Инна Соболева - Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года
Надежды Шерпа на скорые изменения странным образом оправдались: 11 марта 1801 года император Павел I скончался от «апоплексического удара»…
Но до своей столь «прилично» объяснённой кончины он ещё успел основательно испортить нервы бывшим союзникам. Убедившись в их коварстве, Павел начал уже не предвзято, уже не под постоянным, упорным и неослабным давлением англичан, уверявших его в том, что Наполеон – чудовище, грозящее гибелью всему человечеству, приглядываться к тому, что делает Первый консул Французской республики. И увидел то, что его весьма порадовало: Наполеон разогнал Директорию, а за ней и Совет пятисот. Не означает ли это начала конца революции? Похоже, Бонапарт понемногу уничтожает республику. Уж не стремится ли он к восстановлению монархии? Значит, понял, что именно монархия – самая совершенная система государственного устройства, способная обеспечить мир и порядок. Значит, Бонапарт и Павел Петрович – единомышленники? Зачем же им враждовать? Тем более что настоящий-то враг у них общий – Англия.
Справедливость этого взгляда подтвердит весь дальнейший ход событий. Так что не стоит доверяться историкам, которые, доказывая «невменяемость» Павла, утверждают, будто он «внезапно из ярого врага Франции обратился в её доброжелателя». Как бы ни относиться к Павлу Петровичу (а он и в самом деле постоянно давал основания для неприязни и неприятия), во внезапности перемены отношения к Наполеону его обвинить нельзя. Это была не перемена, продиктованная изменением настроения монарха (такое тоже бывало). Это был продуманный, взвешенный пересмотр внешней политики державы.
Наполеон первый обратился к русскому императору с предложением заключить мир и неизменный союз двух держав, объяснив, что не видит причин для вражды между Россией и Францией (что было совершенно справедливо). Павел ответил, что согласен на мир, так как хотел бы вернуть Европе «тишину и покой». Кроме того, попросил Бонапарта «сделать что-нибудь на берегах Англии, дабы тем заставить её раскаяться в своём деспотизме и в своём высокомерии».
Более того, желая делом доказать, что прекращает поддержку враждебных Наполеону сил, Павел отказывает в гостеприимстве Людовику XVIII, лишает того пенсии и обязывает покинуть Митавский замок. Для Людовика это, конечно, удар, но отнюдь не неожиданный. Ещё в августе 1797 года он писал: «Уже довольно давно я избавился от мысли, что меня восстановят на троне иностранные державы. Признание Республики Императором Павлом не замедлит и не ускорит падения Чудовища, но мне будет досадно, если Россия потеряет невинность».
Ну, по поводу невинности могут быть разные точки зрения. Во всяком случае, Первый консул был доволен.
«Наполеон после этого первого успеха, – писал один из выдающихся знатоков эпохи академик Евгений Викторович Тарле, – решил заключить с Россией не только мир, но и военный союз. Идея союза диктовалась двумя соображениями: во-первых, отсутствием сколько-нибудь сталкивающихся интересов между обеими державами и, во-вторых, возможностью грозить (через южную Россию в Среднюю Азию) английскому владычеству в Индии». В том, что Англия – их общий враг, не сомневалась ни одна из высоких договаривающихся сторон. Наполеон планировал организовать континентальную блокаду Англии, закрыв для торговли с ней все европейские порты. Эти слова стоит запомнить, потому что именно отказ Александра I участвовать в континентальной блокаде станет одной из главных причин нападения Наполеона на Россию в 1812 году.
План Наполеона был гениален, и, если бы его удалось осуществить, торговое могущество Англии потерпело бы окончательное крушение. Он предполагал лишить Англию Индии, средоточия её богатства и могущества, и никто не мог быть в этом деле ему лучшим помощником, чем Россия.
По разным источникам, план похода на Индию Павел и Наполеон то ли разрабатывали вместе, то ли предложил его один из них, а другой охотно согласился.
Этот поход многие считают ещё одним доказательством невменяемости Павла Петровича. Едва ли… Поход вполне мог достичь цели. Ошибка состояла в поспешности, в том, что он был не просто плохо продуман и подготовлен, а не продуман и не подготовлен вовсе. Тут уж в полной мере проявился характер Павла. Нетерпение было одним из главных (и роковых) его качеств.
Сохранились собственноручные рескрипты самодержца к атаману войска Донского, генералу от кавалерии Василию Петровичу Орлову. Из них очевидно: он планировал не завоевать, не оккупировать далёкую таинственную страну, а привести её в зависимость от России – установить русский протекторат над индийскими владетельными князьями и обеспечить выгодные для России торговые сношения с Индией.
Англичане были возмущены и, что греха таить, напуганы наметившимся союзом России с Францией. Мощная английская эскадра, под началом опытных адмиралов Уильяма Паркера и Горацио Нельсона, вышла из Ярмута в Балтийское море. Лорд Нельсон собирался наказать Данию и Швецию и уничтожить русский флот, зимовавший в Ревеле. О том, что угроза была реальной, свидетельствует письмо Нельсона к лорду Генри Аддингтону, датированное 5 мая 1801 года (в то время этот выдающийся политик только что занял пост премьер-министра, по его инициативе через три года будет заключён первый мирный договор с Францией, обещавший Европе мир, увы, только обещавший…): «Мы ещё не знали (тогда), – писал адмирал, – о смерти Павла, моё намерение было пробиться к Ревелю, прежде чем пройдёт лёд у Кронштадта, дабы уничтожить двенадцать русских военных кораблей. Теперь я пойду туда в качестве друга».
Из этого письма неопровержимо следует, во-первых, что только неожиданная кончина императора Павла спасла Россию и Англию от войны. Недаром многие предполагали, что заговор против Павла организован на английские деньги. Когда Наполеону сообщили, что в Петербурге убит император Павел, он горько воскликнул: «Англичане промахнулись по мне в Париже, но попали по мне в Петербурге!» Удар был воистину страшен: Наполеон очень рассчитывал на Россию.
По восшествии на престол император Александр направил в Лондон письмо, в котором заверял в своём желании укреплять дружбу и сотрудничество с Англией.
О том, какое значение придавал новый император нормализации отношений с «владычицей морей», свидетельствует дата, стоящая на письме: 20 марта. Не прошло и десяти дней со дня убийства отца, как Александр Павлович нашёл в себе силы написать послание, предотвратившее военное столкновение. Это был поступок миротворца. Но одновременно это был и первый шаг к конфронтации с Наполеоном.
Александр
Я так подробно рассказывала о внешней политике императора Павла для того, чтобы было ясно, на каком фундаменте строились отношения между его наследником Александром I и Первым консулом Французской республики генералом Бонапартом (скоро они сравняются в титулах: генерал станет императором – Наполеоном I).
Фундамент этот, важнейшей частью которого к концу жизни Павла Петровича стал союз с Наполеоном, оказался крайне непрочным. Как, впрочем, и обещанное молодым императором в Манифесте: «Мы, приемля наследственно Императорский Всероссийский Престол, восприемлем купно и обязанностей управлять Богом нам вручённый народ по законам и по сердцу в Бозе почивающей августейшей бабки нашей, Государыни Императрицы Екатерины Второй, коей память нам и всему Отечеству вечно пребудет любезна, да, по ея премудрым намерениям шествуя, достигнем вознести Россию на верх славы и доставить ненарушимое блаженство всем верным подданным нашим…»
Лукавство молодого красавца, взошедшего на российский трон, сначала осталось незамеченным: слишком уж радовалось большинство жителей России избавлению от власти его непредсказуемого батюшки. На самом деле тому кто дал себе труд вдуматься, уже из первого обращения императора Александра I к подданным было очевидно: он произносит красивые слова для того, чтобы успокоить стосковавшихся по екатерининской вольнице, замученных нелепыми распоряжениями Павла. Ничего конкретного новый государь не обещает. По существу, так и случилось. Хотя кое-какие радости, а ещё больше – надежды подданных ждали.
Первым шагом к свободе стало учреждение полуофициального Негласного комитета. В его состав вошли друзья и единомышленники: Виктор Кочубей, Павел Строганов, Николай Новосильцев, Адам Чарторыйский. Елизавета Алексеевна тоже присутствовала на заседаниях и наравне с мужчинами участвовала в обсуждении всех вопросов, касающихся реформ, конституции, свободы. Но все они, вольнодумцы и республиканцы, как только им пришлось заняться реальной политикой, стали неожиданно осторожны. Ничего удивительного: они наконец поняли, как мало знают страну, положение народа, особенно крестьян. Прежде чем их освобождать, нужно было во всем разобраться.
Обычно по случаю коронации новый монарх одарял сановников крепостными. Александр таких подарков не сделал, чем вызвал откровенное неудовольствие. Одному из недовольных молодой император твёрдо заявил: «Большая часть крестьян в России – рабы: считаю лишним распространяться об унижении человечества и о несчастии подобного состояния. Я дал обет не увеличивать числа их и потому взял за правило не раздавать крестьян в собственность». Это обнадёживало. Но и только.
