Евгений Магда - Гибридная война. Выжить и победить
Некоторые страны не выдерживают испытания войнами. Напомню, что Первую мировую войну пережили только Британская и Японская империи, другие — Российская, Немецкая, Австро-Венгерская, Османская — либо распались, либо пережили серьезные общественно-политические потрясения. Европейская политическая карта в начале 20-х годов ХХ века разительно отличалась от аналогичного расклада сил десятилетней давности. Вторая мировая не только принесла беспрецедентные для человечества жертвы и разрушения, но и запрограммировала ограничения для государств-агрессоров. Даже спустя почти 70 лет после ее завершения Германия и Япония, прошедшие путь покаяния нации и ставшие экономическими и технологическими лидерами Европы и Азии соответственно, не представлены в Совете Безопасности ООН и периодически сталкиваются с рецидивом комплекса вины.
Предполагаю, что основная цель России в противостоянии с Украиной — полное подчинение ее своему контролю при формальном сохранении независимости. Развитие событий демонстрирует, что крах «проекта Новороссия» подвигнул Кремль к стремлению вернуть Донбасс под юрисдикцию Киева, конечно же, на своих условиях. Но продолжающийся конфликт на востоке Украины не позволяет делать прогнозы о судьбе региона, некогда наиболее мощного на карте распределения продуктивных сил нашей страны. Значение Донбасса для украинской экономики падает, а политические группировки «донецких» сегодня рассеяны и деморализованы. Не приходится сомневаться, что Кремль заинтересован в трансформации Донецкой и Луганской областей в «территории с особыми правами», возможно, в ходе принудительной федерализации Украины, о чем с настойчивостью, достойной лучшего применения, постоянно заявляют Владимир Путин и Сергей Лавров.
Остается только сожалеть, что вдохновители гибридной войны против Украины (чуть ниже о них я расскажу подробнее, поскольку своеобразная бандитская удаль в их действиях присутствует) не слишком внимательно читали труды Карла фон Клаузевица, справедливо отмечавшего: «Национальные настроения, решающие для мотивации, появляются более легко и утверждаются более долговечно, когда они вызваны целью национального самосохранения и обороны, чем целью завоеваний и наступательных мер»[12]. Впрочем, опьянение имперской идеологией или иными подобными конструкциями свойственно закулисных дел мастерам не только в России.
Трудно сказать о войне лучше, чем Сунь Цзы: «Как вода не имеет постоянной формы, так война не имеет постоянных условий»[13]. Впрочем, в одном воздействии война стабильна и неизменна: после ее завершения мир серьезно меняется, Версальско-Вашингтонская и Ялтинско-Потсдамская системы международных отношений — прекрасное тому подтверждение. Не вызывает сомнений лишь тот факт, что традиционная война как военное столкновение двух государств или блоков с определенными политическими целями уже отошла в прошлое. Но задача сегодня не отправить труды Сунь Цзы или Карла фон Клаузевица на свалку истории, а, во многом благодаря их концептуальным разработкам, научиться эффективно бороться в новых рамках и координатах конфликтов информационной эпохи.
Целесообразно признать и тот факт, что завершение необъявленной, но вполне реальной холодной войны серьезно повлияло на формат международных отношений и ведение войн. В условиях стремительного перехода от биполярного к однополярному миру, на смену которому пришел многополярный мир с центрами влияния с разными потенциалами, гибридная война стала одним из инструментов воздействия на международные отношения.
Следует понимать, что после наиболее продолжительной и кровопролитной гибридной войны в новейшей истории человечества, которой стало нынешнее противостояние России и Украины, обе страны не останутся прежними. И в Киеве, и в Москве должны понимать, что изменения будут необходимы для победы, одним из проявлений которой станет наращивание своего влияния на постсоветском пространстве. Не менее важно и сохранение идентичности в условиях меняющегося мира.
Парадокс ситуации заключается даже не в том, что инициатором крупномасштабной гибридной войны выступило государство, ставшее в конце 1991 года правопреемником Советского Союза, роль которого в победе над нацизмом не оспаривали даже его идеологические противники. Куда интереснее другое: идеологи этого инструмента, взятого на вооружение российской государственной машиной, напрочь отрицают фактор моральной и психологической заинтересованности в выживании страны, которую в России выбрали на роль жертвы. Это выглядит как минимум странным и недальновидным.
На первый взгляд, кажется, что Россия на официальном уровне не воспринимает Украину всерьез, но это впечатление обманчиво. Обман и манипуляции — важные составляющие гибридной войны, формирующие ее методологическую основу куда более весомо, чем боевые уставы отдельных родов войск. Причины такого поведения российского руководства двуедины: с одной стороны, Кремль осознает опасность появления успешной Украины в непосредственной близости от своих границ, с другой — нарочитое пренебрежение является частью государственной стратегии РФ по отношению к Украине. Отмечу, что самые острые заявления в адрес украинской власти в последнее время делают те, кто успел «запятнать» себя украинским гражданством: Сергей Аксенов и Владимир Константинов в Крыму, Александр Захарченко и Игорь Плотницкий — на Донбассе. Они, подобно тысячам перебежчиков из расположенных на территории Крыма украинских силовых структур, охотно вставших под российский триколор сразу после начала российской агрессии, интенсивно используются кремлевскими кураторами в качестве политического расходного материала.
Еще одна причина, просматривающаяся за заявлениями ведущих российских политиков, комментирующих ключевые события противостояния России и Украины в 2014–2015 годах. Владимир Путин, первенство которого в российской властной иерархии никто не рискнет оспаривать, ведет свою собственную «войну» с западными лидерами на территории Украины. «Братский народ», с которым Россию разделяет две тысячи километров общей границы, тамошний президент считает чем-то средним между пушечным мясом и бессловесным стадом, не имеющим права на выражение собственного мнения. При этом противостояние крупнейшего государства мира и самой большой европейской страны — картина, притягивающая внимание всего цивилизованного человечества. И Россия определенно стремится получить дополнительные преимущества в случае победы над Украиной.
Хочется отметить важный момент: во время агрессии Советского Союза 1939–1940 годов против Финляндии, результатом которой, среди прочего, стало исключение СССР из Лиги Наций, нарком иностранных дел Вячеслав Молотов[14] также отрицал ведение войны против Финляндии. Он утверждал, что Советский Союз лишь «оказывает помощь правительству Финляндской демократической республики». Если тенденция сохранится, то в привязке к интересам Москвы словосочетание «народная республика» рискует стать синонимом гибридной войны, управляемой из Кремля [15].
Российский военный теоретик ХХ века Евгений Месснер[16] утверждает: «Надо перестать думать, что война это когда воюют, а мир — когда не воюют. Можно быть в войне, не воюя явно… Современная форма войны есть мятеж. Это отклонение от догм классического военного искусства. Это ересь. Но мятеж есть война — еретическая война. Насилие (устрашение и террор) и партизанство — главные «оружия» в этой войне. Ведение войны партизанами, диверсантами, террористами, вредителями, саботерами, пропагандистами примет в будущем огромные размеры» [17].
Подобная позиция имеет логическое объяснение: ведением гибридной войны Россия пытается побороть собственный комплекс неполноценности в отношении Соединенных Штатов. В Москве остро воспринимают фразу «Что положено Юпитеру, не положено быку» и не считают, что Барак Обама является лидером ведущей мировой державы. Поражение в холодной войне, отрицать которое вряд ли получится, заставляет Кремль доказывать и себе, и представителям окружающего мира, что Россия способна конкурировать со США на равных. Объективных подтверждений этот тезис не находит, поэтому все чаще предлагается верить на слово идеологической машине, заботливо заточенной на продвижение российских интересов не только на постсоветском пространстве.
В 2005 году начался и через несколько лет благодаря масштабному финансированию был успешно реализован проект информационного канала Russia Today. Сегодня это телевизионный канал круглосуточного вещания, на английском, испанском и арабском языках, располагающий студиями в Вашингтоне и Лондоне, широкой корреспондентской сетью и активно поставляющий видеоконтент. Этот телеканал присутствует во многих государствах мира и является примером идеологического и информационного наступления РФ в борьбе за собственное видение существующих проблем. Бюджет Russia Today ежегодно составляет несколько сотен миллионов долларов, и на эту телевизионную кнопку в Кремле не жалеют средств: «Субсидии автономной некоммерческой организации «ТВ-Новости» (телеканал Russia Today) в 2015 году составят 15,38 млрд руб., следует из одобренного правительством проекта федерального бюджета на 2015 год и плановый период 2016–2017 годов. На этот год в бюджете на Russia Today было заложено 11,87 млрд руб., а на 2015-й еще год назад планировалось выделить только 10,95 млрд руб. Получается, что в следующем году по сравнению с текущим поддержка вещающему на зарубежную аудиторию телеканалу вырастет почти на 30 %, а по сравнению с тем, что изначально хотели выделить в 2015-м, — на 41 %»[18]. Становится ясно, что в России хорошо понимают значение качественного информационного контента для достижения целей государственной политики и экономить не собираются даже в условиях экономического кризиса. Russia Today — один из немногочисленных примеров использования нефтяных сверхдоходов с четко определенными целями и весьма высокой степенью эффективности.
