Юрий Мухин - Асы и пропаганда. Дутые победы Люфтваффе
(В приграничных боях 1941 г. 8-й механизированный корпус потерял всю свою технику. Остатки корпуса должны были выходить по немецким тылам к своим пешком 650 км. С учетом раненых, оружия и боеприпасов ничего лишнего взять с собой не могли. Командовавший на тот момент остатками корпуса его комиссар Н.К. Попель зарыл все штабные и партийные документы, но мешок с деньгами из кассы корпуса к своим вынес. Попель понимал, что ему будет легче объяснить пропажу секретных документов, чем то, куда он дел деньги.)
Летчик-истребитель Василий Сталин за войну из старшего лейтенанта стал генерал-лейтенантом, но сбитых самолетов у него числилось всего 3. Все могли для него сделать, всем могли угодить, кроме этого. Вы же сами понимаете, что если бы в ВВС СССР существовали приписки сбитых самолетов (не в Совинформбюро — там их приписывали беспощадно), то уж Василию приписали их хотя бы для того, чтобы сделать его асом (в начале войны 5, а потом 10 сбитых самолетов).
Во второй главе я упоминал, что в конце 1941 года Сталин как нарком обороны дал приказ № 0299, установив количественные параметры для награждения летчиков. Помимо орденов, летчикам выплачивалось и денежное вознаграждение: «а) летчику-истребителю: за каждый сбитый самолет противника — 1000 руб.; за успешные штурмовые действия по войскам противника: за 5 вылетов — 1500 руб., за 15 вылетов — 2000 руб., за 25 вылетов — 3000 руб., за 40 вылетов — 5000 руб.; за уничтожение самолетов на аэродромах противника: за 4 боевых вылета — 1500 руб., за 10 вылетов днем или 5 ночью — 2000 руб., за 20 вылетов днем или 10 ночью — 3000 руб., за 35 вылетов днем или 20 ночью — 5000 руб.; б) каждому члену экипажа ближнебомбардировочной и штурмовой авиации: за успешное выполнение боевых заданий по разрушению и уничтожению объектов противника — за 10 заданий днем или 5 ночью — 1000 руб., за 20 заданий днем или 10 ночью — 2000 руб., за 30 заданий днем или 20 ночью — 3000 руб.; за лично сбитые самолеты противника: за 1 самолет противника — 1000 руб., за 2 самолета — 1500 руб., за 5 самолетов — 2000 руб. и за 8 самолетов — 5000 руб.; в) экипажу дальнебомбардировочной и тяжелобомбардировочной авиации: за бомбардировку промышленных и военных объектов противника — за каждую успешную бомбардировку — 500 руб., за успешные действия в ближнем тылу противника — в размерах, установленных для ближнебомбардировочной авиации; при действиях по политическому центру (столице) противника каждому члену экипажа выплачивалось по 2000 руб.; г) каждому члену экипажа ближне- и дальнеразведывательной авиации: за успешное выполнение заданий по разведке — за 10 заданий днем или 5 ночью — 1000 руб., за 20 заданий днем или 10 ночью — 2000 руб., за 40 заданий днем или 15 ночью — 3000 руб.»[92]
Надо сказать, что в целом с документальным подтверждением участия в боях, на основе которого можно было получить награду, в те годы было достаточно строго, особенно когда это касалось не тыловиков и штабистов, а фронтовиков. Вот Сухоруков спрашивает Голодовникова:
«А.С. Боевой вылет и воздушный бой, это же не одно и то же?
Н.Г.Нет. Боевой вылет мог быть и без воздушного боя. Часто, даже при встрече с воздушным противником, боевой вылет воздушным боем не заканчивался. Воздушный бой — это когда обе стороны стремятся решить свои задачи в маневренном бою, где активно атакуют противника. Если активного маневренного боя нет, значит и воздушного боя ты не вел. Вот, например, прикрываем мы конвой. И тут начинается! «Справа «мессеры»!» Мы туда. Стрельнули на встречных, разошлись. «Слева «юнкерсы»!» Мы к ним. Они нас увидели, сбросили бомбы в море, отвернули. «Сзади «мессеры»!» Мы опять им навстречу, мы стрельнули, они стрельнули, разошлись. Вот так мотаешься над конвоем туда-сюда, прилетаешь домой мокрый, хоть выжимай, но это воздушным боем не считалось. Просто боевой вылет.
А.С. Как вы считаете, Хартман действительно сбил 352 самолета?
Н.Г.Сомневаюсь. У немцев довольно легко победы подтверждались, часто было достаточно только подтверждения ведомого или фотоконтроля. Собственно падение самолета их не интересовало, особенно к концу войны.
А.С. А у нас?
Н.Г.Тяжело. Причем с каждым годом войны тяжелее и тяжелее. Со второй половины 1943 года сбитый стал засчитываться только при подтверждении падения постами ВНОС, фотоконтролем, агентурными и другими источниками. Лучше всего — все это вместе взятое. Свидетельства ведомых и других летчиков в расчет не принимались, сколько бы их ни было.
А.С. То есть, если я понял правильно, сбитые не засчитывались без постороннего подтверждения?
Н.Г.Да. У нас случай был, когда наш летчик Гредюшко Женя одним снарядом немца сбил. (Кстати, он потом стал летчиком-испытателем вертолетов в Камовском бюро и прославился тем, что первым посадил камовский вертолет на палубу крейсера.) Они шли четверкой и сошлись с четверкой немцев. Поскольку Гредюшко шел первым, то пальнул он разок из пушки, так сказать, для завязки боя. Был у нас такой гвардейский шик — если мы видели, что внезапной атаки не получается, то обычно ведущий группы стрелял одиночным из пушки в сторону противника. Такой огненный мячик вызова: «Дерись или смывайся!» Вот таким одиночным и пальнул Женя издалека, а ведущий «мессер» возьми да и взорвись. Попадание одним снарядом. Остальные «мессера», конечно, врассыпную. В общем, уклонились от боя. Поскольку летали над тундрой в немецком тылу, подтвердить победу никто не мог. Ни постов ВНОС, ни точного места падения немца (ориентиров никаких). Да и как искать — упали одни обломки. Фотоконтроль тоже ничего не отметил, издалека стрелял. Расход боекомплекта — один 37 мм снаряд на четыре самолета. Так эту победу ему и не зачли, хотя три других летчика прекрасно видели, как он немца разнес. Вот так. Постороннего подтверждения нет — сбитого нет. Только потом неожиданно пришло подтверждение сбитого самолета от пехотинцев. Оказывается, этот бой видела их разведгруппа в немецком тылу (возвращались к своим, тащили «языка»). По возвращении они этот воздушный бой и сбитого немца отметили в донесении. Бывало и так».
Это сегодня деньги воруют без счета, Чубайсу коробками носят. А тогда время было совсем другое.
Интеллигенция
Когда я писал о мировоззрении русского (советского) народа, я совершенно не имел в виду соответствующую интеллигенцию. Она, простите за грубость, в зад Западу без мыла лезет и в своем рвении оклеветать и унизить русский народ удержу не имеет.
Низкопоклонство наших историков просто угнетает. Вот книга о немецком истребителе Ме–110, ее автор пишет: «Самым северным театром военных действий на Восточном фронте, где применялись Bf 110, стало Заполярье. На Крайнем Севере у немцев в составе 5-го воздушного флота с норвежских аэродромов против советских войск действовали Bf 110 из II/ZG76 и l.(Z)/JG77».[93]
Как видите, автор — человек умный, и в отличие от меня он называет самолет конструкции В. Мессершмитта не как я — Ме-110, а по-немецки — Bf 110. Поэтому нелишне будет пояснить, что этот автор написал в этих двух предложениях.
В немецкой истребительной авиации основным тактическим звеном была, как и у нас, эскадрилья, состоящая из 12 самолетов, правда, у немцев она называлась Staffel. Три эскадрильи плюс самолеты командования у нас составляли авиационный полк со своим номером, знаменем и правами части. А у немцев три эскадрильи со штабом составляли авиагруппу (Gruppe). От двух до четырех полков у нас входили в состав авиадивизии, а у немцев три-четыре авиагруппы составляли эскадру (Geschwader). Эскадры получали личный номер, порой и личное имя, и входили в разных количествах в состав немецких воздушных флотов. В истребительной авиации было четыре типа эскадр: охотников (Jagdgeschwader), сокращенно — JG (Jagdgeschwader (JG) — Истребительная Эскадра (дивизия) состояла из трех Групп (с середины 1943 года к ним добавилась четвертая) штабного штаффеля.); разрушителей (Zerstorergeschwader), сокращенно — ZG; ночных охотников (Nachtjagdgeschwader), сокращенно — NJG и инструкторские (Lehrgeschwader), сокращенно — LG. Соответственно 52-я истребительная эскадра сокращенно записывалась как JG 52. А группа в эскадре сокращенно обозначалась римской цифрой через дробь, т. е. 3-я группа 52-й эскадры записывалась как III/JG 52. Эскадрильи в эскадре имели сквозную нумерацию и записывались арабской цифрой через точку и дробь, т. е. 8-я эскадрилья (входившая в состав третьей группы) записывалась как 8./JG 52.
Таким образом, вышеприведенную цитату следует понимать так: немецкие войска, пытавшиеся взять Мурманск, поддерживала 2-я группа 76-й истребительной эскадры тяжелых истребителей—«разрушителей» и первая эскадрилья 77-й истребительной эскадры, которая тоже была укомплектована тяжелыми истребителями Ме-110, почему в ее названии появилась буква Z в скобках. Итого: 40 самолетов в авиагруппе и 12 — в эскадрилье, в сумме 52 самолета. Все бы ничего, но уже через абзац этот историк пишет: «Необходимо отметить, что в небе вокруг Мурманска в начале Великой Отечественной войны сложилась нетипичная для того периода ситуация. Там, к июлю 1941 года, советская истребительная авиация имела почти семикратное превосходство».[94] В связи с чем?! Даже американцы пишут, что на Северном флоте к началу войны было всего 114 самолетов всех типов, из которых менее половины составляли истребители100, т. е. у тебя только одна из минимум трех авиагрупп 76-й эскадры немцев равна по силе всем истребителям Северного флота, но ведь была же еще и 77-я эскадра легких истребителей Ме-109. Откуда же взялось «в семь раз» даже с учетом нашей фронтовой авиации?[95]
