Алексей Пушков - Гроссмейстеры Зазеркалья
Эти призывы следует воспринимать серьезно. Тот же Подгорец зовет нанести по Ирану не просто бомбовый удар, а ядерный удар. «Иран, — вещает он, — это главный центр идеологии исламо-фашизма, с которой мы боремся с 11 сентября 2001 года». Исламо-фашисты, утверждает он, намерены построит мир, который будет подчинен их воле.
Однако пока мы видим другое: своей воле хочет подчинить мир та часть американской элиты, которая сейчас находится у власти. А ссылки на мировой терроризм служат просто прикрытием этих устремлений.
«Не существует такого феномена, как исламо-фашизм, — пишет известный американский обозреватель Пол Крюгман. — Такой идеологии не существует — это лишь воплощение неоконсервативных фантазий». «Утверждать, что Иран стремится к мировому господству, более чем глупо», — продолжает Крюгман. Но у этой истерии есть своя цель. По мнению Крюгмана, администрация Буша давно сделала ставку на раздувание страха и превратила его в основу политической стратегии США. Нынешний Белый дом изображает дело так, будто Америке угрожают отовсюду. И отсюда действительно недалеко до ядерных ударов по Ирану.
«Сумеет ли Джордж Буш покинуть свой офис, не начав войны против Ирана?» — задается вопросом газета «Интернэшнл геральд трибюн». И пытается доказать: бомбить Иран — безумие. «Помимо катастрофических дипломатических и экономических последствий для США, бомбовые удары неэффективны, поскольку сумеют задержать ядерную программу Ирана не более чем на несколько лет», — пишет газета.
Звучит разумно. То, что мы слышим от ряда ведущих американских политиков, звучит безумно. Но это совсем не значит, что в один ужасный день безумное не станет реальным.
03. 11. 2007
Лица светятся оптимизмом
В этом году Давосский форум совпал с обвалом на фондовых рынках. Как написала газета «Файнэншл таймс», «в эти дни в Давосе трудно было найти хотя бы одного оптимиста» — во всяком случае, такого, кто открыто признался бы в этом. Но далеко не все представители мирового бизнеса переживали по поводу спада на фондовых рынках, как американцы, французы или швейцарцы. Дело в том, что сейчас в мире возникли новые мощные центры силы — развивающиеся экономики. Прежде всего, они представлены такими странами, как Китай, Индия, Россия и Бразилия, государствами Юго-Восточной Азии, которые, напротив, демонстрируют большую уверенность в завтрашнем дне.
Как написала ФТ, «руководителей крупных компаний и финансистов из США и Европы окружали их коллеги из Азии и богатых нефтью государств Ближнего Востока, чьи кошельки полны наличности, а лица светятся оптимизмом».
В результате Давос-2008 стал смесью тревоги и оптимизма, прощания с прежней системой координат и предощущения нового, пока еще неизвестного миропорядка. Что же это будет за миропорядок? В какой мир мы сейчас вступаем? В каком мире будем жить?
Первая черта нового мира — повышенная нестабильность. Год-два назад в Давосе фиксировали удивительный феномен: уровень безопасности в мире падает, терроризм бьет по самым разным странам, но это никак не сказывается на экономическом развитии. Тогда рост мировой экономики казался стабильным и бесконечным. В этом году стало ясно: глобальная экономика столь же хрупка, как и глобальная безопасность.
Вторая черта нового мира — в нем не будет явного гегемона. Заявку на эту роль в самом конце XX — начале XXI века сделала Америка, но с ролью явно не справилась. Причем не только в Ираке. Как выяснилось, весьма уязвима не только американская армия, но и американская экономика. Разочарование в США, которое отличало Давос-2007, переросло в холодную констатацию медицинского факта: Америка утратила место безусловного лидера. «Это не просто обычный кризис, это конец целой эры», — отозвался на спад в США известный финансист Джордж Сорос. Кто-то пошутил: Сорос делает хлесткие заявления, что попасть во все газеты. Сорос рассчитал верно — он попал во все газеты, но не только из-за хлесткости своих слов. Сорос, в общем-то, попал в точку.
Третья черта нового мира: США, Европу, Японию, то есть традиционные развитые экономики все более подпирают и даже теснят новые центры экономической мощи. Главные жертвы мирового кризиса — западные «Сити-групп», «Мерилл Линч», «Морган Стенли», Ю-би-эс. Их главы уже отправлены в отставку или готовятся к ней. И именно китайские и другие азиатские банки пришли на помощь западным банкам и страховым кампаниям, которым грозила полная катастрофа.
Вот оно, новое лицо мировых финансов и мировой экономики. И не только финансов. За финансами следует перераспределение мировой технологической, а затем и военной мощи — и оно пойдет также в пользу новых центров силы.
Четвертая черта нового мира: слабеющий на глазах американский доллар. Уже ясно: доллар не способен в полной мере играть роль резервной мировой валюты. Но столь привычные нам «зеленые» пока еще нечем заменить. Поскольку эту роль еще не готовы взять на себя ни евро, ни китайский юань, а американская экономика по-прежнему остается самой мощной в мире.
И наконец, еще одна черта: все мировые институты, созданные после мировой войны, все символы западного господства типа МВФ или Мирового банка серьезно устарели. Устарела и «Большая восьмерка» — ее предлагают превратить в клуб 13 ведущих стран мира с участием Китая, Индии, Бразилии, ЮАР.
В конце концов, давайте взглянем на эти институты: все они были установлены после Второй мировой войны. В Совет Безопасности входят 5 стран, победивших в войне, окончившейся 62 года назад — неужели это до сих пор актуально. Так почему бы нам не собраться еще раз и не утвердить новые институты власти, которые бы отвечали современному устройству мира?
Но пока новая система всемирных институтов не создана, будет действовать старая. Джордж Сорос прав: позади целая эра, но переход к новой будет непростым и противоречивым. Америка легко не сдастся. Китай легко ее не опередит. Мы еще долго будем жить в парадоксальном сочетании старого и нового миров.
02. 02. 2008
Порочная философия
Популярность Обамы обнадеживает внешний мир: может быть, при Обаме произойдут сдвиги к лучшему. И Америка наконец-то признает: господствовать в современном сверхсложном мире даже ей не по зубам. Но не исключено, и даже более чем вероятно, что и при Обаме мы столкнемся со старыми американскими инстинктами. Сегодня их носителями выглядят в основном Джон Маккейн и, конечно же, Сара Пэйлин. Именно она нагляднее всего воплощает в себе главную идею американского и массового, и политического сознания — идею американской исключительности. Она состоит в том, что Америка — лучше всех, свободней всех, богаче всех и сильнее всех. А значит — ей и позволено намного больше, чем другим. Собственно, другим вообще позволено лишь то, на что дает добро Америка.
Впрочем, послушайте саму напарницу Маккейна. «Мы исключительный народ. Америка — исключительная страна», — обращается она к публике на одном из республиканских ралли. И если кто ее еще не понял, добавляет под крики и рукоплескания аудитории: «Вы все — исключительные американцы». Однако если кто думает, что это всего лишь примитивные лозунги от губернатора Аляски, то это глубокое заблуждение. Просто Сара Пейлин в силу простоты душевной выдает прямым текстом то, что другие американские политики говорить остерегаются. Но думают они точно так же. Так думал элитный Джордж Буш-старший, когда говорил о новом мировом порядке, который установит Америка. Так думал ловкий демократ из Арканзаса Билл Клинтон, когда бомбил Белград. Так думал и недалекий Джордж Буш-младший, когда отдал приказ об оккупации Ирака. Америка на все имеет право, поскольку это исключительная страна с исключительными правами.
Это убеждение прививали американцам еще отцы-основатели Соединенных Штатов — Вашингтон, Мэддисон, Гамильтон, Франклин. «Эта идея со времен отцов-основателей состоит в том, что Соединенные Штаты — не такая страна, как все остальные, и что у нее есть особая миссия построить город на холме, который послужит маяком свободы для всего человечества», — пишет известный американский обозреватель Роджер Коэн. Причем сама эта сомнительная для очень многих идея у него сомнения не вызывает. Его беспокоит лишь то, что, по его словам, «идея исключительности с недавних пор… превратилась в убежище для раздосадованной Америки, которая не готова признать подлинное состояние современного мира».
Сара Пейлин может быть неразвитой, необразованной и примитивной, она может считать, что имеет представление о России, поскольку видела ее берега с одного из островов Аляски, но по американским стандартам она вовсе не дура. Когда она кричит об исключительности Америки, она разыгрывает последнюю карту, которая есть у нее и Маккейна: противопоставить миру, меняющему на глазах — и меняющемуся не в пользу США, заклинания насчет исконной, природной, генетической, безусловной и неоспоримой исключительности Америки. Эта идея успокаивает и вдохновляет самую недалекую, и прямо скажем, тупую часть американского электората, которая, как и сама г-жа Пейлин, ничего не знает о внешнем мире, знать не хочет, не выезжала дальше Мексики — и недоумевают, почему в мире смеются над Бушем-младшем, когда он говорит, что в Испании говорят по-мексикански.
