Сергей Кара-Мурза - Крах СССР
Западные ученые, дотошно изучавшие историю СССР, очень высоко оценивают тот факт, что советской власти вновь удалось собрать «империю». Модель Советского Союза была творческим достижением высшего класса. Американский антрополог К. Янг пишет о «судьбе старых многонациональных империй в период после Первой мировой войны»: «В век национализма классическая империя перестала быть жизнеспособной формой государства… И только гигантская империя царей оказалась в основном спасенной от распада благодаря Ленину и с помощью умелого сочетания таких средств, как хитрость, принуждение и социализм… Первоначально сила радикального национализма на периферии была захвачена обещанием самоопределения и затем укрощена утверждением более высокого принципа пролетарского интернационализма, с помощью которого могла быть создана новая и более высокая форма национального государства в виде социалистического содружества» [212, с. 95–96].
Именно в Гражданской войне СССР обрел свою территорию (она была легитимирована как «политая кровью»). Территория СССР была защищена обустроенными и хорошо охраняемыми границами. И эта территория, и ее границы приобрели характер общего национального символа, что отразилось и в искусстве (в том числе в песнях, ставших практически народными), и в массовом обыденном сознании. Особенйо крепким чувство советского пространства было в русском ядре советского народа.
С первых же дней советской власти была начата реализация большого проекта модернизации России, заделы для которого создавались в дореволюционной науке и ее институтах. Основанием «общественного договора» старой научной интеллигенции с новой властью были программные заявления и действия советского государства буквально с первых месяцев его существования. Условием для этого было то, что большинство научной интеллигенции, независимо от личных позиций в конкретном политическом конфликте того момента, принимало образ будущего, который декларировался в социальной философии советской власти.
Социализм как желанный тип жизнеустройства был близок интеллигенции, включая ее праволиберальные течения. Даже консерваторы и религиозные философы не были антисоциалистами. Научное сообщество России со второй половины XIX в. было «переплетено» с разными течениями социалистической культуры. Многие либеральные ученые и авторитетные для ученых деятели культуры были воспитаны под влиянием социалистической мысли. В ней они видели порождение науки, интеллектуальную программу развития России.
Вот суждение академика В.И. Вернадского в момент формирования партии кадетов, членом ЦК которой он стал:
«Социализм явился прямым и необходимым результатом роста научного мировоззрения; он представляет из себя, может быть, самую глубокую и могучую форму влияния научной мысли на ход общественной жизни, какая только наблюдалась до сих пор в истории человечества… Социализм вырос из науки и связан с ней тысячью нитей; бесспорно, он является ее детищем, и история его генезиса— в конце XVIII, в первой половине XIX столетия — полна с этой точки зрения глубочайшего интереса» [26, с. 409–410].
Власть в этой части своего дела стала выполнять чаяния российской научной интеллигенции. Вот пример. Большим проектом российского научного сообщества перед революцией была институционализация систематического и комплексного изучения природных ресурсов России. Важным шагом в этой работе было учреждение в 1915 г. Комиссии по изучению естественных производительных сил России (КЕПС). Она стала самым крупным подразделением Академии наук. Возглавлял ее академик В.И. Вернадский, ученым секретарем был избран А.Е. Ферсман. Но работа даже этой комиссии, работавшей для нужд войны, тормозилась. Так, в течение двух лет она не могла получить 500 руб. для изучения месторождения вольфрама, обнаруженного на Кавказе[20].
Уже в январе 1918 г. советское правительство запросило у Академии наук «проект мобилизации науки для нужд государственного строительства». Ответную записку готовил А.Е. Ферсман, он предлагал расширить деятельность КЕПС и наладить учет и охрану научных сил.
Установка советского государства на форсированное развитие науки была принципиальной и устойчивой. В апреле 1918 г.
В.И. Ленин написал программный материал «Набросок плана научно-технических работ». Его главные положения совпадали с представлениями КЕПС. Уже в апреле структура КЕПС была резко расширена. А.Е. Ферсман руководил Радиевым отделом и отделом Нерудных ископаемых, а с 1920 г. и Комитетом порайонного описания России.
В июне 1918 г. КЕПС, а затем и общее собрание Академии наук обсуждали «Записку о задачах научного строительства». Она была подготовлена, как сказано в протоколе КЕПС, в ответ на «пожелание Председателя Совнаркома выяснить те взгляды, которых придерживаются представители науки и научные общества по вопросу о ближайших задачах русской науки» [84]. Согласование взглядов Совнаркома, представителей науки и, что менее известно, бывших министров и промышленников царской России позволило выработать и сразу начать ряд больших научно-технических программ (ГОЭЛРО, геолого-разведочных, эпидемиологических и др.).
В ноябре 1918 г. начала работать комиссия по исследованию Курской магнитной аномалии, в феврале 1919 г. ее планы рассматривались в Совете обороны. Несмотря на боевые действия в этом районе, там стала работать экспедиция Академии наук, за год были определены границы аномалии. В работе участвовали ведущие ученые России (И.М. Губкин, П.П. Лазарев, А.Н. Крылов, В.А. Стеклов, Л.А. Чугаев, А.Н. Ляпунов и др.). Был создан целый ряд новых приборов, разработаны ценные математические методы [85][21].
Вот пример научной программы с большим социальным эффектом, которая предлагалась учеными до революции, но стала возможной лишь в советских условиях. К середине 20-х годов XX в. резко снизилась младенческая смертность в России, которая в самом конце XIX в. составляла 425 умерших на 1 тыс. родившихся. В результате средняя продолжительность жизни русских сразу подскочила на 12 лет. Это было достигнуто интенсивной и массовой культурно-просветительной работой. Врач С.А. Новосельский писал в 1916 г.: «Высокая детская смертность у православного, т. е. преимущественно русского, населения состоит, помимо общеизвестных причин, в связи с деревенскими обычаями крайне рано, едва ли не с первых дней жизни ребенка давать ему кроме материнского молока жеваный хлеб, кашу и т. п. Сравнительно низкая смертность магометан, живущих в общем в весьма антисанитарных условиях, зависит от обязательного грудного вскармливания детей в связи с религиозными предписаниями по этому поводу Корана»[22] [127]. Подобных программ было много, например ликвидация в 20-е годы XX в. массового детского («бытового») сифилиса, вызванного элементарным незнанием правил гигиены.
Еще в 1910 г. В.И. Вернадский подал записку «О необходимости исследования радиоактивных минералов Российской империи», в которой предсказал «неизбежность практического использования атомной энергии», — на нее не обратили никакого внимания. А в 1918 г. создание инфраструктуры будущей атомной программы стало важной частью проекта строительства научного потенциала СССР. 29 марта 1918 г. ВСНХ предложил Академии наук начать исследования по производству радия. Сырье, предназначенное для отправки в Германию, было секвестировано и передано Академии наук. В декабре 1921 г. были получены высокоактивные препараты радия, а в начале 1922 г. заработал завод. В 1918 г. начали разрабатывать ускоритель элементарных частиц, он был опробован в 1922 г.
Строительство советской науки планировалось как система. За структурную единицу сети был принят научно-исследовательский институт, новая форма научного учреждения, выработанная в основном в российской науке. Только за 1918–1919 гг. было создано 33 таких института, ставших той матрицей, на которой сформировалась научно-техническая система СССР. К 1923 г. число НИИ достигло 56.
И все это— в условиях тяжелейшей Гражданской войны и интервенции. Сейчас многим трудно понять, что строить систему научных учреждений в 1918–1920 гг. значило прежде всего сохранить самих ученых в буквальном смысле слова. В 1919 г. был принят декрет Совнаркома «Об улучшении положения научных специалистов» — им были выданы пайки на усиленное питание (сначала 500, к сентябрю 1921 г. 4786 пайков, а в 1922 г. продуктовые пайки получали 22 589 работников науки и техники).
Необходимым условием для индустриализации было создание национальной системы стандартизации. В России было учреждено Депо образцовых мер и весов, в 1893 г. преобразованное в Главную палату мер и весов (директором был Д.И. Менделеев). Однако создать единую государственную систему в царской России не удалось, хотя закон о введении метрической системы мер был принят в 1909 г. Из-за господства в промышленности иностранного капитала применялись три системы мер: старая русская, британская (дюймовая) и метрическая.
