Максим Калашников - «Крещение огнем». Том I: «Вторжение из будущего»
Поговорите с видными учеными о будущем научных исследований, и они вряд ли даже упомянут о Европе. Есть области, в которых она еще находится среди лидеров, но их меньше, чем в прежние времена. Например, в биомедицинских науках Европа почти не представлена, и ее вполне могут обойти гораздо более бедные азиатские страны. Руководитель одной крупной фармацевтической компании сказал мне, что через десять лет тремя самыми важными странами в его индустрии будут США, Китай и Индия.
Я еще ничего не сказал о демографии. Через 25 лет число европейцев в работоспособном возрасте сократится на 7 процентов, и вырастет число тех, кому более 65 лет. Единственное решение: пусть люди работают. Но европейский уровень занятости людей старше 60 лет низок: 7 процентов во Франции и 12 процентов в Германии (в США — 27 процентов). Деликатные попытки дать людям возможность позже уходить на пенсию были, как всегда, встречены шквалом протестов. И, хотя экономисты и Европейская комиссия продолжают настаивать на том, чтобы Европа впускала больше иммигрантов для увеличения своих трудовых резервов, она этого не сделает...
К чему все это ведет? К снижению влияния Европы в мире. Позиция Европы в таких институтах, как Всемирный Банк и МВФ пропорциональна ее доле в мировом ВВП. Сокращение расходов на оборону ослабляет надежность Европы как военного партнера США и ее способность к переброске войск за рубеж, даже для выполнения миротворческих задач. Ограниченное, все более протекционистское мировоззрение Европы будет и далее подрывать ее жизнеспособность...»
Так пишут американцы. Предположим, они Европу не любят и потому решили изобразить ее в неприглядном виде. Но уж и сами европейцы говорят о себе страшные вещи. Вот — статья «Самоубийство Европы» в немецком «Ди Вельт» за 9 февраля 2006-го.
«Многое из того, что мы неопределенно называем западным миром, нынешнее столетие не переживет. Возможно, на географических картах еще останутся регионы, которые будут называть Италией или Германией, как существующее все еще сооружение под названием собор Святой Софии в Стамбуле. Только это уже не собор, а всего лишь недвижимость. Италия и Германия тоже будут названиями недвижимости. Для тех, кто верит, что западная цивилизация, в конечном счете, лучше, чем любая другая альтернатива, проблема заключается в том, чтобы спасти, по крайней мере, часть Запада.
Так, почти все партии на Западе с увлечением занялись тем, что можно было бы назвать вторичными инстинктами общества, — заботой о здоровье, детях, родителях. Мы отдали вторичным инстинктам приоритет перед первичными, связанными с обороной страны, семьей, верой и, просто, с размножением — «Плодитесь и размножайтесь». Если нет, то вы не сможете оплатить все вторичные инстинкты. Конструкционная ошибка светских социал-демократических государств заключается в том, что им для того, чтобы сохранить себя, необходим уровень рождаемости религиозного общества. Проблема в том, что общества вторичных инстинктов ложно принимают свои слабости за силу или, по меньшей мере, за добродетели и потому проявляют жалкую несостоятельность в отношениях с такой могучей силой, как ислам.
Кстати, если мы действительно находимся в состоянии войны — допущение, которое не разделяет половина американцев и намного больше европейцев, — то тогда за что конкретно ведется эта война?
В мире существует много очагов пожара, но в принципе можно всегда безошибочно определить одну из сторон конфликта: мусульмане — против евреев в Палестине, мусульмане — против индусов в Кашмире, мусульмане — против христиан в Африке, мусульмане — против буддистов в Таиланде, мусульмане — против русских на Кавказе, мусульмане — против туристов на Бали. Как и защитники окружающей среды, эти парни мыслят глобально, но действуют на местном уровне. Они понимают, что на поле сражения им никогда не победить, но они просчитали шансы, заключающиеся в том, что надо затягивать дело до той поры, пока западная цивилизация не погибнет сама по себе.
Об этом идет речь в этой войне: о недостатке у нас цивилизаторской уверенности в себе. Прогрессивная программа — расточительные социальные блага, аборты, светскость, многообразие культур — все это вместе взятое — настоящее покушение на самоубийство. Например, характерным для многообразия культур является то, что не надо вообще ничего знать о других культурах. Все, что нужно, — считать другие культуры хорошими. Многообразие культур означает, что ваш ребенок разучивает песню какого-нибудь племени вместо «Тихой Ночи», но это не значит, что вы хотели бы жить в африканском обществе.
Мы беспокоимся не о тех вещах. В своем новаторском исследовании «Границы роста», появившемся в 1972 году, «Римский клуб» заявлял, что к 1993 году будут исчерпаны запасы золота, ртути, цинка, нефти, меди, свинца и газа. Ничего подобного не произошло. Если говорить точно, то мы купаемся в ресурсах, но исчезают люди — действительно невосполнимый ресурс. Если предсказывать будущее, то уровень рождаемости говорит недвусмысленным языком. Если в 2006 году родится миллион детей, то в 2026 году на рынке труда вряд ли наберется два миллиона молодых людей. Жесткие факты говорят о том, что в западном мире намного быстрее исчезнут дети, чем нефть. Необходимый для сохранения численности населения уровень рождаемости составляет 2,1 ребенка на одну женщину. В некоторых странах он заметно выше: в Сомали — 6,91, в Нигерии — 6,83, в Афганистане — 6,78, в Йемене — 6, 75. Вы заметили, что связывает эти страны?
В конце этого списка показателей рождаемости вы, наконец, обнаружите США — 2,07, примерно на уровне, необходимом для сохранения численности населения. В Ирландии такой показатель составляет 1,87, в Австралии — около 1,76. Канада с ее показателем 1,5 занимает место уже заметно ниже необходимого уровня. Германия и Австрия, у них показатель — около 1,2 - находятся в конце смертельной спирали. В России и Италии (1,2), в Испании (1,1) показатель примерно в два раза меньше, чем это необходимо для поддержания численности населения. До 2025 года численность населения Италии сократится на 22 процента. К 2050 году на 100 миллионов будет меньше европейцев. Одновременно с сокращением уровня рождаемости идет, как никогда раньше быстро в истории человечества, старение общества. Этих стран не будет, разве что они найдут мужество, чтобы пойти на изменения. Во что я не верю...
Кажется, еще не так далек 1970 год, и все же мир с той поры кардинально изменился. В 1970 году доля промышленно развитых стран в населении планеты была в два раза больше, чем у мусульман: 30 к 15. В 2000 году их доли сравнялись: примерно 20 к 20. То есть, сегодня мир стал больше исламским, чем тогда.
Ни одна другая религия не распространяется на Западе быстрее, чем ислам: в Великобритании каждую неделю на богослужениях бывает больше мусульман, чем христиан. Может ли эта тенденция сохраняться еще 30 лет без каких-либо последствий?
Мы живем в необычную эпоху: в эпоху самоисчезновения тех народов, которые формировали современный мир. У «чокнутых» из «Аль-Каиды» никогда не будет хватать пилотов-смертников для того, чтобы достаточное количество самолетов врезалось в достаточное число небоскребов. Но исламисты в отличие от нас думают с перспективой, и с учетом их демографического преимущества в Европе и тоном, который там берет мусульманское лобби, они через несколько лет получат многое из того, для чего они до сих пор заставляли врезаться самолеты в здания, наверное, просто так. Небоскребы будут принадлежать им — зачем их разрушать?
Чтобы предотвратить крах, европейские страны будут вынуждены принимать больше мигрантов, чем это когда-либо допускало стабильное общество. ЦРУ предсказывает крах ЕС в 2020 году. Правда, в последние полстолетия ЦРУ почти всегда ошибалось. Но порой даже плохому агенту один раз в тридцать лет может повезти. Прогноз времени распада ЕС можно, скорее, считать даже осторожным. Более вероятным видится, что противоречия ЕС найдут свое проявление обычным порядком в течение нескольких сроков полномочий органов власти. С 2010 года мы тогда сможем смотреть по американским информационным телеканалам, как в Европе горят дома, идут уличные бои, совершаются убийства. И даже если это удастся предотвратить, представление бездетной Европы, будто она составляет Америке конкуренцию в военной или экономической области, выглядит смехотворным. Когда-то в этом столетии американцев будет 500 миллионов, а Европе тогда останется быть или очень старой или мусульманской.
Западные либералы отличаются чутьем. Как только встает вопрос, останутся ли через три поколения итальянцы на той полоске земли, которую именуют Италией, они кричат «Расизм!» А побеспокоиться о доле «белых» среди населения действительно считается странным и лишним. Но ведь речь идет совсем не о расе, речь — о культуре. Если 100 процентов населения верят в либеральную, плюралистическую демократию, то не имеет значения, сколько из них «белые» — 70 или пять процентов. Но когда часть населения верит в либеральную, плюралистическую демократию, а другая — нет, то большую роль играет, включает ли эта часть 90 или только 60, 50 или 45 процентов населения.
