Сергей Кара-Мурза - Статьи 1998-1999 г.
Второе условие — сдвиг в культуре. Терроризм обязательно требует оправдания. Наемные убийцы — совсем другой тип. Чтобы молодой человек стал террористом, надо исковеркать его систему ценностей. Его надо убедить, что в отношении его группы (социальной, религиозной, этнической и т.д.) совершена нестерпимая несправедливость, которая может быть смыта только кровью. Первую работу, чтобы направить мысли и чувства чеченцев к мести, произвели демократы из Москвы — старовойтовы и бурбулисы, нуйкины и приставкины. Вместо «народа, отбывшего наказание» чеченцы вдруг были превращены в «репрессированный народ». Кто же их «репрессировал»? Россия!
Речь не идет о том, чтобы оправдать тех, кто пошел в боевики и террористы — их ответ преступный и неадекватный, и активных террористов приходится уничтожать. Но если не понять их мотивы и видеть только патологическую кровожадность или корысть, то нет никаких шансов на то, чтобы лишить терроризм оправдания в среде чеченского народа. А без этого, только силовыми средствами, искоренить терроризм невозможно. Артиллерией и авиацией уничтожаются открытые боевики, а терроризм создается и укрепляется. Тут уж приходится выбирать меньшее зло. А «герой Афганской войны» Громов предлагает даже применить против террористов стратегическую авиацию.
Что изменилось? Разгуливает на свободе Грачев, передавший оружие террористам (а может, и взрывчатку?). Вещает гордый собой Черномырдин, спасший террористов Басаева. Все разом аплодируют Степашину, который специально съездил в район боевиков Хаттаба, все осмотрел и потом доложил, что там все в порядке, живут хорошие люди, ничего не замышляют против конституционного строя. Разве это — не должностное преступление? И разве не те же люди составляют сегодня политическую верхушку?
Все эти люди разваливали Россию и сознательно вели к отделению Чечни — зачем-то им было необходимо иметь внутри России криминальный анклав. В руках этих людей, пока они у власти, в инструмент разрушения России превращается любое действие — даже война за сохранение России. В этом трагедия наша, надо о ней и говорить. В этих людях и установленном ими порядке — корень терроризма. Это они запалили фитиль.
Устранит их Россия, восстановит справедливый строй — и исчезнет терроризм, как исчезло басмачество в Средней Азии. Хотя войны с терроризмом прекращать нельзя, как не прекращали войны против басмачей. Но в этой войне победы нет, есть только сдерживание. Победа — в политике, в Москве. Россия изначально, с Киевской Руси, вбирала в себя народы. Никакого «кордона» против своих внутренних болезней она создать не может. Болезни надо лечить, отсечь больные внутренние органы невозможно.
Сегодня Россия опять поставлена в точку неустойчивого равновесия. Ее легко толкнуть под уклон по такому пути, на котором она рассыпется или сожрет себя изнутри. Это можно сделать одним пальцем — если нет хотя бы пассивного сопротивления русских. И пойдут насмарку многовековые усилия народа, царей, воинов. Рассыпется Россия — растает и русский народ. А всего-то и требуется сегодня — задуматься и усомниться.
Одна надежда, что и военные, и чиновники, и масса простых людей поддакивают и козыряют политикам, а сами без шума делают свое дело с умом и сердцем. И этим ограничивают терроризм.
1999
Несовместимость с жизнью
Часто приходится слышать, что «Россия попала в стратегический капкан». Как это понимать? Так, что действия политического режима парализовали страну, и она стремительно выпадает из цивилизации. При том, что у нее есть все необходимое для здорового развития — земля и образованные люди, сырье и промышленность. Руки-ноги целы, но не двигаются.
Положение настолько необычно, что никого не поразил небывалый в истории факт: президент обвинен в геноциде собственного народа. Это чудовищное обвинение обсуждается совершенно серьезно, за него голосует большинство парламента, в него, если говорить начистоту, верят практически все граждане. То, что для отрешения от власти не хватило голосов — формальность.
Утешением, что «зато уничтожили империю зла», никого уже не убедишь, даже немногочисленных искренних врагов советского строя. Разговорами о «демократии» и «правах человека» и ребенка не соблазнить — после всего того, что мы повидали за десять лет. Нелепо уже звучат и ученые разговоры насчет того, что советский строй был, дескать, «неправильным» — нарушали какие-то там законы политэкономии. Что за чушь! Жизнеустройство оценивается не по книжкам, которых можно наплодить миллион и в которых мнение меняется каждые пять лет. Главное — получают ли дети достаточно молока, тепло ли в доме и боятся ли люди выходить вечером на улицу. По всем главным, жизненно важным показателям существование нормального человека в России резко ухудшилось. И не видно никаких признаков улучшения. Да, есть привыкание, но привыкают и к жизни в концлагере.
Как же нам понять, что за режим установился в России и куда нам двигаться? Прежде всего, надо бы отказаться от простых и привычных, но ошибочных понятий, которыми мы определяем этот режим. Ведь, дав ему неверное имя, мы выбираем для себя и неверную линию поведения. Этот режим не имеет ничего общего с либерализмом — ни в каком смысле этого слова, но Чубайса и Кириенко упорно называют «либералами».
Нет у этого режима и главных признаков капитализма. Ну какие это капиталисты, если они обкрадывают собственные фабрики и наворованное вывозят за рубеж! Нет у них ни цикла воспроизводства, ни купли рабочей силы. Капиталовложений не делают, а рабочим не платят. Капитализм — это превращение денег в капитал. У нас же прямо противоположное: капитал обращается в деньги, и они исчезают. Какой смысл присваивать этому режиму звание капитализма — высокое, хотя бы для многих и неприятное звание? Никак он на это звание не тянет.
Режим Ельцина пока что представляет собой необычный, в учебниках политэкономии не описанный полупреступный уклад. Дело не в конкретных личностях, а именно в укладе, который, будучи создан, уже подчиняет себе отдельных людей. При нормальном жизнеустройстве, хоть капитализме, хоть социализме, воровать опасно, а трудиться или вести дело честно — выгодно. И при таком нормальном укладе Гусинский был бы скромным сереньким искусствоведом, а Чубайс — таким же сереньким доцентом. Хоть у нас, хоть на Западе. На вершину богатства и власти их вынесла волна разрушения, и именно в бедствии и хаосе у них проявился талант, не нужный в благополучной стране. Сейчас — их время.
В привычные нам экономические формации этот уклад не вписывается, в нем есть что-то от капитализма, что-то от социализма, феодализма и даже рабства. Но все эти частные «что-то» не выражают его сущности, это — особое больное явление российской цивилизации. Такой режим не может стать производительным капитализмом западного типа, но не дает восстановить производительное хозяйство и советского типа, он паразитирует на хаосе — в этом наша трагедия.
Складываться этот уклад стал в начале века, с ним не могло сладить ни царское, ни Временное правительство. Царское хоть пыталось, а Временное просто махнуло рукой. Этот уклад был задушен сталинизмом (может, слишком жестоко), но с 60-х годов начал оживать, а потом и поднимать голову. К концу 80-х годов он изнутри сожрал советский строй и утвердил свой политический режим.
Сегодня, несмотря на тяжелые лишения и угрозу гибели, Россия переживает момент, который должен надолго решить ее судьбу. Именно когда нарыв вскрылся и этот уклад встал во весь рост, отбросил всякие маски, мы можем дать ему бой и вогнать ему в грудь осиновый кол. Раньше, когда он был переплетен с советским строем, бороться с ним было очень трудно, почти невозможно. Так корни пырея оплетают корни яблони — попробуй вырви. Горбачев в сознании людей был растерт, как плевок, только после того, как перестал быть советским руководителем.
Как же нам не упустить этот момент? Одно из условий — понять ответственность момента. Не имея массовой поддержки, режим балансирует на грани катастрофы и целенаправленно создает зоны нестабильности, шантажируя общество. Мол, тронете — будет хуже. Однако при этом режим вынужден соблюдать некоторые правила. Не потому, что привержен демократии, а чтобы не сплотить своих противников, которых пока что успешно удается стравливать. Значит, надо до последней возможности использовать эти правила. Прежде всего, это выборы пусть бесправной, но законной Государственной думы. Это представительный орган, и в момент острого кризиса ее законность может внезапно придать ей силу, чтобы резко оздоровить власть без тяжелых столкновений.
Сегодня спасение каждого, каждой трудовой семьи — в смене уклада, а не в свержении отдельных постылых правителей. И выбирать в Думу надо людей, которые видят корень бед. Таких, которые будут думать о стране, а не выторговывать лишнюю миску чечевичной похлебки. Нас довели до голода, чтобы мы только и думали об этой миске, и ею власть манипулирует: то одной области подкинет, то другой, то у шахтеров вырвет, чтобы дать учителям, то у учителей, чтобы дать офицерам. На этом пути нас всех ждет угасание.
