Сергей Волков - Почему РФ - не Россия
очень существенными, короче говоря, оценивать политику российских самодержцев с
точки зрения современных представлений о прошлом и исходя из багажа советского
человека, попросту смехотворно. Поистине, «как будто в истории орудовала
компания двоечников». Разумеется, и с точки зрения современных им политических
условий направители российской политики не всегда поступали наилучшим образом.
Но ведь они были — только люди. Дело ведь не в том, чтобы не делать ошибок, а в
том, чтобы делать их меньше, чем другие. Рассматривая российскую политику в
отрыве от политики других стран, можно усмотреть и весьма серьезные просчеты
русских императоров. Но на общеисторическом фоне картина будет совершенно иной,
ибо сами результаты (неудачи и поражения терпели все, но никто так мало, как
Россия) свидетельствуют, что в это время ошибок делалось меньше, чем когда бы то
ни было.
Успешность или ущербность государственной политики логично рассматривать с точки
зрения не абстрактных идей, о которых современники понятия не имели, или целей,
которых они себе и представлять не могли, а тех задач, которые им реально в
данное время приходилось решать. Время существования Российской империи было
временем, когда в основе соперничества великих держав лежала борьба за
территории. В этой борьбе им доводилось как одерживать успехи, так и терпеть
поражения, что-то приобретать, а что-то в результате тяжелых поражений терять.
Если посмотреть на приобретения и потери европейских имперских государств,
бывших таковыми во все то самое время, когда таким была и Россия, (Испании,
Франции, Англии и Австрии), то окажется, что Франция, потерпев тяжелое поражение
от Англии в середине XVIII в., потеряла богатейшие владения в Индии и огромные
территории Канады, а в начале XIX в. лишилась недавно обретенных территорий в
Европе, Англия, потерпев в конце XVIII в. поражение от Франции и Испании,
потеряла самые перспективные из всех возможных — американские колонии, Испания,
захваченная французами при Наполеоне, лишилась почти всех владений в Южной и
Центральной Америке (а в 1898 г. и Кубы с Филиппинами), Австрия, разбитая
французами, в 1809 г. превратилась на время в сателлита Франции, а в середине
XIX в., побитая Францией и Пруссией, лишилась ценных территорий в Европе. Всем
им за эти двести с лишним лет доводилось терпеть тяжелые поражения и такие,
какие приводили к утрате обширных и богатых территорий. Российская империя таких
поражений не терпела ни разу, всех потерь — половина практически не заселенного
Сахалина в 1905 г.; за все время — три неудачных войны (считая и Прутский поход
1711 г.), а чтобы полтора столетия непрерывно идти от победы к победе — такого
вообще ни одна европейская империя того времени не знала. В свете этих очевидных
обстоятельств проект «Российская империя» едва ли можно признать неудачным.
Глава II
Прерванная традиция.
Мировая революция против российской государственности
В драматических событиях и потрясениях, меняющих облик государств, конечно, есть
некоторые закономерности, но ни одна из них не несет в себе неизбежности. Всякое
событие может произойти, а может не произойти. Поэтому причины — это то, что
дает событию возможность реально случиться, а не «объективные предпосылки» в
виде «недовольства масс» и т.п., которые имеются практически всегда. В любом
обществе всегда наличествуют группы населения, недовольные существующим порядком
вещей, и когда нечто свершается, обычно на нечто подобное и списывают, не
смущаясь тем, что в подавляющем большинстве случаев при наличии тех же самых
обстоятельств ничего не происходит (после того, как событие произошло, нет
ничего проще, чем задним числом найти для него «глубинные причины»). Да и в тех
случаях, когда пресловутое недовольство и играет какую-то роль, оно работает
обычно не тогда, когда очень плохо, а когда достаточно хорошо, но хочется лучше,
или на фоне сравнительного благополучия вдруг случается ухудшение, или не
оправдываются какие-то ожидания и т.д.
Политическая борьба (хоть через выборы, хоть через бунт) состоит, грубо говоря,
в том, что некоторое активное и дееспособное меньшинство лишает власти другое
меньшинство с помощью большинства, причем не всего, а всегда лишь некоторой его
части (по отношению к целому ничтожно малой), лишь бы она была достаточно велика
в нужное время и в нужном месте. Сценарий же насильственной «революционной»
смены власти везде примерно одинаков: собирается агрессивная толпа и идет «на
власть», и если с ней не могут справиться, она делает свое дело, захватывая
государственные учреждения и давая возможность своим руководителям провозгласить
новую власть, или же до этого не доходит (если власть заранее капитулирует). По
большому-то счету совершенно достаточной причиной всех и всяческих революций
является наличие людей, желающих их совершить. А удается им это в зависимости от
ситуации: наличия подходящего момента, степени решимости власти к сопротивлению
и её к тому возможностей. Вот причины создания такого положения, при котором,
условно говоря, «толпу не разгоняют» и есть причины революции.
Революции (когда имеет место принципиальная смена власти или государственности,
что у нас и произошло) не бывают результатом верхушечного заговора или
переворота (это совсем другой «жанр»: люди, имеющие возможность совершить
дворцовый переворот, не имеют нужды выводить на улицу сотню тысяч человек и
разнуздывать стихию с риском в ней же утонуть). «Российская революция» (этапами
которой были 1905 год, февраль и октябрь 1917-го) была закономерным итогом
многолетней борьбы революционного движения (создания разветвленной сети ячеек,
пропаганды в той среде, которая должна была играть роль ударной силы и т.д. и
т.п.) на пути к своей цели. То есть с этой-то стороной все ясно. Вопрос, почему
получилось и получилось в 1917-м, а не в 1905-м.
Были ли в империи серьезные проблемы внутреннего характера? Разумеется, были: и
не доведенная до конца столыпинская аграрная реформа, и низкая степень
самосознания и крайне слабая консолидированность предпринимательской среды, и
отсутствие государственнического «политического класса», и непомерные претензии
«общественности» к власти. Но наличие проблем такого рода может в дальнейшем
влиять на развитие событий, но сам политический акт «свержения власти» никогда
не обусловливает. Значение аграрного вопроса, кстати, неимоверно преувеличено
(вопреки распространенному заблуждению, он и в Гражданской войне не имел
приписываемого ему значения), да и вообще в деревне революции не делаются.
Какого-то «ухудшения положения трудящихся», постоянно прогрессировавшего и
достигшего апогея к 1917 г., не наблюдалось; напротив, совершенно очевидно, что
на протяжении предшествующих десятилетий жизненный уровень всех слоев населения
постоянно возрастал, а не падал.
В самом «событии» решающее значение сыграл, конечно фактор войны, но не в том
смысле, как его обычно трактуют («усталость от войны», «непонимание целей» и
т.д.): в 1905 г. «усталости» вообще не было, а революция была, цели в 1914-м
были не более ясны (или не ясны), чем в 1917-м, а проблемы это не составляло. А
уж насчет каких-то неимоверных «тягот» и того, что «царизм проиграл войну»...
«Царизм» войны не проигрывал. К февралю 1917 г. русский фронт был совершенно
благополучен, дела на нём обстояли никак не хуже, чем на западе и не
существовало ни малейших оснований ни чисто военного, ни экономического порядка
к тому, чтобы Россия не продержалась бы до конца войны (тем более, что не будь
Россия выведена из войны, война бы кончилась гораздо раньше). Русская
промышленность, разумеется, имела худшие шансы быстро приспособиться к войне,
чем германская, но к лету 1916 г. кризис был преодолен, от снарядного голода не
осталось и следа, войска были полностью обеспечены вооружением и в дальнейшем
его недостатка не ощущалось (его запасов ещё и большевикам на всю Гражданскую
войну хватило).
В ту войну противнику не отдавали полстраны, как в 1941–1942 гг., неприятельские
войска вообще не проникали в Россию дальше приграничных губерний. Даже после
тяжелого отступления 1915 г. фронт никогда не находился восточнее Пинска и
Барановичей и не внушал ни малейших опасений в смысле прорыва противника к
жизненно важным центрам страны (тогда как на западе фронт все ещё находился в
