Алексей Кожевников - Русский патриотизм и советский социализм
Представление о России, как о какой-то опустевшей, покрытой могилами, вымершей равнине, где сидят гнездами разбойники-большевики, фантастическое это представление сменяется понемногу более близким к действительности. Россия не вся вымерла и не пропала, 150 миллионов живет на ее равнинах, живет, конечно, плохо, голодно, вшиво, но несмотря на тяжелую жизнь и голод, – не желает все же ни нашествия иностранцев, ни отдачи Смоленска, ни собственной смерти и гибели»[277].
Отвергая предлагаемые идеологами эмиграции пути к «сохранению и утверждению русской государственности» – военную интервенцию и экономическую блокаду Советской России, А. Н. Толстой призывает к «третьему пути». По его мнению, необходимо «признать реальность существования в России правительства, называемого большевистским, признать, что никакого другого правительства ни в России, ни вне России – нет…
Признав, делать все, чтобы помочь последнему фазису русской революции пойти в сторону обогащения русской жизни, в сторону извлечения из революции всего доброго, в сторону уничтожения всего злого и несправедливого, принесенного той же революцией, и, наконец, в сторону укрепления нашей великодержавности»[278]. «Открытое письмо Н. В. Чайковскому» было опубликовано 14 апреля 1922 г. в газете «Накануне». 25 апреля газета «Известия» перепечатала письма Чайковского и Толстого и дала высокую оценку патриотической позиции писателя, подчеркнув большое политическое значение его выступления[279]. В августе 1923 г. А. Н. Толстой возвращается на Родину.
Постепенная стабилизация жизни в России, начавшийся экономический рост вследствие проведения НЭПа, а также объявленная декретом ВЦИК от 3 ноября 1921 г. амнистия для значительной части рядовых военнослужащих – участников белого движения – стали поводом к возвращению на Родину тысяч эмигрантов. Характерным явлением для Русского Зарубежья тех лет стало возникновение общественных организаций – «Союзов возвращения на Родину» (т. н. «Совнарод»). В своих изданиях представители этих союзов проводили идею примирения с коммунистической властью (как «государственнической» и отвечающей чаяниям русских патриотов) и призывали к возвращению в Советскую Россию. Так, 24 мая 1922 г. в печатном органе одного из союзов – софийской газете «На Родину» было опубликовано обращение к проживающим в Болгарии белоэмигрантам: «Мы зовем всех честных людей русской эмиграции, которым чужды авантюристские похождения и дороги интересы родной страны, сомкнуть свои ряды под флагом нашей организации и газеты и вместе с нами начать дело исправления наших ошибок, сознательно или бессознательно нами совершенных, дело искупления наших грехов»[280]. При активном содействии Болгарской коммунистической партии проводилась агитация среди врангелевских солдат по их вовлечению в «Союз возвращения на Родину». К 1923 г. на территории этого государства существовало 65 групп «Совнарода» численностью около 8500 человек. При помощи этой организации, через которую миссия советского Красного Креста организовывала работу по репатриации бывших российских граждан, в 1922–1923 гг. из Болгарии вернулись на Родину, по разным данным, от 12 до 14 тыс. человек, из которых 70 % составляли казаки[281].
Очевидная бесперспективность продолжения борьбы с большевизмом в рядах белоэмигрантских и антисоветских организаций, а также патриотические мотивы служения новому «Русскому государству» побуждали к возвращению на Родину и представителей белого генералитета. В ноябре 1921 г., после переговоров с представителями ВЧК и с разрешения Советского правительства в Россию с группой офицеров вернулся генерал-лейтенант врангелевской армии Я. А. Слащов. Перед отъездом он направил в зарубежные газеты письмо, в котором обосновал свое решение: «Внутри России революция окончена… Если меня спросят, как я, защитник Крыма от красных, перешел теперь к ним, я отвечу: я защищал не Крым, а честь России. Ныне меня зовут защищать честь России, и я еду выполнять свой долг, считая, что все русские, военные в особенности, должны быть в настоящий момент в России»[282]. Сразу после возвращения в Россию Слащов вместе с прибывшими с ним генерал-майором А. С. Мильковским и полковником Э. П. Гильбихом написали обращение к офицерам и солдатам врангелевской армии. По версии российского историка Ю. Цурганова, идея создания этого документа принадлежала Л. Д. Троцкому и заместителю председателя ВЧК И. С. Уншлихту. Вопрос о необходимости подобного обращения к белоэмигрантам обсуждался на одном из заседаний Политбюро ЦК РКП(б)[283]. Взывая к патриотическим чувствам русских военных, оставшихся за пределами страны и продолжавших возлагать надежды на свержение коммунистического режима путем интервенции, Слащов писал: «С 1918 года льется русская кровь в междоусобной войне. Все называли себя борцами за народ. Правительство белых оказалось несостоятельным и не поддержанным народом – белые были побеждены и бежали в Константинополь. Советская власть есть единственная власть, представляющая Россию и ее народ. Я, Слащов-Крымский[284], зову вас, офицеры и солдаты, подчиниться Советской власти и вернуться на Родину»[285]. Это обращение генерала к бывшим однополчанам, а также его выступления по радио, в которых звучали призывы к признанию новой власти и возвращению в Россию вызвали большой резонанс в среде эмиграции. Другой акцией, способствовавшей дальнейшему идейному расколу в стане белоэмигрантов, стало обращение «К войскам белых армий» генералов А. Секретова, Ю. Гравицкого, И. Клочкова, Е. Зеленина, полковников Д. Житкевича, В. Оржаневского, Н. Климовича, М. Лялина (октябрь 1922 г.). Признавая правительство РСФСР как единственно законную власть русского народа на территории бывшей Империи и отвергая путь «белой» реставрации прежних порядков, авторы обращения подчеркивали: «Наша Родина вышла из полосы первоначального революционного хаоса и вступила на путь творческой, созидательной работы. На международной политической арене Советское правительство является единственным защитником интересов России и ее государственного суверенитета». В обращении осуждались любые действия, направленные против Советской России, и в которые стремились вовлечь военнослужащих-эмигрантов. Авторы документа обращались к эмиграции с призывом: «Ни одного солдата и офицера на новую авантюру!». Те же мотивы были характерны и для других подобных обращений и воззваний представителей русского военного Зарубежья 1922–1923 годов[286].
Декрет ЦИК и СНК от 9 июня 1924 г. распространил амнистию также и на всех рядовых белых армий, находящихся на территории Дальнего Востока, Монголии и Западного Китая. Это решение советских властей вызвало новую волну «возвращенцев». Всего за период 1921–1931 гг. в Россию (СССР) вернулись 181432 эмигранта (из них 121843 – в 1921 г.)[287]. Впоследствии многие из вернувшихся будут подвергнуты репрессиям[288].
Примечательным является и тот факт, что даже убежденные противники Советской власти вынуждены были признать ее как реальную политическую и идейную основу для возрождения России. Так, в покаянной статье Б. В. Савинкова «Почему я признал Советскую власть» (редакция газеты «Правда» опубликовала ее в сентябре 1924 г. под заголовком «Сменовеховец с неразорвавшейся бомбой»), бывший эсер-террорист и один из ведущих лидеров антисоветской эмиграции заявлял:
«Я – не коммунист, но и не защитник имущих классов. Я думаю о России, и только о ней. При царе Россия была сильна и стала жандармом Европы. Советская власть, укрепившись, объединила в равноправный союз народы бывшей Российской империи. Она стремится к усилению и процветанию СССР. Пусть во имя Коммунистического Интернационала. Значит ли это, что Россия приносится ему в жертву? Нет, это значит, что в глазах миллионов русских людей вчерашний жандарм, Россия, станет завтра освободительницей народов. Для меня достаточно восстановления ее»[289]. Поворот к НЭПу, предпринятый большевистским руководством, пробуждал у некоторых представителей белой эмиграции иллюзии в «национально-имперском» перерождении советского режима. В своей книге «Три столицы», изданной в 1926 г. в Берлине после «нелегальной» поездки в Советскую Россию (организованной ОГПУ), ее автор В. В. Шульгин сделал парадоксальный вывод о трансформации ленинизма в новую форму «белой» русской государственности: «Когда Ленин голосом Чингисхана, стегающего нагайкой племена и расы, крикнул шестой части суши апокалипсическое слово “НЭП” и в развитие сего прибавил издевательское, гениальное: “Учитесь торговать”, – он
сжег все то, чему он поклонялся,
и поклонялся тому, что сжигал…
Так поступают или великие преступники, или герои. Пусть Ленин герой! Так повернуть руль корабля мог только человек, к-рый властвует над стихией… Это значит, что Ленин, сознательно или нет, стал орудием, инструментом Белой Мысли»[290]. В. В. Шульгин не относился к сменовеховцам и был убежденным монархистом, но некоторые суждения о Советской России тех лет, приведенные в его книге «Три столицы», явно перекликались с идеологическими установками этого движения.
