Ноам Хомский - Прибыль на людях
Почти три года «толпы черни» держали в блаженном неведении относительно происходящего. Но не полностью. В третьем мире эта проблема стала животрепещущей к началу 1997 года. В Австралии новость просочилась в деловую прессу в январе 1998 года, вызвав шквал сообщений и обсуждений в национальной прессе; отсюда отрицательная оценка у сэра Энтони, выступавшего на заседании в Мельбурне. Пресса сообщала, что оппозиционная партия «предлагала правительству передать соглашение на рассмотрение в парламентский комитет по договорам перед тем, как подписывать его». Правитель ство отказалось предоставить парламенту подробную информацию или разрешить парламентский обзор соглашения. Наша «позиция по МСИ весьма отчетлива, отвечало правительство, мы ничего не подписали бы, если бы национальные интересы Австралии неопровержимо не предписывали бы сделать это». Словом, «что выберем, то и сделаем» или, точнее говоря, как наставляют нас наши хозяева и гласят общепринятые обычаи, «национальные интересы» будут определяться центрами власти, действующими в закрытых кабинетах.
Несколько дней спустя правительство под давлением согласилось позволить парламентскому комитету рассмотреть МСИ. Редакторы одобрили решение с неохотой: это оказалось необходимым в качестве реакции на «ксенофобскую истерию» «паникеров» и «нечестивый союз между группами поддержки, профсоюзами, защитниками окружающей среды и чудаковатым конспирологом». Они, однако же, предупредили, что после этой злосчастной уступки «для правительства жизненно важным является не отступать ни на шаг от решительной приверженности» МСИ. Правительство отвергло обвинение в секретности, заметив, что проект договора доступен в Интернете, благодаря группам активистов, которые его туда поместили после того, как он к ним просочился.
Мы можем себя ободрить: в конце концов, демократия в Австралии процветает.
А вот в Канаде, ныне столкнувшейся со своего рода инкорпорацией в Соединенные Штаты, которую ускорила «свободная торговля», «нечестивый союз» добился куда больших успехов. В течение года договор обсуждался в ведущих ежедневных га зетах и новостных еженедельниках, в прайм-тайм на национальном телевидении и на публичных митингах. Провинция Британская Колумбия заявила в Палате общин, что она «резко против» предлагаемого договора, отметив его «неприемлемые ограничения», касающиеся избранных правительств на федеральном, провинциальном и местном уровнях; его пагубное воздействие на социальные программы (здравоохранение и т. д.) и на охрану окружающей среды и управление ресурсами; необычно широкий диапазон определения термина «инвестиция», а также прочие удары по демократии и правам человека. Правительство этой провинции сильнее всего противостоит статьям, разрешающим корпорациям преследовать правительства в судебном порядке, тогда как сами корпорации никакой ответственности не подлежат и улаживают выдвигаемые против них обвинения в «не избираемых и никому не подотчетных арбитражных судах», которые следует образовывать из «специалистов по торговле»; суды эти будут работать, не учитывая доказательного материала, без гласности и возможности апелляций.
Поскольку покров секретности был разорван в клочья грубым шумом, доносившимся снизу, канадское правительство сочло необходимым заверить общественность, что ее интересам больше всего отвечает неведение. Эта задача была выполнена в теледебатах, проведенных национальной компанией Си-Би-Си, где выступил канадский федеральный министр внешней торговли Серджио Маски. «Хотелось бы полагать, что люди чувствуют себя уверенно, сказал он, благодаря честному подходу, которого, по-моему, придерживается наш премьерминистр», и «благодаря его любви к Канаде».
Такие слова обязаны всё уладить. Здоровью демократии к Северу от нашей границы ничего не угрожает.
Согласно Си-Би-Си, у канадского правительства как и у австралийского «сейчас нет планов, касающихся какого-либо законодательства по МСИ», и «министр торговли говорит, что оно, возможно, и не понадобится», поскольку МСИ это «просто продолжение НАФТА».
Дискуссия по этому вопросу проходила и в национальных СМИ Англии и Франции, но мне неизвестно, ощущалась ли там или где-нибудь еще в свободном мире необходимость заверить общественность в том, что ее интересам лучше всего служит вера в лидеров, которые «любят ее», «излучают честность» и стойко защищают «национальные интересы».
Не слишком удивительно, что дело приняло единственный в своем роде оборот в самом могущественном государстве мира, где «достойнейшие мужи» объявляют себя поборниками свободы, справедливости, прав человека и над всем этим демократии. Медиа-магнаты, разумеется, всё узнали и об МСИ, и о его далеко идущих последствиях; также всё знали интеллектуалы-публицисты и эксперты. Как уже отмечалось, мир бизнеса был и осведомлен, и активно замешан в эти дела. Однако, показав весьма впечатляющую выдержку (с исключениями, каковые можно счесть статистической погрешностью), свободная пресса преуспела в сокрытии сведений от тех, кто ей доверяет, непростая задача в сложном мире.
Корпоративный мир в подавляющем большинстве поддерживает МСИ. И хотя молчание препят ствует предъявлению улик, нетрудно догадаться, что те подразделения корпоративных организаций, которые заняты просвещением общественности, проявляют не меньший энтузиазм. Но опять-таки они понимают, что если «толпы черни» учуют происходящее, «абсолютное оружие» очень даже может быть расчехлено. Эта проблема имеет естественное решение. И вот мы наблюдаем за ним почти три года.
ДОСТОЙНЫЕ И НЕДОСТОЙНЫЕ ИЗБИРАТЕЛИ
У защитников МСИ один сильный аргумент: критики не располагают достаточной информацией, чтобы выступать вполне убедительно. Цель «покрова секретности» заключалась в гарантировании этого результата, и усилия увенчались некоторым успехом. Это в высшей степени драматическая правда для Соединенных Штатов, где работают самые стабильные и долговечные во всем мире демократические институты; США могут притязать на роль образца государственно-капиталистической демократии. Если иметь в виду этот опыт и статус, то неудивительно, что в Соединенных Штатах правильно понимают принципы демократии, а также прозрачно формулируют их в высших сферах. Например, видный гарвардский политолог Сэмюэль Хантингтон в своей книге «Американская политика» замечает, что власть должна оставаться невидимой, если она хочет быть эффективной: «Архитекторы власти в США должны создать силу, которую можно будет ощутить, но не увидеть. Власть остается сильной, если она остается в потемках; при солнечном свете она начинает испаряться». В том же году (1981) он проиллюстрировал свой тезис, разъясняя функцию «советской угрозы»: «Может быть, вам придется представлять [интервенцию или другие военные действия] в таком свете, чтобы создавалось ложное впечатление, будто вы собираетесь бороться с Советским Союзом. Именно это Соединенные Штаты непрерывно делали после принятия доктрины Трумэна».
В таких рамках «создавая ложное впечатление» ради обмана общественности и полностью исключая ее из процесса [принятия решений] ответственные лидеры должны проявлять свою сноровку в демократических обществах.
Тем не менее, несправедливо обвинять власти ОЭСР в тайном ведении переговоров. В конце концов, неким активистам действительно удалось, тайно раздобыв проект МСИ, поместить его в Интернет. Читатели «альтернативной прессы» и журналов третьего мира, а также зараженные «нечестивым союзом» следили за событиями как минимум с начала 1997 года. И в основном потоке публикаций никто не отрицает непосредственной причастности к событиям организации, «содействующей глобальным интересам американского бизнеса», и ее аналогов в других богатых странах.
Но имеется несколько организаций, за которыми как-то недоглядели: к примеру, Конгресс США. В ноябре прошлого года двадцать пять членов Палаты представителей отправили письмо президенту Клинтону, заявив, что переговоры по МСИ «привлекли наше внимание», предположительно благодаря усилиям активистов и заинтересованных групп. Они попросили президента ответить на три простых вопроса.
Во-первых: «Учитывая недавние заявления администрации, что она не может вести переговоры по сложным, многопроблемным и многосторонним соглашениям, не имея полномочий от «Fast Track», как получилось, что переговоры по МСИ близятся к завершению», ведь его текст «столь же запутан, как НАФТА или ГАТТ», а статьи «потребуют значительных ограничений для американских законов и политики регулирования инвестиций на федеральном уровне, на уровне каждого штата и на местном уровне?».
Во-вторых: «Как получилось, что переговоры по этому соглашению велись с мая 1995 года без какихлибо консультаций с Конгрессом или надзора с его стороны, особенно учитывая исключительные конституционные полномочия Конгресса по регулированию международной торговли?».
