Владимир Соловьев - Разрыв шаблона
В последнее время, как нам показалось, американцы изменили своим базовым постулатам внешней политики. С другой стороны, ряд книг израильских публицистов, вышедших на территории Израиля, говорит о том, что американцы всегда были такими – даже особо не притворялись. США довели до совершенства британский принцип: они делают только то, что выгодно им, при этом почему-то прикрываясь интересами всего человечества. Почему-то они решили взять на себя роль, выражаясь словами Киплинга, носителя бремени белого человека, распространителя вечных основ цивилизации.
Когда-то Дэн Сяопина спросили, как он относится к Великой французской революции. Он дал потрясающий ответ: «Прошло еще слишком мало времени, чтобы судить о таких явлениях». Для Китая время, прошедшее после Великой французской революции, – песчинка. Для Америки – существенная часть жизни.
Что происходит, например, с американской политикой на Ближнем Востоке? На протяжении долгих лет американцы говорили, что их задача – помощь в развитии демократии и защита демократических режимов. Мы должны в это поверить? Ну да, конечно. Пожалуй, мы даже верим.
Что делают американцы? Они поддерживают борьбу демократических сил против гадких, противных правителей различных стран, которые не хотят руководствоваться принципами демократии. Они ищут здоровую оппозицию и помогают ей по технологии Шарпа провести цветные революции. Так почему в результате все время к власти приходят фундаменталисты? И когда, например, в Египте инициативу у «Братьев-мусульман», пришедших к власти демократическими методами, перехватывает египетская армия, американцы не знают, как реагировать. У них происходит разрыв шаблона.
Мало того, американцы начинают делать вещи, которых никогда не делали англичане (по крайней мере, нам кажется, что не делали), – они предают своих ближайших союзников, таких, например, как Хосни Мубарак.
Хочу пояснить: говоря как о ближневосточных режимах, затронутых «Арабской весной», так и о целом ряде других стран, глупо будет утверждать, будто кто-то из них является образцом демократии. Но надо еще четко понимать, что каждая страна имеет не только то правительство, которое заслужила, но и определенный уровень развития, которому соответствует та или иная форма государственного управления. И отнюдь не каждое решение будет приемлемым для всех. Неужели китайцы, обладающие 4000-летней письменной историей, не понимают, что для них хорошо, а что плохо? Очень сомневаюсь. И если они выбирают существующую у них форму правления и в том или ином виде регулярно ее воспроизводят, значит, наверное, она соответствует каким-то базовым установкам этого народа? Ведь крайне наивно мерить всех по себе, как обычно поступают блондинки, думая, что все женщины примерно одинаковые, только одни успели покраситься, а другие нет, или глупые молодые люди, уверенные, что все бабы дуры и что на самом деле все мужчины такие же, как они сами.
Я в этой связи часто вспоминаю историю про мальчика, который угадывал, где другой человек спрятал монетку, и на вопрос, как ему это удается, ответил: «Я делаю такое же лицо, как у него, и начинаю думать, как он». Этот подход прекрасно выглядит в литературе, но в жизни зачастую бывает не так. Людям может казаться, что они понимают мотивацию других, но они ошибаются. Не стоит равнять всех по себе. И когда на полном серьезе этот принцип начинает использоваться во внешней политике, это приводит к тяжелейшим проблемам. Американцы искренне считают, что то, что хорошо для них, наверняка хорошо и для всего мира, и недоумевают, почему же мир такой дурак, что в упор не видит собственного блага. Они никак не поймут, почему существует цивилизация типа индийской, почему есть японцы, почему есть филиппинцы. Почему все давно не стали американцами? У них это в голове не укладывается.
В представлении американцев – причем не народа, а политической элиты времен Обамы – произошла любопытная трансформация высказывания одного из президентов корпорации «Дженерал Моторс» Чарльза Вильсона: «Что хорошо для «Дженерал Моторс», то хорошо для Америки». Сейчас появилась другая формулировка: «Что хорошо для Америки, хорошо для мира». То есть США стали говорить с позиций общемирового представления о том, что есть добро и зло, стали воспринимать себя как истину в конечной инстанции. Что не соответствует их представлениям о жизни, то плохо. Именно это, в частности, было сказано в уже упомянутом выступлении Байдена об отношении к гомосексуализму: не надо нам тут говорить о культурных и прочих различиях, если вы не признаете права гомосексуалистов, вы за это дорого заплатите.
Идея американской исключительности и уверенность, что то, что хорошо для Америки, хорошо и для всего человечества (при этом человечество даже не надо спрашивать), – это, по сути, абсолютно детское представление о психологии. Мол, все равно все такие же, как я, только притворяются другими.
Представьте себе ребенка, который научился складывать конструкции из «Лего» и понял, как это замечательно и здорово. И вот он бегает вокруг и всем показывает свои поделки, восклицая: «Смотрите, какая красота, это же «Лего»! Это же фантастика! Давайте все будем складывать «Лего»!» А взрослые качают головой: «Прости, но нам неинтересно». Он удивляется: «Вы что, с ума сошли? Это не может быть неинтересно! Вы все должны складывать «Лего»!» И вот он устраивает истерику, топает ножками, машет ручками и кричит: «Нет, надо чтобы все складывали «Лего»!» Ему говорят: «Послушай, мы не хотим сейчас с тобой играть! Мы уже наигрались в детстве, все, что хотели, уже из «Лего» сложили». Вон – Великая Китайская стена. Или вот укры строят свою. А мальчик все кричит: «Нет, нет, вы не понимаете, это же потрясающе, потому что я до этого сам дошел!»
Но когда у мальчика имеется ядерное оружие и крупнейший военный бюджет, его истерика вызывает некоторую нервозность. Особенно когда выясняется, что встревоженный мальчик, не имея специального образования в вопросах международной политики, может сам принимать решения о войне и мире в любой точке пространства, и в течение двух месяцев его даже некому сдержать!
Если же посмотреть на ситуацию пристальнее, можно заметить еще много интересного. Вот смотрите. Выясняется, что есть террористические организации, которые американцы официально признают таковыми и говорят, что будут с ними бороться. При этом, когда они борются с Россией, которая отнюдь не является террористической организацией, но которую они в чем-то подозревают, они вводят санкции в обход Совбеза ООН и среди прочего бьют по финансовому сектору. Когда они принимают решение ввести санкции против Ирана (по решению Совбеза ООН), они тоже бьют по финансовому сектору. Иными словами, американцы четко знают, где чьи деньги. Для них нет проблемы найти и отследить счета. Но почему же тогда, столкнувшись с колоссальной угрозой, которой является ИГИЛ, американцы не делают, казалось бы, самого первого и самого важного шага – не наносят удар по финансовым центрам?
Почему они не прекращают террористическую деятельность радикальных исламских организаций, начиная с простейших шагов? Ну давайте найдем их спонсоров, давайте определим, кто из них сколько на что тратит, давайте перекроем финансовые потоки! Ведь ИГИЛ занимается работорговлей, торговлей антиквариатом и, что самое важное, торговлей нефтью. Притом нефтью он торгует на черном рынке. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто покупатель. Мало того, ИГИЛ создавался на деньги тех, кто в этом регионе считается традиционным и давним партнером Соединенных Штатов.
Ну неужели так сложно отследить движение денег, понять, через какие банки они идут, какие подставные компании используются? Когда у вас есть террористическая организация с оборотом не менее 3 млрд. долларов, очевидно, что эти деньги где-то должны гулять. Почему же Америка не начинает с введения четких и ясных санкций против финансовых структур и государств, стоящих за теми, кто поддерживает террористическую деятельность? Почему она, с одной стороны, много лет гордо и громко заявляет, что «мы поддерживаем нашего стратегического партнера – Израиль», а с другой стороны, поддерживает те страны на Среднем Востоке, которые вовсю финансируют террористическую деятельность, направленную против Израиля? Как это можно себе представить? Что за двойные стандарты?
Все это кажется совершенно невозможным для простого американца. Он привык, что у него внутри страны все по протоколу, но когда он вылезает во внешний мир, выясняется, что никакого протокола нет. Выясняется, что все те принципы, которые были совершенно невозможны на территории Штатов, легко реализуются там, вовне. Оказывается, нет никакой справедливости, и одни вдруг оказываются мерзавцами, а другие, такие же, – не мерзавцами, потому что они свои. Оказывается, людей можно пытать. Оказывается, государства можно уничтожать. Оказывается, не все равны в правах, а только те, у кого есть американское гражданство. Поэтому у части американцев, которые оказываются за пределами США, происходит этот страшный разрыв шаблона. Они вдруг видят свою страну извне.
