Анатолий Вассерман - Сундук истории. Секреты денег и человеческих пороков
Увы, руководство Украины всячески саботирует становление ЕЭП. Ведь украинский народ — неотъемлемая часть русского, так что удержать Украину вне России можно только постоянным провоцированием конфликтов. Следовательно, сформировать экспортонезависимый рынок можно только радикальными политическими переменами. А они ещё дальше от компетенции министра финансов, чем внутреннее субсидирование.
Итак, Кудрин внятно предупредил нас: дальнейшее развитие страны требует решений, выходящих далеко за пределы собственно денежных технологий. Теперь слово уже не за министром финансов, а за политическим руководством. Жду этого слова с нетерпением.
Выгодное милосердие[75]
Уже не первый год в СМИ то и дело мелькают трогательные сообщения о людях, страдающих болезнью Дауна, и упорных попытках множества добровольцев как-то справиться хотя бы с некоторыми их проблемами. Излечить даунизм на современном этапе развития биологии невозможно: наука пока не научилась — и даже многообещающие нанотехнологи не надеются — удалять из каждой клетки лишний экземпляр хромосомы 21, чья работа смещает выработку многих белков до уровня, выводящего из строя многие органы, включая мозг. Но при изрядном терпении можно, используя оставшиеся ресурсы организма, научить несчастного многим осмысленным навыкам и формам поведения — даже исполнению некоторых ролей в кино и на театре.
До нас борьба за благополучие даунов докатилась недавно. На Западе она началась заметно раньше. Сразу после того как некий менеджер додумался нанимать даунов на упаковку товаров в супермаркетах: со столь простой работой даже слабоумный справится, а платить ему можно куда меньше, чем здоровому — ибо скромность способностей заметно ограничивает потребности.
Ещё раньше Запад гуманно развернул массовую заботу о менее тяжких — и потому заметно легче социализируемых — инвалидах: слепых, ограниченно подвижных… Каждая очередная волна гуманизма поднималась сразу после того, как появлялись технологии, позволяющие соответствующей категории граждан активно участвовать в каких-либо отраслях экономики.
Так, производственная деятельность советского общества слепых была сосредоточена в основном на сборке устройств со множеством мелких лёгких деталей — работа едва ли не идеальная именно для чувствительного осязания. А повсеместное сооружение пандусов для колясочников развивается по мере формирования надомного офиса — от обычного телефона через модемную связь с офисным сервером к Интернету.[76]
На первый взгляд столь меркантильный подход может показаться циничным. Но с другой стороны, никто ещё не отменил древнюю притчу: чтобы человек был сыт один день, подари ему рыбу, а чтобы он был сыт всю жизнь, дай ему удочку. Новые времена внесли в неё только одно уточнение: удочку лучше не дарить, а продать в кредит, чтобы человек оказался должен заботиться не только о личных потребностях, но и о возврате кредита — то есть об интересах по меньшей мере тех, кому он должен отдать излишек своей рыбы (а значит — наловить её больше, чем требуется лично ему).
Увы, даже при нынешнем — ещё недавно невообразимом — уровне технологического совершенства зарабатывать может далеко не каждый. Да и рыночные превратности ставят благополучие инвалидов под угрозу куда серьёзнее той, что маячит перед здоровыми: чем меньше спектр возможностей человека, тем труднее отыскать новую нишу взамен скоропостижно закрывшейся.
Но все очевидные сложности не отменяют главного. По мере развития экономики — прежде всего по мере углубления разделения труда — всё больше членов общества могут самостоятельно удовлетворять свои потребности. Соответственно в простой благотворительности нуждается всё меньшая доля людей, а ресурсов милосердия на каждого страдальца приходится всё больше. Что делает общество в целом добрее и спокойнее.
Продолжение достоинств — недостатки. Раз уж разделение труда требует от каждого всё меньших способностей — растёт число тех, чьи способности превышают должностные требования. Хорошо ещё, если избыток личных возможностей уйдёт на развлечения вроде туризма или авторской песни, популярных в советские времена у нас, или привычный для американцев собственноручный ремонт дома. А что, если человек надумает что-нибудь противоправное или (ещё того хуже!) займётся подсиживанием начальника — всего лишь ради обретения простора для полного проявления своих талантов?
В Соединённых Государствах Америки термин overqualified стал едва ли не главной — хотя (во избежание обвинений в дискриминации) не всегда озвучиваемой — причиной отказа в приёме на работу. У нас он пока не общеизвестен — но многие (и работники, и работодатели) уже принимают его в расчёт.
Вдобавок умный — худший потребитель, нежели дурак. Он взыскательнее к качеству товаров и услуг, не склонен так же часто менять одежду и мебель… А уж принцип «не хуже, чем у Джонсов» его и вовсе не вдохновляет: что ему соседи, если он своим умом решает, как жить!
Рынок, как мифическое копьё Геракла, сам исцеляет нанесенные им раны. Раз в обществе слишком много умников — совершенствуются технологии массового оглупления. Сегодня в развитом обществе они, конечно, ещё далеки от идеала, описанного в романе Олдоса Хаксли «Дивный новый мир»: там эмбрионам, предназначенным в будущем для примитивных работ, добавляли в питательную среду спирт, замедляя развитие мозга и необратимо повреждая некоторые тонкие его структуры. Но и за пределами антиутопий очевидны немалые достижения на пути избавления от избытка разума.
Школа — и средняя, и высшая — вместо общих закономерностей, из коих каждый при желании может вывести полноценные рекомендации, преподаёт лишь конкретные рецепты для частных случаев, а уж навыки самостоятельного выведения правил и законов объявлены — в рамках концепций вроде позитивизма — вовсе несуществующими. Средства массовой информации распространяют в основном сведения об ужасах и скандалах, не особо заботясь об их достоверности. Развлечения, ещё недавно адресованные разве что пьяной толпе, объявляются высшими достижениями культуры. Мультикультурализм и политкорректность внушают равноценность первобытного примитива и плодов многовекового совершенствования. А чтобы никто не пытался рассеять эту дымовую завесу, ныне покойный Жак Деррида и его ещё живые последователи учат: мир есть текст, и за медлительной сложностью слов человеку заведомо не под силу постичь хоть что-то в скоротечной реальности — а потому не стоит и стараться установить истину, следует лишь фантазировать поизящнее.
Впрочем, как не все последователи Деррида доводят его деконструктивизм до логичного, полного и очевидного абсурда, так и политкорректность не всегда нацелена исключительно на оглупление. Так, защита прав гомосексуалистов обоего пола началась, когда выяснилось: не заботясь о детях, они в среднем успешнее гетеросексуалов в делах и карьере, так что выгоднее как клиенты.
В рамках разделения труда создаётся и множество рабочих мест, требующих сверхвысокой квалификации. Но чаще всего — узкой: в пределах прямых служебных обязанностей. А колоссальные нагрузки, неизбежные на такой работе, даже без целенаправленных усилий системы образования гарантируют: великий сыщик может не знать о гелиоцентрической системе мира (врач Артур Конан Дойл здраво оценил возможности своего персонажа), а великий инженер — вовсе не интересоваться политикой (хотя возможности политиков определяются в основном экономикой — то есть инженерным трудом).
Не зря ещё авторы «Козьмы Пруткова» ехидно отметили: «Специалист подобен флюсу: полнота его односторонняя». Нынче таких флюсов столько, что человек с нормальным кругозором и естественным интересом ко всему окружающему выглядит по меньшей мере белой вороной. Разве что в интеллектуальных играх такая модель поведения — общепринятая ещё несколько поколений назад — пока востребована. Но сами эти игры, увы, далеки от реальной экономики: существуют они лишь на спонсорские деньги, а потенциал их участников используется в лучшем случае с КПД старинного паровоза. За пределами же игровой тусовки её возможности известны столь мало, что даже меня — человека, мягко говоря, далеко не идеального и уж подавно не лучшего среди интеллектуальных игроков — то и дело провозглашают едва ли не гением.
Итак, современный рынок явно не умеет зарабатывать на умных. И всеми доступными средствами устраняет их — чтобы не помешали вести эффективный бизнес на тех, кто попроще.
Но ведь ещё недавно на предельно слабоумных (вроде даунов) тоже зарабатывать не умели. Родится новая коммерческая идея — и рынок всей своей мощью начнёт поднимать общественный интеллект. Скорее бы!
