодальной революции подверглась критике и на Западе (Д. Бартелеми) [348]. Однако критика эта, справедливая в частностях, не дала иной (нереволюционной) версии возникновения феодального способа производства. Поэтому концепция феодальной революции по-прежнему имеет сторонников, хотя зачастую трактуется как исключительно политическая революция (Т. Биссон), заключающаяся в узурпации рыцарями права осуществлять вооруженное насилие [349].
Развитие феодального общества включает важный момент – освобождение городов из-под власти сеньоров. Иногда мирным, но чаще немирным путем европейские города в XI-XII веках (в Италии – с IX века) добивались независимости.
Степень ее была различной. Высшим уровнем являлось достижение политического суверенитета – статуса коммуны (Италия, Прованс, затем Северная Франция, вольные и имперские города Германии, Фландрия). Другие города добились лишь внутреннего самоуправления под верховной властью сеньора (Англия, государства Пиренейского полуострова, города на землях домена французского короля и немецких князей): «За городами обеспечивается лишь известная сумма гражданских прав; политической свободы (суверенитета. – Г. 3.) не существует» [350]. Однако и в том, и в другом случае возник новый, невиданный прежде тип города.
На революционный характер этого перелома первым обратил внимание Огюстен Тьерри (1795-1856), давший ему в книгах «Письма по истории Франции» (1827) и «Опыт истории происхождения и успехов третьего сословия» (1853) название «коммунальная» или «муниципальная» [351] революция.
«Это, – пишет Тьерри, – была настоящая социальная революция, прелюдия всех социальных революций, которые постепенно подняли значение третьего сословия; здесь колыбель нашей современной свободы» [352].
Более того, эта социальная революция – «величайшее социальное движение, какое только было от установления христианства до французской революции» [353].
Ликующий тон О. Тьерри был вызван политическими причинами: «коммунальная революция» давала ему аргумент в полемике с идеологами дворянства периода Реставрации. Те утверждали, что их права – это права победителей-франков; идеологи буржуазии в ответ выдвигали аргумент восстановления справедливости побежденными-галлами: от крестьянских восстаний до французской революции.
«Коммунальная революция» хорошо вписывалась в этот ряд, тем более, что Тьерри, видевший в расах основу классов, считал французские средневековые города римскими по происхождению, а их жителей – галло-римлянами, без германской примеси. «Коммунальная революция» оказывалась реваншем угнетенной расы.
Конечно, эти построения Тьерри – уже вне науки, однако открытие, что бы к нему ни побуждало, было сделано.
Поэтому понятие «коммунальная революция» пользовалось признанием историков, например, А. К. Дживелегова (1875-1952) [354]; приверженцем и популяризатором теории «средневековой революции городов» был П. А. Кропоткин [355]. Как и Тьерри, он очень сильно идеализировал средневековый город, так же не видя внутри него классовых антагонизмов.
В первой половине XX века научный интерес сместился с освободительной борьбы городов на их возникновение; соответственно, со средневековья – на предшествующий период. Популярность приобрели концепции историков, утверждавших неразрывность исторического процесса и отсутствие революционных сдвигов: Альфонса Допша (1868-1953), автора характернейшей метафизической формулы «История скачков не делает», и Анри Пиренна (1862-1935). «Коммунальная революция» была предана забвению; взамен появился термин «коммунальное движение», подразумевающий эволюционный характер перемен.
Дискуссии по проблеме истоков европейских городов (римские или германские, светские или церковные, торговые или ремесленные, основанные «снизу» или «сверху») были весьма плодотворны, выявив общую картину их эволюции. К настоящему времени среди историков утвердилось понимание того, что «предметом анализа должны стать не столько конкретные судьбы изолированных поселений, давших начало будущим городам, но общая обстановка в Европе X века с ее ростом населения, отделением ремесла от сельского хозяйства, расширением хозяйственных и культурных контактов. Создалась обстановка, требовавшая возникновения нового типа поселения, способного выполнить новые экономические, административные и культурные задачи, и именно в этой обстановке все – и развалины античного муниципия, и замок феодала, и монастырь, и епископский центр, и поселение купцов, и даже в определенных благоприятных условиях сельская община – могло превратиться в город… Многообразные пути смогли осуществиться только потому, что им благоприятствовала, более того, их вызвала к жизни создавшаяся в X-XI веках общественно-экономическая ситуация» [356]. Эта ситуация, как было показано выше – ситуация феодальной революции.
Таким образом, возникновение городов («нового типа поселения») – один из моментов феодальной революции. Феодальный способ производства с самого начала предполагает дуализм деревни, феодальной в узком смысле, и города, где формируется новый способ производства. Этот дуализм пока еще находится в рамках феодального способа производства в широком смысле, что находит политическое выражение в подчинении городов власти феодалов.
Ситуация качественно меняется, когда возникший в городе «купечески-бюргерский» способ производства [357], перерастает рамки феодализма. Наступает период следующей, уже не феодальной, а городской революции, ведущей к смене власти в городах: сеньоров сменяет городская верхушка («лучшие люди», в современной терминологии – патрициат); реже, после успешной борьбы с патрициями – цехи. Города добиваются политической независимости. Происходит социальная революция XI-XII веков, названная О. Тьерри «коммунальной революцией».
После нее феодальное общество изменяет свой характер и превращается в дуалистическое, основанное на двух дополняющих друг друга способах производства, феодально-бюргерское, эволюция которого ведет в исторической перспективе вперед – к абсолютизму и далее к капитализму, как в Англии и Франции, или вбок – к городам-государствам, как в Италии, Германии и Фландрии [358].
Важно подчеркнуть, что коммунальная революция не покончила с феодализмом. Городские коммуны были частью докапиталистического, а не капиталистического общества. Развитию капиталистических отношений мешала власть патрициата, тяготевшего к феодализации – как по сути (приобретение земель вне города), так и по форме (замки, посвящение в рыцари, ношение оружия, гербы, турниры и т.д.) [359].
Феодальное общество через патрициат постоянно утверждало свою власть над городом. Ответом на перманентную феодальную контрреволюцию был новый этап коммунальной революции (не замеченный О. Тьерри, чей кругозор был ограничен Францией) в XIV-XV веках, когда власть брали цехи (Берн, Цюрих, Льеж, Кельн [360], Страсбург). В Италии он прошел раньше – в XIII веке (Флоренция, Болонья). Но и это еще не было преодолением феодализма. Старый строй оставался сильнее редких «островов свободы».
Дальнейший прогресс был возможен при устранении политической власти всех прежних правящих слоев – как в деревне, так и в городе, что было достигнуто с установлением абсолютизма.
