Газета "Слова и дела" - Газета "Слова и дела" №8-9 от 19.08.2014
Аналогичную по содержанию телеграмму советский лидер направил и президенту США Ф. Рузвельту.
«Мы, конечно, будем энергично противиться, - писал Черчилль Сталину 24 апреля, - какому-либо расследованию Международным Красным Крестом или каким- либо другим органом, на любой территории, находящейся под властью немцев. Подобное расследование было бы обманом, а его выводы были бы получены путем запугивания. Г-н Иден сегодня встречается с Сикорским и будет с возможно большей настойчивостью просить его от всякой моральной (если бы только моральная - там еще и политическая. - Г.Е.) поддержки какого-либо расследования под покровительством нацистов. Мы также никогда не одобрили бы каких-либо переговоров с немцами или каких-либо контактов с ними».
Примерно в таком же духе в своем ответе Сталину высказался и Рузвельт. При этом оба лидера союзных держав пытались поведение Сикорского свести к ошибке и выразили сомнение в его сотрудничестве в указанном вопросе с немцами (Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941-1945. М., 1957., т. 1, сс. 119-121, т. 2, сс. 59-61).
Но реакция союзников на действия поляков и сигналы Сталина была запоздалой и довольно вялой. А механизм немецко-польской антисоветской кампании стремительно набирал обороты. При этом эмигрантские политиканы вошли во вкус и, как обычно, «бежали» впереди паровоза», в данном случае - немецкого. Их поведение выходило за всякие рамки дипломатических, а тем более, союзнических отношений.
25 апреля народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов передал послу польского эмигрантского правительства в Москве Ромеру ноту Советского правительства о решении прервать отношения с польским правительством. В ноте, в частности, указывалось, что в процессе участия польской (эмигрантской) стороны во враждебной Советскому Союзу акции нацистов к так называемому расследованию «Катынского дела» за спиной Советского Правительства были привлечены профашистские элементы из оккупированной Польши и зависимые от немцев члены организации Международного Красного Креста. При этом польское эмигрантское правительство даже не сочло нужным обратиться к советской стороне с какими-либо вопросами или разъяснениями по этому поводу. «...Не остаётся сомнениий,- отмечалось в документе, - в том, что между врагом союзников - Гитлером и Польским Правительством имеется контакт и сговор в проведении этой враждебной кампании. Советскому Правительству известно, что эта враждебная кампания против Советского Союза предпринята Польским Правительством для того, чтобы произвести нажим на Советское Правительство с целью вырвать у него территориальные уступки за счет интересов Советской Украины, Советской Белоруссии и Советской Литвы» (Рабочий университет им. И.Б. Хлебникова. Немцы в Катыни. (Сборник документов). ИТРК, М., 2010., сс. 36-37).
Факт сговора по указанному вопросу польской эмиграции с немецко-фашистскими провокаторами подтверждался данными, полученными советской и английской разведками. Наиболее значимую роль в этом процессе сыграли министр внутренних дел правительства Сикорского В. Ваначек, его заместитель Либрах, подчиненный ему резидент разведки в Лиссабоне В. Ковалевский, министр национальной обороны Кукель, министр иностранных дел Ромер (бывший польский посол в Москве) и министр информации Кот (бывший посол, выдворенный, как указывалось выше, из Куйбышева).
Летом 1943 г. Ковалевский договорился через агента «Поу» с посланником гитлеровской Германии в Лиссабоне Хюне об обмене информацией по «Катынскому делу», а полученные из министерства иностранных дел рейха материалы направлял в указанные выше министерства эмигрантского правительства в Лондоне.
В то же время в распоряжении советской разведки оказались материалы английских спецслужб за апрель 1944 года, из которых следовало, что генерал Кукель в координации с Ковалевским, действовавшим по приказу министра внутренних дел, с помощью немцев вмешивался в дела Комитета Польского Красного Креста. Министр пытался заменить его руководство своими людьми и обеспечить таким образом внедрение в организацию агентуры польской эмигрантской разведки. (Вот оно - наказание ПКК за проколы в нацистском сценарии «расследования», которые допустили отдельные члены этой организации вместе с рядом представителей МКК в Катыни: заявление о невозможности установления более точного времени смерти «жертв Катыни», предъявление гильз от немецкого оружия, найденных на месте события, а также польской валюты, обнаруженной в одежде трупов, дата изготовлеия которой «не устраивала» немцев, и т.д.) В указанных материалах английской разведки, в частности, говорилось: «Было сделано специальное обращение к польскому президенту и первоначальные намерения генерала Кукеля ...были ликвидированы. Президент заявил, что из слышанного им совершенно ясно, что Польский Красный Крест хотели передать в руки тех же людей, которые его использовали в больших масштабах для шпионских целей в России, что послужило одним из поводов польско-русских разногласий». А один из источников информации Министерства иностранных дел Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии сообщил, что его выводы о непосредственной связи Кукеля с представителями германского правительства «основаны на методе, при помощи которого поляки вели недавно свои переговоры со швейцарскими властями, особенно с Международным Красным Крестом, и на выводах, сделанных некоторыми членами этой организации». (Тайны... сс. 452, 454-455, 457).
Последующие события показали, что прогерманская позиция польской правящей элиты в катынском вопросе вселила в ряды нацистских главарей надежду на сепаратный мирный выход из войны на Западном фронте. И гитлеровцы использовали появившийся шанс для развития контактов с англичанами и американцами через лондонских поляков. В ответ немцы пошли на ряд уступок польской эмиграции:
- согласие на преобразование Польского генерал-губернаторства в государство со своей конституцией, но с ограниченным суверенитетом (протекторат);
- рассмотрение просьбы по поводу облегчения режима переезда в Польшу и другие оккупированные немцами страны представителей «подпольного» польского движения с последующим установлением ими связи с Кукелем или его представителями;
- в конце 1943 г. германские военные власти освободили из заключения нескольких руководителей польских групп сопротивления и пр. (там же, сс. 443-444, 448, 476-479, 452).
Печальным результатом поддержки лондонскими поляками нацистской провокации явились не только разрыв советско-полъских отношений, но и правительственный кризис в шляхетской элите. В значительной части окружения Сикорского нарастало недовольство начавшейся (хотя и запоздалой) кадровой чисткой своих вооруженных сил. Таким путем Сикорский пытался избавиться от противников корректировки политического курса эмигрантского правительства. Генерал намеревался восстановить отношения с СССР, переориентировать свое правительство под покровительство США, принял решение об ограничении полномочий своего постоянного соперника и интригана Андерса, являвшегося, как известно, безропотным исполнителем воли англичан. Перед лицом этих проблем, а также изменения баланса сил в войне в пользу Советского Союза премьер всё более осознавал, что теряет последние шансы на власть в послевоенной Польше. Отсюда и его метания между Англией, Соединенными Штатами и Советским Союзом.
В этой связи Е. Климковский приводит в своих воспоминаниях следующие высказывания Сикорского: «Куда ни пойдешь - всюду измена... Но ничего, на англичанах свет клином не сошёлся... Разрыв с СССР является, собственно, результатом выходки - да, совершенно неразумной выходки - генерала Кукеля. Получилось очень скверно». По словам автора, при инспектировании войск Сикорский также высказывал претензию Андерсу по поводу его политики в Советском Союзе и вывода армии из СССР. Он подчеркнул, что «именно это явилось главной причиной произошедшего позже разрыва отношений, за что ответственность несет Андерс, а также, разумеется, и Кот». (Е. Климковский..., сс. 305, 309).
Читатель наверняка уже обратил внимание на то, что Сикорский в качестве главы правительства и верховного главнокомандующего сначала принимает сомнительные решения, а затем ответственность за негативные последствия их реализации сваливает на исполнителей. В этом плане можно согласиться с мнением Ю.И. Мухина о том, что Климковский в своей книге зачастую идеализирует поведение своего шефа, как, впрочем, и своё. Оба они отнюдь не являлись просоветски настроенными лицами. (Ю.И. Мухин. Гнуснейшие из гнусных, «СИ», N1-2 от 2.01.2014 г.). (В противном случае Сикорский не отдавал бы приказов, наносивших вред Советскому Союзу, а Климковский мог бы в 1942 г. остаться вместе с Берлингом на территории СССР для формирования будущего Войска Польского).
