Геннадий Бордюгов - Вчерашнее завтра: как «национальные истории» писались в СССР и как пишутся теперь
Одновременно не учитывалось, что некоторые крупные субэтнические общины (алтайские старообрядцы, уральские и сибирские казаки, семиреченские уйгуры и дунгане, немецкие переселенческие деревни на севере и северо-востоке) имеют в этих местах сложившиеся за последние два-три века свои локальные истории. Но их самобытное прошлое не освещается в структурах общих курсов национальной истории Казахстана. К тому же, «приватизировались» как исключительно казахские значительные исторические события, личности, памятники средневековья, являющиеся общим духовно-историческим достижением многих современных тюрко- и монголоязычных этносов Евразии.
Идея этноцентризма порой приобретала формы элементарного абсурда в оценке исторических событий. Политический заказ и следующая отсюда научная нечистоплотность, непрофессиональная безответственность, сознательная неверифицированность фактов и уверенное чувство неприкосновенности оказали плохую услугу «нациецентричности». Обретение собственных исторических «корней» часто превращалось не в научный поиск, а в ожесточенную борьбу с «хранителями» советских традиций. В таких условиях лавина публикаций о прошлом хотя и приковывала внимание общества к собственной истории, нередко была замешана на мистике, эзотерических представлениях и фантастических предположениях. В частности, этим отличались статьи и даже книги, посвященные древним историческим «корням» украинцев.
Солидные журналы и газеты публиковали рассказы о так называемых «украх», которые несколько тысяч лет назад дали название Украине. О том, что трипольские племена, жившие на территории Украины в период неолита, создали первую в Европе письменность, которую потом использовали финикийцы. О «звездных людях» с планеты Венера, которые передали на землю знак тризуба, а потом греки, жители Атлантиды, принесли его на Украину, где уже существовала империя У-Гор, которая простиралась от Атлантики до Тихого океана. Дело дошло до публикации журналом «Вiсник HAH Украïни» (HAH — Национальная Академия Наук) книги Ю. Канигина «Путь ариев», автор которой — доктор экономических наук — вполне серьезно утверждал, что украинцы являются прямыми потомками индоевропейских ариев, которые обладали «духовным совершенством», а их символами были арийский крест (свастика) на сине-желтых штандартах. Резкой критике подобную антинаучную работу подверг вице-президент НАН Украины П. Толочко за «доведенную до абсурда “украинопупию”»{85}.
Демонтаж памятника Сталину в Гори. 25 июня 2010 г.В Грузии появился ряд околонаучных трудов, в которых исторические и культурные «достижения» России намеренно оценивались как гораздо менее значимые, чем достижения Грузии. Подобные параллелизмы, безусловно, являлись признаком непрофессионализма. Как самостоятельное историографическое направление возникла сталиниана. И хотя личность Сталина получила в Грузии неоднозначную оценку, сталинофильские настроения достаточно сильны и являются скорее преобладающими. Историческое сознание крайне негативно воспринимает советский тоталитаризм, но отношение к одному из его главных творцов является, мягко говоря, лояльное. Причина этого кажущегося противоречия достаточно тривиальна и заключена в этническом происхождении бывшего политического лидера СССР. Как заявил председатель общества «Сталин» Г. Ониани, «маленький народ гордится великим человеком, оставившим в истории куда более значительный след, чем все его предшественники»{86}.
Создание национальных историй в странах Центральной Азии, например, в Таджикистане, усложнялось тем, что в советское время основанное на религии государство, ставшее одной из союзных республик, было «переделано» в светское, полностью изменился жизненный уклад, поскольку советская власть настойчиво искореняла исламский образ жизни как основу прежней ментальности. Второй фактор, осложняющий работу таджикских историков, — несколько раз менявшийся письменный язык, что сделало целый ряд источников недоступным. Известно, что в рамках борьбы с исламским наследием в советское время таджики претерпели две последовательные смены алфавитов. В 1929 году арабица была заменена латиницей, а в 1940-м от латиницы перешли к кириллице. Параллельно с этим систематически изымались из свободного хождения и уничтожались книги на арабице, сохранились только те из них, которые теми или иными путями попали в государственные библиотеки. Последствия этих перемен крайне сложные — новые поколения оказались отчуждёнными от всего корпуса классической письменности и, следовательно, от непосредственных источников знания о собственном прошлом.
Несмотря на то, что русская история и русская наука об истории превратились для таджикистанских коллег в базовые парадигмы, после 1991 года гуманитарное и культурное знание в Таджикистане довольно быстро прониклось печалью по утрате «золотого века» — некой кульминации собственного бытия в глубоком прошлом, которая для средневекового иранца ассоциировалась со временем эпического царя Джамшеда и иными мифическими и историческими периодами. С выходом из СССР, по мере углубления в собственное прошлое, таджикский интеллектуал был глубоко потрясен масштабами действительных потерь: измельчанием, провинциализацией собственной культуры, нарастающей русификацией и упрощением языка. Образ иранского средневековья и досоветской Бухары стал представляться как время нерастраченной культурной полноты. Для преодоления разрыва с прошлым из-за советских языковых реформ в Таджикистане начинаются работы по реабилитации языка, классической литературы и письменности.
В 1991–1992 гг., после окончательного упразднения цензуры, Таджикистан испытал настоящий бум переизданий старой литературы религиозного характера. Вышли в свет средневековые и современные переводы Корана на фарси, толкования к Корану, хадисы («высказывания») пророка Мухаммада, биографии пророка, житийная литература (как, например, «Кысасаланбия» — «Сказания о пророках»), история мусульманства, богословская учебная литература с элементарными сведениями о мусульманстве, молитве, посте и т. п. Пребывание же Таджикистана в составе СССР оценивалось отрицательно в основном молодыми историками{87}.
В России на историописание не мог не повлиять кризис национальной идентичности. Уже в середине 1990-х годов отчётливо ощущалась тоска по положительному примеру и героическому прошлому. Неслучайно социологические опросы этого периода зафиксировали усиливавшийся запрос на сильные личности, имперские ценности и авторитарный стиль управления. Всерьез заговорили о потребности общества и государства в некоей объединяющей национальной идее, «русской идее», которая могла бы заполнить идейный вакуум, возникший после крушения коммунистической идеологии как идеологии государственной. Разные политические силы предложили свою трактовку «русской идеи», однако, несмотря на известные различия, все они практически сошлись в одном: «русская идея» — это идея государственная, державная, не имеющая этнического оттенка. Подобная трактовка национальной идеи влияла и на восприятие русской истории как прежде всего истории государства Российского{88}.
Создание национальных историй в странах СНГ и Балтии было немыслимо без преобразования корпуса учебной литературы, рассчитанной на миллионы школьников и студентов. С 1991 года прекращается периодическое переиздание канонических, устраивающих политическую элиту учебников для средних и высших учебных заведений. Новые учебники сопровождались прямым обращением авторов к молодежи. Показательным является текст «К учащимся» в «Истории Украины»: «Бурные преобразования, происходящие в наши дни, изменяют устаревшие представления об историческом процессе. До недавнего времени из неиссякаемого источника отечественной истории мы не могли черпать всю правду. Несколько поколений были отлучены от настоящей истории <…>. Авторы этого пособия стремились с позиций исторической правды воспроизвести реальную картину социально-экономической, общественно-политической и культурной жизни Украины в рассматриваемый период. Особенное внимание уделено устранению «белых пятен» в истории нашей республики, в частности, освещению вопросов украинской государственности, трагических событий 30-х годов, проблемам перестройки и получения действительного суверенитета Украины»{89}.
В 1994 году члены того же авторского коллектива (С. Кульчицкий, Ю. Курносов, М. Коваль) опубликовали новый учебник по истории Украины для 10-х — 11-х классов, где в очередном обращении «зазвучали» иные мотивы и образы, настраивающие читателей на соответствующее восприятие учебного материала. Авторы констатировали, что украинский народ до сих пор доподлинно не знает своего прошлого, что в прежней тоталитарной империи царила атмосфера всеобщего обмана, что идеологические надсмотрщики фальсифицировали историю XX века, что на историческую науку Украины были наложены тяжелейшие путы, что события на Украине подвёрстывались под процессы, происходившие во всей империи и что, наконец, только сейчас ученые получили возможность разработать историческую концепцию, «основанную на правде жизни»{90}.
