Алексей Цветков - Антология современного анархизма и левого радикализма, Том 2
Когда весть о нашей поездке в Китай разлетелась по всему миру, ей стали уделять повышенное внимание, так что пресса отслеживала все наши шаги, чтобы выяснить мотивы нашего прибытия в КНР. Журналистам хотелось знать, собирались ли мы каким-нибудь образом навредить визиту Никсона в Китай, поскольку мы находились в явной оппозиции к его реакционной власти. Большую часть времени репортеры буквально преследовали нас. Однажды один канадский журналист никак не хотел уходить от моего столика, хотя я просил его об этом несколько раз. Он не переставал кружить поблизости, задавая нам вопросы, несмотря на то, что мы ясно дали понять, что нам нечего ему ответить. В конце концов, его назойливость стала внушать мне настоящее отвращение, и я попросил вывести настырного канадца. Через несколько секунд появились мои китайские друзья вместе с полицией и поинтересовались, хотел бы я, чтобы журналиста арестовали. Я сказал, что ареста не надо, я лишь хочу, чтобы этот человек оставил меня в покое. После этого инцидента мы стали жить на вилле, которую охранял почетный караул из красноармейцев. Было чему удивиться: полиция заняла нашу сторону.
Нам обещали встречу с Мао Цзэдуном, однако Центральный Комитет китайской компартии счел эту встречу не совсем корректной, так как я не являлся главой государства. Вместе с тем мы дважды встречались с главой китайского правительства Чжоу Эньлаем. Одна из встреч длилась два часа, и на ней присутствовали другие иностранные гости. Зато другая продолжалась в течение шести часов, и на ней посторонних уже не было, китайский премьер и товарищ Цзян Цин, жена Мао Цзэдуна, общались исключительно с нами. Мы обсудили международную ситуацию, положение угнетенных народов в общем и проблемы чернокожего населения в частности.
В день провозглашения КНР, 1 октября, в Большом зале народов был устроен грандиозный прием. Мы посетили это мероприятие вместе с премьер-министром и товарищами из Мозамбика, Северной Кореи, Северного Вьетнама и представителями Временного правительства Южного Вьетнама. Появление Мао обычно становилось кульминационным моментом на самом главном празднестве в Китае, но в этом году председатель компартии не почтил праздник своим присутствием. Когда мы входили в зал, оркестр играл «Интернационал». Мы сидели за столом вместе с ректором Пекинского университета, командующим северокорейской армии и товарищем Цзян Цин, женой Мао. Чувствовалось, что это была большая честь.
Все, увиденное мною в Китае, доказывало, что Китайская Народная Республика — это независимая и освобожденная страна, где правит социалистическое правительство. Для людей открыт путь к свободе, они могут сами определять свою судьбу. Что за восхитительное ощущение наблюдать, как развивается революция, к тому же такими быстрыми темпами. Невозможно забыть знакомство с настоящим бесклассовым обществом. Здесь работает известное изречение Маркса «от каждого по способностям, каждому по потребностям».
Однако я прибыл в Китай не только для того, чтобы абсолютно всем восхищаться. Я ехал сюда, чтобы учиться, а также выработать собственное критическое мнение, ибо совершенного общества в принципе не существует. Но найти недостатки было довольно сложно. Китайцы настаивают на том, чтобы ты обязательно нашел повод для критики. Они стойко веруют в самую суровую самокритику и в критику со стороны. Как говорят в Китае, без критики петли дверей начинают скрипеть. Чрезвычайно трудно высказывать в их адрес похвалу. Они попросят покритиковать их, скажут, что Китай — отсталая страна. В свою очередь я всегда на это отвечал: «Да нет же, вы развивающаяся страна». Однажды я просто был должен высказать критические замечания. Произошло это во время посещения сталелитейного завода. Над трубами завода, куда нас пригласили, вились клубы черного дыма. Я сказал китайцам, что в Соединенных Штатах сильные выбросы дыма на промышленных предприятиях считаются загрязнением окружающей среды, поскольку они отравляют воздух. А загрязнение воздуха зокруг этого завода было настолько серьезным, что в некоторых местах люди с трудом могли дышать. Я постарался убедить китайцев в том, что, если они продолжат развивать свою промышленность ускоренными темпами и не будут задумываться о последствиях индустриального развития, то в итоге им нечем будет дышать. Я побеседовал с рабочими завода. Я говорил им примерно следующее: человек есть часть природы, но в то же время он находится в противоречии с природным миром, поскольку противоречия являются основным законом существования вселенной. Поэтому при всем стремлении китайцев повысить уровень жизни, они могут свести весь прогресс на нет, если не сумеют разрешить это противоречие рациональным способом. Продолжая объяснения, я указал на то, что человек противостоит природе, но одновременно является внутренним ее противоречием. Следовательно, пока человек пытается резко изменить направление борьбы противоположностей, основанной на их единстве, он может ненароком уничтожить и самого себя. Похоже, китайцы меня поняли; они сказали, что ищут пути решения этой проблемы.
Полученные в Китае впечатления расширили мое понимание революционного процесса и укрепили мою веру в необходимость конкретного анализа конкретных условий. Китайцы с большой гордостью говорят об истории своей страны, о своей революции и частенько вставляют в разговор не теряющие значение с течением времени мысли председателя компартии Мао Цзэдуна. Но они также скажут вам: «Такой была наша революция, проведенная на основе конкретного анализа конкретных условий, и мы не можем руководить вами, в наших силах лишь дать вам определенные принципы. Правильное и творческое применение этих принципов на практике уже целиком и полностью зависит от вас». Странный и вместе с тем радостный это был опыт: я проехал тысячу миль, пересек континенты, чтобы услышать эти слова. Дело в том, что я и Бобби Сил пришли к точно такому же выводу за лет пять до поездки в Китай. Тогда мы учились в Окленде и вовсю рассуждали о возможных способах выживания американских негров в суровых условиях капиталистической системы. Мы пришли к тому, что одной теории недостаточно. Мы сознавали, что должны действовать, чтобы вызвать перемены в обществе. Еще не до конца понимая весь смысл, мы следовали указаниям Мао, который говорил: «Если ты хочешь познать теорию и методы революции, ты должен стать ее участником. Все подлинные знания рождаются в непосредственном опыте».
Отступничество Элдриджа и реакционное самоубийство
Мы должны, без всякого сомнения, подвергать критике любые ошибочные идеи. Можно с уверенностью сказать, что было бы в корне неправильно воздерживаться от критики и наблюдать за распространением не соответствующих истине мыслей, не подвергнутых надлежащей проверке, позволяя им захватывать пространство. Ошибки необходимо критически анализировать, а ядовитые сорняки - безжалостно вырывать, где бы они ни давали свои всходы.
Мао Цзэдун Маленькая красная книжечкаРеволюционная партия испытывает непрекращающееся давление со стороны как внутренних, так и внешних факторов. По своей природе любая политическая организация, посвятившая себя борьбе за радикальные социальные перемены, навлекает на себя резкое недовольство существующего порядка. Система постоянно подкарауливает момент, когда можно расправиться с угрожающей ей группировкой. Преданный революционер должен без обсуждений согласиться с существованием подобной опасности. Действительно, сначала внешний гнет формирует в человеке стойкое желание сопротивляться, а потом система уже не в силах сломить эту решимость. Но у революционера есть два врага, которые будут пострашнее, чем сама система, против которой он борется, — это политическая близорукость и отход от первозданной революционной концепции. Любое из этих нарушений способно привести революционера к отчуждению от тех, кого он мечтает освободить. Элдридж Кливер виновен в совершении и той, и другой ошибки.
Меня выпустили из тюрьмы в августе 1970 г. Вернувшись к делам, я нашел партию в полном беспорядке. Подобное состояние партии было спровоцировано вполне понятными причинами. Бобби и я долгое время находились в заключении, поэтому не могли активно следить за происходящими на улицах событиями, а также не могли эффективно руководить ежедневной жизнью партии. Кроме того, партию преследовали и осаждали, не переставая. Подразделения спецслужб всей страны были охвачены навязчивым желанием разгромить партию «Черных пантер». Многие наши братья загнаны в угол и пойманы, взяты под арест или попросту убиты.
Воздействие этих атак, обрушившихся на партию извне, было, конечно, ужасающим. Однако была и другая, еще более серьезная причина, которая вызвала в партии внутренние неурядицы и сложности и вообще поставила под угрозу сам смысл существования партии. Речь идет о том, что партию повели по пути реакционного самоубийства. Под влиянием Элдриджа Кливера партия утратила свою первоначальную цель и погрузилась в посторонние дела. Отстранившись от негров, которые не имели к этим делам отношения, партия «Черных пантер» потеряла связь и со всей общностью чернокожих.
