Франк Шуман - Аферистка. Дело Тимошенко
Ее начальник немного тянет ногу, но мне не хочется спрашивать, получил ли он на службе эту травму. Явно, что это доставляет ему неудобство, так как когда мы проходили профессионально-техническое училище, посещали учебный класс, лечебный кабинет и другие учебные помещения, он немного отставал и шел сзади. Возможно, это просто не его территория, потому что в швейной мастерской по пошиву формы уже начальник предприятия показывает нам все его уголки, а Первушкин остается таким же, как и в церкви, на кухне, клубе, спальнях и, наконец, в зоне обитания Тимошенко — словно как верховный руководитель. Почему он не использует понятие «камера», мне стало ясно именно там.
Полковник И. Первушкин с заместителем
Перед швейной мастерской стоят и сидят на корточках несколько курящих женщин. Они начинают потихоньку расходиться, как только замечают группу мужчин в униформе. В помещении шумят швейные машины, одновременно играет музыка. Мне показали весь процесс производства, начиная с рулонов ткани и заканчивая конечным технологическим контролем. В одной из комнат выставлен весь ассортимент предлагаемых моделей одежды, от военной до гражданской формы.
Женщины, большинству из которых около 20 лет, одеты по-разному, они носят юбки и платки разных фасонов, при этом синий цвет является основным. Они сосредоточенно сидят за машинками, и кажется, совсем меня не замечают, но как только я берусь за камеру, они прикрывают лицо. Самым юным заключенным — 18 лет, говорит полковник. Таких у них было три.
«За что они сидят?» — спрашиваю я.
«За кражу мобильных телефонов»,— отвечает он.
«И за это сразу за решетку?»
Он поднимает руки. Приговор вынес судья, а не он. Дальше у психолога я выведываю немного больше. У них среди заключенных многие не имеют профессионального образования и вовсе безграмотны. Здесь они учатся читать и писать, а также получают профессию, работая по которой позже они могли бы обеспечивать свое существование. Большое значение здесь придают воспитанию.
Швейный цех
Во внутренних помещениях тюремного четырехугольника находятся зеленые газоны и цветочные клумбы. Недавно построенная часовня возвышается перед настенной фреской на красной штукатурке, которую студенты художественного института советских времен выполнили в качестве дипломной работы. За этой стеной на верхнем этаже находится клуб, на первом этаже — кухня, пекарня и столовая. В крыле слева от сада находится магазин, дальше нашли себе пристанище учебные помещения и общая комната, справа находятся производственные объекты, а на противоположной стороне — спальни и комнаты отдыха, в частности спортзал, который я буду осматривать в ближайшем времени. В подвале под спортзалом виднеется два окна с решетками. За ними была она.
Перед каждым блоком на ветру развевается белье, развешенное для сушки: джинсы, блузы, брюки. Можно было даже засомневаться, что ты находишься в тюрьме где-то в украинской глубинке. Вся тюремная атмосфера кажется очень приятной и вряд ли была создана специально для меня и других иностранных гостей. Во-первых, так много невозможно было сделать, а во-вторых, госпожа Тимошенко была здесь всего четыре месяца, и в ее возвращение явно никто не верит. Она позволит себя лечить еще долго-долго, и в какой-то момент правительству надоест, что его из-за всего этого постоянно критикует Запад. Вероятно, члены правительства скажут: «Заберите ее к себе, но оставьте нас в покое, пожалуйста».
На противоположном конце тюрьмы, в тени деревьев, сидит группа пожилых женщин в синих халатах.
Они разговаривают, но, увидев нас, сразу же незаметно исчезают, как и чуть раньше женщины в предыдущем дворе. Я не знаю, есть ли у них приказ уходить, когда приходят чужие, или же это просто инстинкт самосохранения и рефлекторная защита. Кому невозможно было задать этот вопрос, тому не приходилось на него и отвечать.
Войдя в часовню, где не было скамеек, полковник крестится и потом говорит, что это Божий дом для представителей всех религий. Здесь женщины могут углубиться в себя и обдумать свои поступки, если они этого хотят. На стенах множество икон и изображений святых, нет только горящих свечей. Но и этому есть причина.
Затем полковник проходит через первый зал, в котором находится где-то 60 коек. Они заправлены белым постельным бельем так гладко и ровно, как под линейку, на каждой прикроватной тумбочке стоят одинаковые горшки с цветами, рядышком стоит табуретка такого же невинного белого цвета, как и всё в этой комнате,— заканчивая стенами, которые окрашены разными оттенками зеленого. Потом мы посещаем несколько учебных комнат и кабинет психолога, где нас уже ждут преподаватель и психолог в униформе и штатском, готовые отвечать на мои вопросы, если у меня таковые имеются. Я задаю вопрос типа: что особенного в той комнате, где висят синие ламбрекены на окнах и платки свисают с потолка, несколько кресел стоит полукругом, а на полу лежат подушки. Молодая женщина с косой на голове и в очках, которая представилась заместителем доктора Кошлиц, объясняет мне глубокий психологический смысл такого интерьера. Между прочим, здесь также проводятся чуткие и сострадательные подготовительные беседы о жизни после тюрьмы, говорит она, например, как человек себя преподносит во время собеседования. Я просто диву даюсь. В Германии, говорю я весело, во время собеседования люди, как правило, сидят на стульях, а не на подушках. Ну да, говорит она, слегка покраснев, на Украине все так же. Здесь еще проводятся беседы для снятия напряжения, когда кто-нибудь «приходит в тюремное бешенство». В соседней комнате с такой же целью по огромному плазменному телевизору показывают фильмы с изображением джунглей, в которых успокаивающие капли воды мерно барабанят по листьям, поют экзотические птицы, и, среди прочего, можно насладиться пением китов и наблюдать, как они медленно скользят своими массивными телами по синей морской глади.
Основной цвет — синий: разные его тона и оттенки преобладают по всей тюрьме. Тут уж психологи должны были поработать. Известно, что синий цвет успокаивает и расслабляет, снимает стресс, восстанавливает силы и способствует релаксации. Синее небо и синее море, которые символизируют простор и свободу, гармонию и доброту.
В следующем блоке спальни намного меньше, у кроватей стоят таблички с фамилиями, а на прикроватных тумбочках — личные вещи. В передней части комнаты на стене даже висит телевизор. К общей комнате относится также комната отдыха, кухня с несколькими шкафчиками, куда женщины ставят свои продукты питания, а также две камеры хранения. В одной скопились чемоданы и мешки с личной одеждой, а в другой стоит обувь. В комнате без окон пахнет так, как в носовой части корабля во время моей службы на флоте, поэтому мы быстро ее осматриваем и идем дальше. Мы плетемся в другую сторону к уже известному блоку, который имеет дополнительную защиту: перед входом стоит своеобразная клетка. Закрытая дверь раскрывается настежь, после того как я — драматургия действительно прекрасна — посетил спортзал, расположенный позади места для сушки белья. Затем последовала кульминация: камера Тимошенко.
Оксана Кошпиц — психолог колонии
Мы проходим две, три дубовые двери, которые стали бы украшением и предметом гордости любого отеля, на полу — кафель, стены недавно окрашены в бежевый цвет. Ключ вставляют в замочную скважину, и деревянная — а не стальная, как в Киеве,— дверь распахивается настежь. Взглядом пробегаю по камере — да, она какая-то неправильная. Она представляет собою жилую комнату с деревянным полом и тремя кроватями, на которых лежат покрывала цвета светлой охры, как и шторы на обоих окнах. К комнате примыкает небольшая кухня с холодильником и микроволновой печью, а также ванная со встроенной стеклянной душевой кабиной и биде. Желтое сиденье унитаза не совсем удачно сочетается с розовым кафелем, но в другом случае я бы сказал: это полноценный трехзвездочный отель. Бытовые электроприборы тоже в распоряжении: телевизор и камера наблюдения на стене над кроватью госпожи Тимошенко. На угловой полке между дверью и шкафом находятся обязательные изображения святых, а также несколько книг.
Когда она (Тимошенко) узнала о своей болезни, по соседству оборудовали лечебный кабинет. Его мне тоже разрешают посмотреть. Я вижу там массажный стол, гинекологическое кресло и медицинское оборудование, о цели и предназначении которого мне, как полному дилетанту в медицине, ничего не известно. Полковник Первушкин говорит, что оборудования было еще больше, некоторое даже специально привезли с Запада, но она его забрала с собой в больницу, потому что у них там, наверное, нет такого оборудования, но оно необходимо для обследования особой пациентки.
