Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2003г (v1.2)
видные успехи, не решила проблемы. Тогда на первый план стала выдвигать
ся технологическая зависимость и способность запада сосредоточить в своих
руках стратегические монополии (на высокие технологии, оружие массового
поражения, средства массовой информации и т.д.). Между тем, даже создание
индийской и пакистанской атомных бомб или арабской телекомпании Аль
Джазира не изменило глобальной экономической иерархии. Более того, на
протяжении 1990х годов Россия и Украина, с их весьма развитыми индуст
риальными экономиками и унаследованными от СССР мощными вооружен
ными силами, всё более приобретали классические черты периферийных
обществ. Наконец, экономисты указывают на явные признаки финансовой
эксплуатации «периферии» через систему внешнего долга.
Дело в том, что, несмотря на то, что по ходу истории глобальное разделе
ние труда неоднократно менялось, неизменной оставалась тенденция к на
коплению, концентрации и централизации капитала, лежащая в основе бур
жуазного способа производства. Централизация капитала в мировом мас
штабе приводит к формированию нескольких центров накопления, зачас
тую соперничающих между собой. Именно логика накопления и концентра
ции капитала ведет к тому, что он систематически перераспределяется в
пользу мировых «лидеров». Даже резкий рост экономики на периферии не
меняет положение дел радикальным образом. При известных обстоятельст
вах, подъем производства в этих странах может даже ослабить их положе
ние. Чем лучше страна работает, тем больше там возникает «свободный»
или «избыточный» капитал, перераспределяющийся в пользу основных
центров накопления. Конкретные формы международного разделения тру
да являются уже следствием этого глобального процесса. Эти формы меня
ются, а логика накопления остается.
Россия 1990х годов в этом отношении демонстрирует весьма яркую кар
тину, ибо на фоне масштабного кризиса, страна оказалась одним из финансо
вых «доноров» мировой экономики. Огромные средства были переведены в
западную валюту, главным образом - в американские доллары, и вывезены из
страны. Показательно, что подъем 1990х годов не изменил тенденцию - в
относительно благополучный период 2000-2003 годов прямой и косвенный
вывоз капитала оставался достаточно значительным.
Начиная с конца 1990х годов, однако, обостряется соперничество между
основными центрами глобального накопления - западноевропейским и севе
роамериканским. Россия оказывается в сложной ситуации, ибо её экономика
в финансовом отношении привязана к доллару, но международное разделе
ние труда, напротив, подчиняет её западноевропейскому ядру. Другой вопрос,
насколько экономические и политические стратегии, избранные российской
элитой в начале 2000х годов могут привести к постепенной дедолларизации
экономики страны и переориентации на евро. Пока можно констатировать,
что сколько-нибудь заметных успехов (и даже особой решимости) не наблюда
ется. Но принципиально не это. Даже если дедолларизация реально произой
дет, это отнюдь не будет означать радикального изменения места России в
международном разделении труда. Независимо от того, привязана страна к
доллару или к евро, или даже достигла «внешней конвертируемости рубля», о
которой с таким вожделением говорил Владимир Путин в президентском по
слании 2003 года, мы будем оставаться периферией.
Альтернативные стратегии
Между тем периферийное развитие чревато для России серьезными катаст
рофами в будущем. На протяжении большей части ХХ века Советский Союз
развивался не совсем отдельно от мировой системы, но всё же автономно по
отношению к ней. Это позволило, несмотря на огромные материальные и
моральные жертвы обеспечить модернизацию страны и достичь такого
уровня развития, какой не был возможен ни для одной из периферийных
экономик ХХ столетия. Возвращение России на путь периферийного разви
тия означает, что все эти жертвы могут оказаться напрасными. Наша страна
оказывается слишком развитой, а население слишком образованным для то
го типа экономики, который у нас складывается. Более того, население Рос
сии, вопреки общему мнению, «слишком богато» для периферийной стра
ны. Речь идет, разумеется, не о мизерных зарплатах трудящихся, а об обес
печении большинства граждан жильем, медицинскими услугами, образова
нием и т.д. В этом смысле правы неолибералы, обвиняющие нас в том, что
мы живем не по средствам. При средней зарплате в 120-150 долларов в ме
сяц абсурдом является то, что большинство людей всё ещё живет в отдель
ных квартирах, в тепле, с горячей водой и т.д. Смысл новой волны неолибе
ральных реформ в том и состоит, чтобы заставить страну жить по средст
вам, опустив бытовые и социальные условия большинства до уровня зарпла
ты. Это, однако, будет означать социально-культурный регресс беспреце
дентного со времен крушения Рима масштаба. Понятно, что страна пережи
вающая подобную социо-культурную катастрофу, просто не может сохра
нить себя в неизменном виде.
Если неолиберальная реформа, проведенная до логического конца чрева
та национальной катастрофой (второй при жизни нынешнего поколения по
сле 1991-93 годов), то надежды на «присоединение к Европе» на основе ли
беральной модернизации или классических рецептов социал-демократичес
ких реформ - утопичны. Ни то ни другое не работает в условиях периферии.
Непригодность классических западных схем в условиях периферийного
развития была обнаружена ещё во время русских революций 1905 и 1917 го
дов. Не случайно большевики и народники, два течения, отказавшиеся от
следования западным рецептам оказались наиболее эффективными полити
ческими проектами того времени. Современная ситуация также требует вы
работки новых стратегий, адекватных российской реальности. Однако эти
стратегии не могут строиться на основе «почвеннических» утопий и идеоло
гий «национальной избранности» просто потому, что все эти идеи не дают
нам ровно никакого знания ни о современном мире, ни о проблемах, кото
рые надлежит решать в экономической или социальной сферах. Почвенни
ческие утопии являются не более чем реакцией бессилия в условиях пери
ферийного развития.
Выход из тупика может быть найден лишь в таком самостоятельном раз
витии, которое одновременно способствовало бы изменению миросистемы
в целом. Россия не может измениться, не изменив мир (что, впрочем, точно
так же относится к любому из действующих и потенциальных лидеров пери
ферии - Китаю, Бразилии, Индии, Мексике или Южной Африке).
Выдающийся арабский экономист Самир Амин говорил о выходе из пери
ферийного развития на основе «отключения» своей экономики от миросисте
мы. Он назвал это «de-linking». Проблематичность подхода Амина состоит в
том, что он вызывает ассоциации со сталинской стратегией экономической
автаркии и «Холодной войны». Разумеется, Амин постоянно подчеркивал,
что под de-linking он понимает не самоизоляцию и войну с внешним миром.
Однако эта концепция явно нуждается в уточнении, прежде чем мы пойдем
дальше.
Механический разрыв с мировой системой на уровне хозяйственных свя
зей, а тем более - на уровне технологического и информационного обмена
был бы катастрофой. Но сохранение нынешней системы связей также ведет
к катастрофе. Выход состоит в том, чтобы осуществить постепенную пере
ориентацию хозяйственных связей за счет усиления кооперации со страна
ми «Третьего мира», таким образом увеличивая их коллективную автономию
по отношению к Западу. Главное, однако, не разрыв с мировой экономикой,
а прекращение обслуживания глобального процесса накопления капитала.
Именно отключение от этого процесса (при сохранении товарного, инфор
мационного и технологического обмена) означало бы эффективное исполь
зование стратегии de-linking.
Современная Россия страдает от массового износа оборудования и дефи
цита инвестиций. Однако, как и Германия после Второй мировой войны,
она сохраняет человеческий потенциал, который позволил бы стране сде
лать резкий рывок вперед, если будет преодолен инвестиционный голод. В
этом смысле главной проблемой является даже не ориентация на экспорт
энергоносителей сама по себе, а то, что при сложившейся модели доходы от
этого экспорта не могут успешно использоваться для модернизации страны.
Наша страна могла бы изменить свое положение, если бы реализовалась
своего рода стратегия русского New Deal, предполагающая массовое и ком
плексное инвестирование в программы модернизации через общественный
