Станислав Бышок - Евромайдан имени Степана Бандеры от демократии к диктатуре
ВО «Свобода» имеет ряд существенных отличий от своих западных партнеров по идеологии. Согласно главенствующей идеологеме партии, основная угроза для страны исходит не от «внутренней оккупации» (в стране мало мигрантов и отсутствует Исламский фактор), а от вероятности внешней агрессии. Желание сохранить Украину в качестве ближайшего партнёра России и удержать её в сфере своих интересов, озвучиваемое политиками и руководством России, воспринимается украинскими националистами с явным недоверием, а порой и с ненавистью. Любые разговоры о возможном вхождении Украины в Таможенный союз ещё до крымского кризиса вызвали бурю негодования у членов партии.
Напомним, что русофобия партии значительно превосходит распространенную на Западе концепцию «Сионистского оккупационного правительства» (Zionist occupation government, ZOG), которая имеет типичную конспирологическую форму и, соответственно, существует преимущественно в головах ее адептов. Русофобия партии выражается в неприятии всего русского, начиная с русского языка и культуры и заканчивая русским бизнесом. Неприятие любой политики Кремля в отношении Украины поддерживается широким кругом националистически настроенных украинских граждан и организаций.
Снова обратим внимание на географические особенности концентрации партийного электората. Выше мы продемонстрировали несомненный успех партии на всеукраинском уровне. Вместе с тем следует учитывать в значительной степени ситуативный выбор этой партии избирателями на парламентских выборах 2012 года. Вряд ли можно говорить о четком, идейно спаянном электорате, однородном в Галичине и Центре, на Востоке и Юге. Очевидно, что побудительные мотивы в разных регионах были различны.
Кредит доверия, который получила партия, пока еще связан не с тотальным распространением идей украинского национализма в центре и юго-востоке страны, а, скорее, с поддержкой партии как незапятнанного, относительно нового политического явления, способного противостоять «старым лицам» политического истеблишмента[134]. Многим до сих пор трудно поверить, что мотивы большей части избирателей «Свободы», живущих вне галицких областей, имели идеологическую мотивацию.
Апелляция к ОУН, УПА, Бандере и другим ключевым субъектам националистической (она же официальная) версии истории Украины XX столетия имеет стойкую мировоззренческую платформу только на своей малой исторической родине — Галичине и Волыни. Однако история знает немало примеров, когда каждодневная систематическая работа по изменению мировоззрения определенных слоев населения, усиленная нарастающим экономическим кризисом, приводила к стремительным переменам в настроениях и радикальному изменению политической ситуации.
Именно постоянные отсылки к истории освободительной борьбы украинского народа с «большевицко-москальскими оккупантами» и работа над становлением культа предшественников-героев позволила партии добиться стабильной поддержки в западных областях страны. Какими будут действия «Свободы» вне этих регионов, учитывая спорный и потенциально конфликтогенный характер «бандеровской» мифологемы, предугадать сложно. Перед партией стоит задача удержания полученных результатов, и, по возможности, расширения электоральной базы за счет новых тактических и, очевидно, идеологических решений, которым будет противостоять традиционный костяк западно-украинского партийного актива.
Культ Степана Бандеры в западных областях страны и общесоциальная риторика в центре и на востоке позволили партии набрать феноменальное количество голосов на парламентских выборах 2012 года. Насколько эти результаты стабильны, покажут выборы в местные органы самоуправления и президентская кампания Олега Тягнибока. Если в западно-украинских регионах старый рецепт успеха, скорее всего, сработает снова, то в остальных — неизвестно. До событий «Евромайдана» многим представлялось возможным, что отсутствие полновесной альтернативы в Галичине и на «материке» может еще раз подыграть партии. Однако после фактического самоустранения, если не самоубийства «Партии регионов» и появление на политическом поле Украины новых радикальных сил, задача «Свободы» существенно усложняется. Главный враг устранён, а на выборах соревноваться между собой будут исключительно (бывшие) оппозиционные силы.
Узкорегиональная электоральная ниша характерна для многих праворадикальных организаций Европы. В качестве примера можно назвать «Фламандский интерес» в Бельгии или «Лигу Севера» в Италии. Разница в том, что вышеназванные организации имеют сепаратистский, региональный характер, в то время как «Свобода», напротив, стремится к всеукраинскому статусу, основанному на унитарной, якобинской, националистической модели. Это идёт вразрез с современными тенденциями к регионализации Европы (Шотландия, Каталония, Баскония, Гагаузия).
Главный вопрос, который определит политическое будущее партии, — удастся ли ей создать стабильные электоральные кластеры на Левобережной Украине?
Один из способов завоевания симпатий со стороны избирателей, который использует «Свобода», — это обращение к местной антикоммунистической традиции. Эта тема, в отличие от симпатий к ОУН в Галичине, мало трогает умы жителей Центральной Украины. Тем не менее «Свобода» стремится монополизировать даже этот не имеющий никакого отношения к интегральному национализму лево-эсеровский дискурс времен Гражданской войны.
По мнению «свободовских» идеологов, эсеровская «атаманщина» — это то же самое, что и более поздний галицкий вариант интегрального национализма. Их общий знаменатель — социал-национализм, формула, под которую надднепрянские[135] и киевский филиалы «Свободы» пытаются подвести все страницы украинской истории, которые более или менее напоминают борьбу за национальную независимость.
Речь идет не более, чем о политтехнологии, поскольку поздние, лево-демократические, антибандеровские отклонения в ОУН по форме очень напоминали именно эсеровскую позицию. Можно сказать, что надднепрянская, уэнэровская[136], петлюровская[137] идеология на самом деле имеет мало общего с галицкой, бандеровской как более тоталитарной, менее демократической, исторически другой.
Почему? Надднепрянский национализм старый, временная разница между его идейным оформлением и появлением постулатов организованного галицкого национализма существенна, она составляет, по крайней мере, десятилетия. Кроме того, в то время это были формально разные страны (Западная Украина была частью Австро-Венгрии, остальная страна — частью Российской Империи и, затем, СССР), разные проблемы, политика.
Надднепрянский национализм — это демократический, левый, социально-ангажированный. Галицкий — эмансипированный, исключительный, часто тоталитарный, национализм «против всех». По существу это две разные, порой взаимоисключающие традиции, которые «Свобода», исходя из насущной необходимости, старается объединить под собственным флагом.
В центре страны мало кто знаком с историей Украины того времени, поэтому культ местных героев не практикуется и электоральных дивидендов не приносит. Интересно само явление присвоения националистами темы героев, ее временной и идеологический континуум, согласно которому всё, что имеет хоть малейшее отношение к идее борьбы с «москалями», а, значит, и к идее независимости Украины, является прямым историческим предшественником «Свободы», посему включается в ее пропагандистскую обойму.
Самый простой пример — попытки монополизации истории повстанцев Холодного яра (Черкащина) и атамана Зеленого (Киевщина). Первая основана на романе Василия Шкляра, согласно которому основным мотивом повстанцев «Холодноярской республики» была благородная, антирусская, антиколониальная ксенофобия. Атаман Зеленый же, кроме всего прочего, в свое время разбил отряд первого главы и будущего организатора ОУН Евгения Коновальца. Тем не менее, в интерпретации «Свободы» и Чучупака, и Зеленый, и Коновалец — социал-националисты, а значит, у партии есть незыблемое право считать их своими идейными предшественниками.
Следующая составляющая электорального успеха «Свободы» — это сотрудничество с демократической «Батькивщиной». Последнюю точку в этом вопросе поставило парламентское сотрудничество в Верховной Раде нового созыва с оппозицией на широкой коалиционной основе.
Ещё за два года до событий «Евромайдана» можно было с полной уверенностью говорить про исчезновение (если не изначальное отсутствие) на Украине политического «санитарного кордона» — водораздела между ультраправыми и демократами, который существует в Европе. Данная политика осуществляется на Западе по отношению к коллегам «Свободы» по Альянсу национально-освободительных движений, которые на уровне общеевропейских структур и у себя дома почти всегда пребывают в политической изоляции ввиду своей радикальной идеологической направленности.
