Александр Ермаков. - Вермахт против евреев. Война на уничтожение
Многочисленные военнослужащие стали свидетелями и участниками убийства евреев в Житомире, где располагались резиденция айнзацгруппы «Ц» и штаб 6-й германской армии. Документы свидетельствуют, что во время казни 400 житомирских евреев многие солдаты следили за расстрелом, забравшись на крыши домов, а штабные офицеры давали советы еще неопытным полицейским стрелкам. Чтобы не забрызгаться кровью и мозгами, они рекомендовали стрелять в затылок. Согласно свидетельству одного из карателей зондеркоманды 4-а, солдаты сами добивали раненых: «Я видел, что майор вермахта из поставленного у рва тяжелого пулемета, который дали ему солдаты, расстрелял в ров целую ленту патронов. Если я правильно помню, он сказал: «Некоторые там еще живы». Другой каратель вспоминает: «Случалось, что солдаты вермахта брали карабины у нас из рук и сами становились на наше место в экзекуционной команде». Полицейский из опергруппы «Ц», который «смог выстрелить только пять раз», рассказывает: «Мне стало плохо, я был как во сне. После этого меня высмеивали, потому что я больше не мог стрелять. Один солдат или ефрейтор вермахта взял у меня карабин и сам встал в цепь стрелков». Более того, «военнослужащие вермахта жестоко избивали палками евреев, ожидавших расстрела. Некоторые евреи приходили на место сбора, истекая кровью». Руководивший казнью командир зондеркоманды 4-а штандартенфюрер СС Пауль Блобель даже «угрожал расстрелять офицеров вермахта из своего пистолета».[162]
Чиновник военной юстиции, прикомандированный к 6-й армии, докладывал: «За ужином в казино, предположительно также — до и после него — говорили об этом случае, который, как выяснилось, видело множество офицеров штаба. Мы выразили всю нашу неловкость по поводу этих событий. При этом сказали, что и в других подобных экзекуциях в сфере 6-й армии военнослужащие вермахта участвовали в качестве стрелков, а именно — по приглашению эсэсовских стрелков или их командиров. Обо всем этом было доложено командующему 6-й армией генерал-фельдмаршалу фон Рейхенау».[163]
0 жестокости сцен массовых казней, совершавшихся на глазах немецких солдат в Житомире, свидетельствует докладная записка командира 528-го пехотного полка майора Рёслера о массовых расстрелах евреев: «В отдалении кругом стояло множество солдат расквартированных там частей; некоторые из них присутствовали как зрители и были в трусах… Я участвовал в Первой мировой войне, во французской и русской кампаниях этой войны и отнюдь не страдаю преувеличенной чувствительностью. Мне пришлось быть свидетелем многих более чем неприятных вещей, как участнику добровольческих формирований в 1919 году но никогда я не видел сцен, подобных описанной. Для меня не имеет значения, на основании каких судебных приговоров проводились эти расстрелы, но я считаю несовместимым с существовавшими у нас до сих пор взглядами на воспитание и нравственность, когда совершенно публично, как бы на открытой сцене, осуществляется массовый убой людей».[164]
Рёслер не побоялся осудить зверства, но его протест по сей день остается одним из очень немногих известных примеров неодобрения уничтожения евреев на Востоке. Несомненно, нормами кодекса офицерской чести руководствовался и подполковник штаба 295-й дивизии Гельмут Гроскурт. 20 августа 1941 года он направил начальнику штаба группы армий «Юг» генералу фон Зоденштерну доклад, в котором сообщалось о бесчеловечном обращении вермахта с 90 еврейскими детьми и женщинами, запертыми без пищи и воды в ожидании казни в одном из зданий в городе Белая Церковь. Позиция Гроскурта, изложенная им в докладе, состояла в том, что «в данном случае против женщин и детей приняты меры, которые ничем не отличаются от зверств противника, недавно доведенных до сведения войск. Нельзя помешать тому чтобы об этих событиях рассказывали на родине и чтобы их там сравнивали со зверствами в Лемберге. Войска ожидают вмешательства своих офицеров. Особенно это касается женатых людей старшего возраста. Поэтому офицер, думая о своих подчиненных, вынужден вмешаться, если такого рода события разыгрываются на глазах у всех. Для сохранения мужской дисциплины требуется, чтобы все подобные мероприятия происходили в стороне от войск… Из расстрела всего еврейства города неизбежно вытекала необходимость устранения еврейских детей, прежде всего младенцев. Его следовало провести вместе с устранением родителей, чтобы воспрепятствовать этим нечеловеческим мучениям». Гроскурт так описывал увиденное: во дворе здания находилось около 20 унтер-офицеров и солдат, выражавших недовольство происходящим. Дети лежали на подоконниках, окна были закрыты. «В одной из комнат лежали почти одни младенцы. В остальных комнатах царила неописуемая грязь, кругом лежали лохмотья, пеленки, нечистоты. Бесчисленные мухи покрывали полуодетых детей. Почти все дети плакали или стонали. Запах был невыносим. Одна говорившая по-немецки женщина утверждала, что она совершенно невиновна, никогда не вмешивалась в политику и не является еврейкой». На совещании с участием Блобеля «полевой комендант пытался перевести это дело в мировоззренческую плоскость и завязать дискуссию о принципиальных вопросах. Он заявил, что считает искоренение еврейских женщин и детей настоятельно необходимым, все равно в какой форме оно произойдет». Гроскурту не удалось спасти жертвы нацистского террора, поскольку командующий 6-й армией генерал-фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау выразил свое недовольство и приказал «провести уже начатую акцию целесообразным способом».[165]
Рейхенау запретил «любое участие солдат армии в качестве зрителей или исполнителей в экзекуциях, которые совершаются не по приказу воинского начальника». В то же время он не только одобрял, но и поощрял деятельность карательных формирований на подвластной ему территории, и антисемитские настроения и действия получили широкое распространение в его армии. Так, начальник штаба 6-й армии полковник Хайм после получения от высшего фюрера СС и полиции «Россия-Юг» обергруппенфюрера СС Фридриха Йекельна радиограммы об уничтожении в армейском тылу 73 красноармейцев, 165 коммунистов, 1658 евреев, среди них 59 женщин, собственноручно поставил на сообщении резолюцию «Поздравляю от всего сердца». Известен и приказ самого Рейхенау, отданный солдатам СС и СД, — тратить на каждого еврея не больше двух пуль. Наконец, 6-я армия получила приказ оказывать помощь опергруппе «Ц» в «экзекуциях преступных, большевистских, большей частью еврейских элементов».[166]
О конкретной организации сотрудничества дают представление показания солдата-связиста 643-го полка об антиеврейской акции в Бердичеве: «Однажды, вероятно, в июле или августе, пришел наш командир и стал искать добровольцев, которые должны были плотно оцепить еврейский квартал Бердичева. Я знал, что должно было означать это мероприятие… ведь об этом говорили, и было городское совещание, что евреи должны быть расстреляны. Я хотел бы подчеркнуть, что я добровольно вызвался участвовать в оцеплении и что никто не был для этого командирован. Я вызвался добровольцем по следующей причине: незадолго до этого я заказал одному еврею из этого квартала изготовить для меня пару сапог. Я хотел их получить, пока этого человека не расстреляли… Я знаю, что из нашей роты, которая в то время насчитывала 80 человек, добровольцами вызвались 30–35 человек. Но я могу сказать, что мотивом большинства из них было любопытство. Когда наш командир этим вечером искал добровольцев, он уже сообщил нам, что на следующий день весь еврейский квартал будет расстрелян…
В начале этой акции я видел, что вооруженная палками украинская полиция вместе с эсэсовцами выгоняла из домов евреев — мужчин, женщин, детей и стариков. Потом они погнали их по улице. На улице евреев обыскали и выискивали ценности. Того, кто защищался или медлил, расстреливали. Я видел собственными глазами сотни лежавших на улице трупов. Пожалуй, самой активной в этом мероприятии была украинская полиция, в то время как эсэсовцы прогуливались вокруг и контролировали поставку ценностей. Евреев согнали на открытое место и группами по 100–200 человек отводили к месту расстрела. Где находилось это место и как оно было устроено, я сказать не могу, поскольку самого расстрела не видел… Мне известно только, что, начавшись на рассвете, расстрел продолжался целый день до наступления ночи. Я знаю также, что в оцепленном нами квартале больше никого не осталось».[167]
Приведенные документы показывают, что уже через месяц после начала «Восточного похода» вермахт по «инициативе снизу», иногда при формальном порицании, но чаще в условиях одобрения «сверху», активно включился в геноцид советских евреев. Командиры рассматривали эти самочинные действия только как угрозу дисциплине, поэтому их распоряжения, сопровождавшиеся пропагандой борьбы с «еврейским большевизмом», не могли остановить криминализацию армии. Уничтожая мирное население «по приказу», отдельные офицеры, солдаты и даже целые подразделения все чаще склонялись к тому, чтобы применять насилие против «еврейско-большевистских элементов» по собственной инициативе или самовольно оказывать помощь карательным формированиям. Но и в течение всей осени 1941 года, когда вермахт уже получил возможность систематически «искоренять» евреев под предлогом борьбы с партизанами, самовольные расправы с ними не прекращались. Свидетельством тому являются многочисленные документы, такие, как датированная 2 ноября памятка 339-й дивизии: «Войска должны расстреливать евреев и цыган только тогда, когда установлено, что они партизаны или их помощники. В других случаях (следует) передавать их СД».[168]
