Эдвард Люттвак - Переворот
Другие формы организованного транспорта вряд ли будут иметь значение в современных условиях. Во многих развивающихся странах железные дороги играют маргинальную роль в транспортной инфраструктуре. Но даже там, где они важны с экономической точки зрения, они зачастую удалены от крупных населенных пунктов, потому что изначально их строили для соединения месторождений полезных ископаемых и плантаций с глубоководным портом; эти пути служили задачам колониальной экономики, а не связующим звеном между населенными пунктами. В Европе и тех частях Латинской Америки, где дело обстоит иначе, железные дороги ввиду временного фактора все равно не важны с нашей точки зрения. В любом случае нейтрализовать их очень просто. Во время организованного Пилсудским в 1926 году переворота в Польше значительная часть действий разворачивалась вокруг железных дорог, но войска по железной дороге так и не смогли прибыть в срок, чтобы разрешить ситуацию, так как обе стороны без труда предотвратили перемещение противника, хотя и не обеспечили свое собственное. В таких местах, как в Эфиопии, где железные дороги (вернее, одна железная дорога: Аддис-Абеба — Джибути) имеют большое значение, должна быть осуществлена их техническая нейтрализация[78]. Железные дороги по самой своей природе зависят от функционирования всей их системы, и если всего одна секция дороги или дорожного оборудования подвергнется саботажу, на какой-то срок прекратит работу вся система. Разрывы между двумя участками железной дороги легко перейти, но на том конце полотна может и не оказаться подвижного состава.
Общественные здания
Необходимость обеспечить бюрократию и массы видимым доказательством реальности нашей власти должна быть постоянным элементом нашего анализа. В противном случае эта цель окажется самым неопределенной и наименее целостной. Непременно следует захватить резиденции политических лидеров, которых мы собираемся арестовать, а также здания, в которых размещены нужные нам средства, — например, здание телерадиовещательной корпорации. В первом случае нам надо войти в здание лишь ненадолго, чтобы произвести арест; однако во втором случае нужно захватить и оккупировать все здание и, возможно, противостоять контратакам сил, которые попытаются его отбить. Но есть и другие официальные здания, которые придется захватить или, по крайней мере, взять под контроль доступ в них. Приблизительно их можно определить как здания, владение которыми равнозначно обладанию политической властью.
В большинстве стран есть та или иная форма выборного органа, парламента или его местного эквивалента, но во многих странах политическая власть исходит из дворца президента или другого правителя (или центрального комитета партии); нас не должна сбить с толку конституционная фикция, и после стольких усилий, направленных на выявление различий между реальной политической властью и ее символами, мы не совершим ошибки, тратя наши ограниченные ресурсы на последние.
Тем не менее всегда найдется несколько «знаний-символов», которые могут сыграть важную роль во время ключевой переходной фазы переворота. Владение этими зданиями той или иной стороной будет сигналом для масс и рядовых членов бюрократического аппарата в смутное время, когда неясно, какая же из сторон реально контролирует положение. Если мы овладеем подобными зданиями, это привлечет на нашу сторону тех, кто до этого занимал выжидательную позицию. Поэтому, хотя, может, это и бессмысленно с прагматической точки зрения, все же есть смысл захватить эти здания-символы. Во время переворота в Гане в 1966 году, когда был свергнут режим Нкрумы, очень толковые и практично настроенные лидеры переворота почувствовали, что им необходимо пробиться в резиденцию президента, Flagstaff House, хотя там не было ни самого Нкрумы, ни важных технических устройств. Они поняли, что хотя резиденция — хрестоматийный символ, лишенный реального значения, овладение им очень важно для того, чтобы заручиться поддержкой масс Аккры, для которых контроль над политической властью естественным образом ассоциировался именно с этим зданием. К счастью, благодаря природе такого рода символов подобных зданий, овладение которыми станет важным моментом переворота, будет не больше одного-двух.
Помимо зданий-символов есть и другие, овладение которыми крайне желательно, — административные штаб-квартиры армии, полиции и органов безопасности. Поэтому в любом случае эта группа целей будет включать следующие:
а) Здания — центры реальной политической власти. Это может быть королевский или президентский дворец, здание парламента, здание ЦК или президиума правящей партии.
б) Главные административные здания. Министерство обороны, МВД, штаб-квартиры армии и полиции, если они размещены не в одном и том же здании;
в) Символические здания. Часто здания из этой категории встречаются в вышеописанных категориях; там, где есть культурный лаг между развитием политической жизни страны и традиционными привычками, массы по-прежнему ассоциируют политическую власть с прежним зданием.
Переворот (точнее, его активная фаза) уже практически закончится к тому моменту, когда граждане очнутся и начнут выяснять, кому принадлежат здания символического характера. Поэтому мы можем отложить захват этих зданий на последующие стадии переворота. Так как в прямом политическом смысле другие цели будут более важными, во всяком случае более срочными, лучшим способом использования символических зданий станет размещение там пунктов сбора команд, которые уже выполнили поставленные перед ними задачи.
Нейтрализация политических сил II: отдельные группы
Какие организованные группы окажутся достаточно сильными, чтобы противостоять нам даже тогда, когда голос правительства молчит, а столица в наших руках? Таких групп вряд ли будет много, но мы должны помнить, что даже одна хорошо организованная демонстрация или точно рассчитанная по времени забастовка может представлять серьезную угрозу для переворота во время сложной переходной стадии. Поэтому крайне важно выявить такие группы и нейтрализовать их еще до переворота. Как только станет известно, что происходит переворот, лидеры радикальных политических организаций немедленно начнут готовить ответные действия; тогда их будет уже трудно арестовать, а их организации уже окажутся на полулегальном положении.
В странах, где политический конфликт не выходит за вербальные рамки, такого рода быстрая реакция на политические изменения маловероятна, но там, где политические конфликты принимают насильственные формы и где все организованные силы, политические и не только, могут быть вовлечены в них, подобная реакция будет более или менее автоматической. Политические партии на Ближнем Востоке и в Южной Америке, профсоюзные движения в Южной Европе, религиозные движения в Южном Вьетнаме имеют мало общего, кроме: а) способности ответить на переворот именно таким образом; б) возможности даже без оружия представлять реальную угрозу для переворота. Мы будем проводить наш анализ, изучая эти три типа «политических сил», так как их отличительные черты характерны для других видов организованных групп, которые могут иметь большое значение в той или иной стране. В Соединенных Штатах или Британии, например, ни тред-юнионы, ни религиозные группы, ни политические партии не являются достаточно боевыми для того, чтобы противодействовать перевороту, после того как заговорщики достигнут своих первоначальных целей. Но группы, потенциально способные к сопротивлению (например, полувоенные группы параноидальных правых), как правило, организованы так что сочетают в себе черты всех трех видов, о которых говорилось выше.
Не все организованные группы, которые важны в нормальной политической жизни, будут столь же важны в судорожной атмосфере переворота. Наоборот, группы, имеющие ограниченное значение в обычной политической жизни, могут оказаться реальной угрозой. Если, например, нам не удастся нейтрализовать такие организации, как Национальная ассоциация владельцев стрелкового оружия (National Rifle Association) в США или британский Национальный союз студентов, то их реакция — какой бы неэффективной она ни была бы сама по себе — все равно может представлять собой угрозу для переворота и замедлить процесс политической стабилизации, поскольку они способны спровоцировать конфликты, которые заново поставят вопрос о власти. Другие, более осторожные группы в этом случае тоже могут пересмотреть свою позицию и начать оппонировать нам, в то время как использование силы для того, чтобы остановить агитацию групп, о которых мы до этого забыли, способно привести к дальнейшему усилению оппозиции, так как побочные эффекты применения насилия увеличат враждебность к перевороту.