Борислав Печников - Отцы тьмы, или Иезуиты просвещения
Мораль вседозволенности, внедренная в сознание иезуитами и духовно развратившая общество, подготовила ту почву, на которой пышным цветом произросли плевелы нацизма и его идейного наследника — неофашизма. Ставка ордена на аристократию, на власть имущих тесно смыкается с ницшеанской проповедью «высших типов» человеческого рода, противостоящих «черни», «толпе», «стаду», «малым мира сего».
Родство философии Ницше, предвосхитившей открытую диктатуру «новых господ земли» и оправдывающей их «сверхчеловеческий» произвол и авантюризм, с моралью «Общества Иисуса» проявляется хотя бы в том, что как первая, так и последняя не связывают «избранных» общепринятыми нормами христианской нравственности. Христианские ценности, навязываемые в качестве морального регулятора большинству, не должны смущать тех, кто волей судеб оказался на вершине социальной лестницы. Это положение лежит в основе нравственного учения иезуитов, оно же пронизывает и теорию «имморалиста» Ницше, его отзвуки явно различимы среди грохота фанфар гитлеровской « тысячелетней империи ».
Корни игнацианской морали, суть тех глубоко обдуманных приемов, посредством которых иезуитизм проникает в совесть людей и делает любое преступление нравственно возможным, следует искать в так называемой концепции пробабилизма, т. е. правдоподобия. Над ее разработкой трудился целый ряд признанных моралистов ордена (часть из них за особые заслуги перед католической церковью была произведена в святые). Наиболее известные среди них — Герман Бузенбаум, живший во второй половине XVII в. и преподававший богословие в Кельне; Альфонс Лигоури, настолько плодотворно развивший идеи Бузенбаума, что удостоился в 1839 г. от папы Григория XVI особого звания «учитель церкви»; богослов иезуит Суарец, названный другим понтификом, Бенедиктом XIV, «светильником богословия»; казуисты Луго и Эскобар, от имени которого произошел во французском языке глагол escobarder, что значит «лицемерить».
Характерно, что принципы этих благочестивых мужей XVI— XVIII вв. положены в основу курса нравственного богословия, читаемого во всех учебных заведениях ордена. Теория правдоподобия базируется на том, что, поскольку в Библии и в учениях церковных авторитетов имеются самые различные, а часто и прямо противоположные оценки одних и тех же человеческих поступков (а согласно католической доктрине, ни Священное писание, ни авторитеты ошибаться не могут, так как они истинны), то, следовательно, поступки эти можно оценивать неодинаково, в зависимости от ситуации.
Согласно этой теории, все деяния, даже в высшей степени безнравственные, следует рассматривать не с точки зрения общепринятой морали и законов общества, а представлять в выгодном свете и истолковывать соответственно. Для того чтобы не быть голословными, приведем несколько примеров.
Фарисейство иезуитов не знает границ. Они, в частности, утверждают, что любое действие не является грехом, если совершено оно с «чистой совестью»: «человек убивает другого, сознавая, что это дурно, и считая это легким преступлением; в таком случае само убийство не вменяется ему в тяжкий грех». Если же при этом применяется очистительная оговорка («мысленное изъятие»), то преступление вообще перестает быть грехом: «грешно увлекаться, хотя бы мысленно, желанием ограбить или убить ближнего, но стоит к первому желанию приложить условие «если бы Бог мне это позволил» или «если бы я был судьей» — и грех исчезнет, по крайней мере превратится в « простительный ».
В ход, по теории пробабилизма, пускаются все уловки и казуистические выверты: двусмыслие, подтасовка намерений, учение о грехе смертном и простительном, благочестивое мошенничество и тому подобные «нравственные» перлы. Так, например, если мужчина соблазнил девушку, пообещав на ней жениться, то, согласно общепринятой морали, он должен сдержать слово. Иезуиты же утверждают: если, заверяя свою жертву в намерении на ней жениться, соблазнитель «употреблял выражения, в которых легко было высмотреть обман», то он может легко от своего обещания отречься.
Еще парочка образчиков «высокой морали» ордена, на которых он воспитывает целые поколения детей и подростков: «Кто наслаждается преступной связью с замужней женщиной, но не как с замужней, а как с красавицей, следовательно, абстрагируясь от обстоятельства замужества, тот грешит не прелюбодеянием, а простым блудом», т. е. не нарушая заповеди, ибо не посягает напрямую на супружескую верность.
«Позволительно сыну, отвлеченному помыслом, желать отцу своему смерти, конечно, не как зла для отца, но как добра для себя, ради ожидаемого значительного наследства».
Или: «Позволительно даже сыну, в пьяном виде убившему своего отца, радоваться этому, только бы радость возбуждалась значительным наследством, ему доставшимся».
А вот и прямое руководство к тому, как научиться кривить душой и лицемерить даже в кругу семьи: «Можно, не упадая в смертный грех, скорбеть, разумеется в меру, о жизни ближнего, радоваться естественной его смерти и желать ее, недейственным желанием, только бы не вследствие нерасположения к этому лицу, а имея в виду какую-либо мирскую пользу для себя».
Иезуиты последовательно отстаивают мысль, что, хотя мораль установлена богом, а потому предопределена раз и навсегда, ее принципы не могут быть одинаковыми для всех. Воровство, насилие, обман, убийство и другие «подвиги», совершенные знатными негодяями, являются в их глазах безобидным баловством, зато те же поступки, и даже менее серьезные, содеянные простыми смертными, — непростительный грех.
Оправдывая эксплуатацию человека человеком во все века и у всех народов, «черная гвардия» католической церкви учила уму-разуму: «крепостной, убегая от господина, грешит, ибо наносит ему вред, воруя самого себя»; «шляхтич, а тем более высокое должностное лицо, и жить соответственно должен лучше, чем человек ординарного происхождения». Повиновение хозяину — нравственно, неподчинение — греховно. Вот и вся их нравственная философия.
Господствующие классы с самого основания ордена получали его полную моральную поддержку, его ученые светила рассмотрели тысячи случаев, когда поступки вступали в конфликт с совестью и для каждого сумели найти оправдание. Таким образом, система морали «Общества Иисуса», им самим названная приспособительной (accomodativa), дает широкую возможность произвольно толковать не только общественные законы, но и основные религиозно-нравственные требования, выдаваемые католической церковью за вечные истины.
Орден иезуитов — родное, и причем любимое, детище Ватикана. Это его мозг и высшая инстанция во всем, что касается теоретических разработок. Видимо, поэтому, несмотря на определенную несогласованность нравственных установок католической церкви в целом и ее отдельного отряда, концепция пробабилизма нашла полное понимание в римской курии. Как отметил один из апологетов ордена, сам являющийся членом «Общества Иисуса», Альберт Эбнетер, «подавляющее большинство нынешних католических моралистов защищают пробабимум».
В решениях церкви теория правдоподобия преломляется в конкретные дела и продолжает играть существенную роль. Настолько важную, что Ватикан закрепил пробабилизм в правовом отношении в кодексе юридических канонов (Codex juris canonici) под номером 15.
Именно теория пробабилизма составляет основу всего «нравственного воспитания», которое ведется в иезуитских школах. Оценить итоги такого воспитания, зная главные постулаты, которыми руководствуются наставники, нетрудно.
Послушаем авторитетное мнение. Французский географ и педагог Э. Реклю в своей работе «Опыты превращения новых людей в старых (Парагвай)», проанализировав постановку дела воспитания у иезуитов, пришел к следующему выводу:
«Иезуит — существо искусственное, совершенно противное природе; он сфабрикован по образцу уродов, о которых нам говорит Виктор Гюго в своем «L'homme qui rit» (роман «Человек, который смеется». — Авт.); искусство Санхецов и Эскобаров в своем основании то же самое, что и искусство компрачикосов; в обоих случаях искусственно обрабатывают детей: одни накладывают на них физическую гримасу, другие — моральную. Только планы у иезуитов шире... Иезуиты желали искривить все человечество, в целом его составе, они хотели всех объиезуитить и заставить мир служить иезуитскому ордену... Сами оскопленные нравственно, они хотели оскопить все, что их окружало».
Люди, воспитанные на принципах иезуитизма, вырастают моральными уродами, психика которых насквозь проникнута тлетворным духом лицемерия и угодливости перед сильными мира сего, а поведение продиктовано презрением к слабым, крайним индивидуализмом и изворотливостью. Оправдывая любой порок, орденские моралисты учат лишь тому, как лучше прикрыть злонамеренность притворной добродетелью, неискренность — ложным чистосердечием, преступление перед законом — извращением юридических норм и, наконец, предательство — мнимой любовью к ближнему.
