Авигдор Эскин - Еврейский взгляд на русский вопрос
«Однажды рабби Йосей и рабби Хия, идя по дороге, говорили о Торе. Дойдя до слов «И была Сарай бесплодна, нет у нее ребенка» (Бытие 11:30), стал рабби Хия вздыхать и плакать:
«Бедственно то время, несчастен тот день, когда Агарь родила Ишмаэля».
«Почему? – спросил его рабби Йосей. – Ведь потом Сара родила, да какого сына!»
«Да, – ответил рабби Хия. – Ты видишь, и я вижу, но я слышал об этом от рабби Шимона. И я плачу о том времени, когда Сара была бездетна. Ибо Сара, видя, что не появляются у нее дети, предложила Аврааму свою служанку Агарь в наложницы, и та родила ему Ишмаэля. Авраам просил Б-га за Ишмаэля, и Всевышний ответил ему: «А про Ишмаэля Я услышал тебя; вот, Я благословил его, и распложу его, и многократно умножу; двенадцать князей произведет он, и сделаю Я его великим народом. А союз Свой заключу с Ицхаком, которого родит тебе Сара» (Бытие 17:20,21).
Ишмаэль был обрезан. Его ангел-покровитель спрашивает у Б-га: «Тот, кому делают обрезание, должен ли получить от Тебя награду?» Ответил Всевышний: «Да». Снова спросил ангел: «Почему же Ты не награждаешь Ишмаэля?» Ответил Б-г: «Они делают обрезание, однако не так, как положено. Кроме того, сыновей Ицхака обрезают на восьмой день, а мальчикам в роду Ишмаэля делают обрезание гораздо позже». Сказал ангел: «Все равно им полагается какое-то поощрение за исполнение Твоей воли».
«В этом-то и причина моих слез! Как поступил Всевышний с детьми Ишмаэля? Он отдалил их от истинной святости, однако отдал им святые места Земли Израиля на то время, пока страна будет пустовать. Святая Земля будет принадлежать детям Ишмаэля до тех пор, пока не исчерпается для них милость Б-жья в заслугу за то, что они делают обрезание. И они будут препятствовать евреям вернуться в свою страну. Сыны Эдома будут неоднократно пытаться отнять ее у ишмаэлитов, но не добьются успеха.
Будут кровопролитные войны, земля будет переходить из рук в руки, но сыны Эдома не получат ее».
И еще из Зоара: «И в то время пробудятся сыны Ишмаэля вместе со всеми народами мира, чтобы пойти на Иерусалим, как сказано: (Захария, 14:1): «И соберу все народы на войну против Иерусалима…» Поясняет рабби Моше Кордоверо: «Поскольку евреи создали свое царствие, то народы превратятся во врагов Израиля и заключат между собой союз, чтобы уничтожить его, – и тогда настанет «час бедствия Яакова», – но не смогут сломить его, ибо «в нем же его избавление».
И наконец: «Горе тому времени, когда Ишмаэль родился и обрезался. Что сделал Б-г. Он удалил сынов Ишмаэля от приобщения к Высшему, отдав им в удел Святую Землю за их обрезание. Сыны Ишмаэля будут владеть Святой Землей, когда та будет пуста… Они будут препятствовать сынам Израиля вернуться на свою землю до тех пор, пока их заслуга не будет возмещена».
Для израильских традиционалистов все перспективы прописаны в книгах библейских пророков, в профетических главах Талмуда и в каббале. Особое место занимает синтез мессианского и профетического иудаизма в учении Виленского Гаона. И это настоящий язык нового ближневосточного дискурса. Слово предоставляется израильским пассионариям, а также Исламскому Государству, Хамасу и Ирану. В рамках противостояния идей приведенные выдержки из Зоара прозвучат куда более актуально и для самых заядлых ваххабитов, нежели политически корректные заверения о взаимном признании или клятвенные обещания покончить с террором. Не заставят остыть и угаснуть миллиарды заморских долларов. Если кто истинно захочет понять сущность ближневосточного противостояния, то ему не помогут боле исследования резолюций ООН и манифестов «исторического права». Израиль оказался в эпицентре цивилизационных катаклизмов, что куда серьезнее декларируемой борьбы «против террора» и «за демократизацию».
Прогнозы на будущее ясны и драматичны. «Новый Ближний Восток» Рабина, Переса и Обамы становится полем битвы Израиля и Ишмаэля. Если и есть шанс на примирение в обозримом будущем, то оно может быть достигнуто только между радетелями Великого Израиля и исламскими фундаменталистами.
Вспоминается, как в начале 1998 года я находился два месяца в следственном изоляторе израильского ШАБАКа по сфабрикованным обвинениям. Напротив меня сидел активист и идеолог Хамаса, представившийся Джабаром. Мы не могли видеть друг друга, но регулярно переговаривались. Сначала обоюдная настороженность преобладала. Он слышал обо мне и о том, что инкриминирует мне ШАБАК. Но постепенно разговоры стали носить более открытый характер. Собеседник из Хамаса излагал мне свои идеи продвижения ислама. Я отвечал ему мессианской вестью Израиля. И каково было мое удивление, когда после десятка часов напряженных споров он сказал мне: «Если бы Израилем правил ты, то у меня не было бы никаких теологических оснований воевать с тобой. Но покуда Израиль остается рассадником американской культуры и западного образа жизни, я буду воевать беспощадно». Вышло, что мы смогли договориться. Как фундаменталист с фундаменталистом. И это после того, как Джабар услышал подробно об идее Великого Израиля из уст человека, который был заочно приговорен к смерти его же единомышленниками.
Этот тюремный диалог я включаю в свои прогнозы на будущее. Будучи реалистом, я оставляю очень незначительный шанс на возможность диалога с палестинцами. Но попытки говорить с ними на новом языке требуют внимания. Беда, что их куда больше клонит к Амалеку, нежели к Ишмаэлю. Скорее всего, близится новая война, которая обязательно должна закончиться нашей победой и полным бегством арабов с Земли Израиля. В любом случае, разговор пойдет именно на этом языке.
В этой войне мы выходим победителями. Не только на поле боя, но и в схватке между идеологиями и даже на поприще демографии. Бьюкенен заблуждался, как и Ричард Никсон. В эти дни куда более актуальны слова пророка Исаии: «И народ твой весь будет праведный, на веки наследует землю, – отрасль насаждения Моего, дело рук Моих, к прославлению Моему. От малого произойдет тысяча, и от самого слабого – сильный народ. Я, Господь, ускорю совершить это в свое время» (60: 21–22). И слова пророка Зехарии: «Так речет Господь Саваоф: опять старцы и старицы будут сидеть на улицах Иерусалима, каждый с посохом в руке, от множества дней. И улицы города сего наполнятся мальчиками и девочками, играющими на улицах его» (8:4–5).
Послесловие
Мы начали это исследование с той отметки разбора русско-еврейского симбиоза, на которой остановился Александр Исаевич Солженицын в своем труде «Двести лет вместе». Признавая метафизический аспект еврейской истории и русско-еврейского узла, писатель ограничился попыткой изучения «в плане историко-бытийном». Стеснив себя социальными и бытовыми аспектами, Солженицын повторил ошибку Достоевского, рассматривавшего «еврейский вопрос» вне его духовных и идейных корней. Тем не менее, мы встречаем у Солженицына отдельные попытки рассуждения и обобщения, и именно они представляют особую ценность.
Неоспоримо, благодарности заслуживает сама попытка писателя начать доброжелательный диалог с целью осознания множества аспектов совместной деятельности, покаяния и просветления. Ведь тема Израиля и еврейства была предана забвению на долгие годы в СССР, как говорится в тридцать первом псалме: «Забвен был, яко мертв от сердца, яко сосуд пропащий». На протяжение десятков лет она всплывала лишь косвенно, при дежурных криводушных осуждениях «израильской агрессии».
Вышло так, что вся духовная традиция Израиля вместе с ее конкретными носителями оказались вне круга обсуждения в книге Солженицына. Хуже того, мы обнаруживаем там и сям у него глумливую иронию в адрес еврейских мудрецов и святителей. Солженицын вторит в этом еврейским фанатам атеистического просвещения.
Вот и остались все главные вопросы русско-еврейского соприкосновения непонятыми и неразъясненными. Но всякий ужаленный хоть раз в жизни мучительной грустью этого переплетенья обречет свое сердце на соударение с дальнейшим процессом взаимного терзания. Мы выделяем душевное стеснение как преобладающее следствие русско-еврейского сопричастия на арене истории, но не отводим взгляда и от порожденных им чарующих жемчужин, и от мерцающих вдали перспектив обновленного сближения на переосмысленной основе.
Есть бесчисленное количество примеров для подтверждения нашего посыла о чрезвычайном чувственном накале русско-еврейской тематики. Обнаружим несметное количество обоюдных обид и жалоб с особо жгучей чувственной начинкой, но также и экзальтированное желание с обеих сторон найти единомышленников и понимающих людей на другой стороне. Найдись в наше время умелый сценарист и одаренный режиссер, причастные к обозначенной тематике, какой фильм мог бы выйти о том, что говорят и думают друг о друге евреи и русские!
Осмелимся утверждать, что психология неприязни берет начало у русских от привычного им обожествления еврея (или же сына еврейки, как в их традиции) Иисуса Назорейского. И они никак не могут простить евреям, что те не признают своего же брата Избавителем человечества и даже Самим. Отсюда же завышенные требования к евреям. Появление любого коломойского в нашем стане вызывает особо бурные реакции именно потому, что подсознательно русские ждут от нас совершенства.
