Виктор Илюхин - Вожди и оборотни
Об этом свидетельствует убийство принципиальной партийной работницы из Туркмении, совершенное по заданию коррумпированного полковника милиции. В Азербайджане совместными усилиями Прокуратуры и МВД раскрыта и разоблачена банда из десяти человек, совершавшая грабежи, истязания, убийства в различных регионах страны, в том числе и заказное убийство за плату 50 тыс. руб. Преступники имели автоматическое оружие.
С подобными фактами сращивания коррупции и уголовного мира мы не раз сталкивались в Краснодарском крае, Ростове, Москве, Таджикистане и других регионах.
Следственные группы прокуратуры Союза работали практически в большинстве союзных республик, в том числе и в Узбекистане. Были значительно повышены требования к состоянию законности в органах внутренних дел у, особенно, в службе ОБХСС.
Прокуратура не раз сталкивалась при расследовании дел с предательством отдельных работников ОБХСС. По делу Харьковского облбыта, по которому проходило более 100 человек, хищения и взятки составили 8 миллионов рублей и среди обвиняемых — 18 работников ОБХСС и других служб.
Большие силы прокуратуры, МВД, КГБ были брошены на расследования трагических событий в Сумгаите, в Фергане, в Абхазии, многих межнациональных конфликтов в других регионах, аварий с большим количеством человеческих жертв в районах Уфы и Арзамаса.
Я умышленно столь подробно останавливаюсь на проделанной работе, ибо у многих сложилось впечатление, что с коррупцией боролись только Гдлян и Иванов. Все же остальные, в том числе и аппарат Прокуратуры Союза ССР, вставляли им палки в колеса.
Конечно, не обошлось и без ошибок, без серьезных издержек, в том числе и нарушений законности. Они неизбежны при такой концентрации следственных сил, при той большой кампании, которую развернули в Узбекистане. Многие следователи, прокуроры оказались неспособными работать в неизвестном им доселе регионе, не знали обычаев. Некоторые чувствовали себя «временщиками», и этим определялось их отношение к работе. Были и такие, которые ехали в Узбекистан «отличиться», получить чины, звезды. Но я не сторонник мешать все в кучу. Нарушение нарушению рознь. Конечно, их нельзя оправдать, их можно лишь объяснить. И никак нельзя оправдать нарушения, совершенные умышленно. Здесь должно быть жесткое осуждение и наказание беззакония.
К перечисленным ранее делам группа Гдляна и Иванова не имела никакого отношения.
К расследованию взяточничества она приступила в августе 1983 года, приняв к своему производству дело по обвинению работников УВД Бухарского облисполкома и директора Бухарского горпромторга Кудратова. Это дело было возбуждено и расследовалось в течение трех с половиной месяцев следователями Комитета государственной безопасности. Ими же было изъято у арестованных денег и ценностей на сумму более 8 млн. рублей. В последующем Гдлян внесет их в свой актив.
Потом последовали аресты бывшего первого секретаря Бухарского обкома партии Каримова, других руководящих работников. Группой изъят не один миллион похищенных у государства ценностей. Здесь, как говорится, нельзя ни убавить, ни прибавить. Оценки должны быть объективными. Так же недопустимо противопоставлять Гдляна и Иванова Прокуратуре Союза ССР. Они ее работники, а не частные следователи. Прокуратура им поручила расследование, выделила людей, материально их содержала, поэтому в равной степени причастна к успехам, так же, как и к неудачам. Она вместе с ними несет ответственность и за допущенный произвол.
Мне не меньше чем кому-либо дороги имя, честь и авторитет прокуратуры. Но их нельзя укрепить путем умалчивания нелицеприятных фактов. Пусть будет горькая правда, но все-таки правда. Только она может восстановить веру людей, только через правду произойдет и самоочищение.
Так в 1988–1989 годах думал и Генеральный прокурор СССР А. Сухарев, его заместители. Вот почему тогда и пошли сначала на отстранение Гдляна и Иванова от следствия в Узбекистане, а потом и на возбуждение уголовного дела по умышленным нарушениям законности.
Для этого были все основания: лопались многие обвинения, предъявленные Гдляном и его командой, возвращались дела на дополнительное расследование. Почти по каждому второму делу после их рассмотрения суды выносили частные определения о серьезных недостатках, нарушениях и неполноте следствия. Таких определений вынесено более десяти.
Нелегко было пойти на замену Гдляна, других ведущих следователей его группы. Коней на переправе, конечно, не меняют или меняют в крайних случаях.
Под стражей находились еще 29 обвиняемых. Многие годы они томились в ожидании суда. Само уголовное дело составляло несколько сот томов. И все это вновь вступающим в процесс следователям необходимо было изучить, освоить в кратчайшие сроки, не приостанавливая сбора доказательств. Думаю, облегчение испытали лишь Гдлян и Иванов. И вот почему. Включившись в выборную кампанию, они запустили следствие, оказались неспособными его закончить и постоянно ставили вопросы о продлении его сроков. Кроме того, надо отвечать и за судьбы арестованных, правомерность их содержания под стражей. Теперь же, когда вскрылись факты незаконных арестов ими невиновных людей, все можно свалить на новое руководство прокуратуры и следственной части, бессовестно заявить о развале дела.
И все-таки отстранение Гдляна и Иванова от дел явилось серьезным шагом к тому, чтобы поставить дальнейшее расследование на строгие процессуальные рельсы, обеспечить установление объективной истины.
Не вызывает сомнения и обоснованность возбуждения дела 25 мая 1989 года. В прокуратуру действительно поступили многочисленные заявления граждан, должностных лиц, народных депутатов, ветеранов войны и труда о нарушении законности Гдляном, Ивановым и некоторыми другими следователями. Для их проверки и возбуждалось дело. Без следствия нельзя было установить достоверность сообщаемых фактов.
Теперь о тех бесконечных обвинениях в адрес аппарата и руководства прокуратуры, якобы, мешавших Гдляну до конца разоблачить мафию. Для сведущего и информированного человека их несостоятельность очевидна и не требует долгих рассуждений. Можно ли говорить о противодействии, когда группе создавались все необходимые условия для работы и даже в ущерб другим группам. Гдляну и Иванову предоставлялось право выбора и задействования любого следователя в Союзе. В первую очередь решались организационные вопросы выделения помещений, специалистов, криминалистической техники. И все это, а также и многое другое — результат усилий руководства прокуратуры, их взаимодействия с другими министерствами ведомствами. Разве можно так мешать? Если бы такое стремление было, то вряд ли Гдлян и Иванов полумили бы санкции на аресты секретарей обкомов, ЦК Компартии Узбекистана. Работа группы была бы сразу же парализована. Однако тогда руководство бывшей Прокуратуры СССР взяло на себя большую ответственность. Его можно упрекнуть и обвинить в другом — в том, что вовремя глубоко не вникло в доказательства, в организацию работы группы, не установило за ней жесткого надзора и слишком доверилось бывшему руководству следственной части.
А в это время следователи, пользуясь бесконтрольностью, за спиной и втайне выбивали показания, фальсифицировали материалы дела в отношении невиновных людей. Делали это в зависимости от конъюнктуры, ситуации в стране, неустойчивого положения лидера. Примерно так: сегодня выбивали в отношении Лигачева, завтра — Рекункова, Сухарева, Соломенцева и некоторых других.
И еще о так называемом «развале дел» Прокуратурой Союза ССР. Ею были предприняты все меры к заверению следствия в отношении ответственных работников Узбекистана, содержащихся под стражей 3–5 лет.
Однако по большинству дел производство прекращено. Не оказалось доказательств, чтобы людей сажать на скамью подсудимых, хотя многие из них и находились под стражей не один месяц, а годы.
В таком исходе, в первую очередь, виноваты сами Гдлян и Иванов. Они давно перестали серьезно заниматься вопросами организации и планирования следствия, анализом и оценкой доказательств. У них появилась уверенность в том, что суды проштампуют любое их дело, если даже в нем нет доказательств.
Но эта уверенность появилась не на пустом месте. Гдляну на начальном этапе путем интриг, шантажа, арестов высоких должностных лиц удалось вызвать в людях растерянность, страх, подавить сопротивляемость, и суды пошли по его колее: вынесли ряд необъективных, ошибочных приговоров. Ошибки будут исправлены потом.
После прекращения дела Трубиным меня частенько спрашивают, не оказались ли напрасными усилия нашей группы? Не сработали ли мы впустую?
Конечно, хотелось бы дело довести до логического завершения, хотелось, чтобы истина, правда восторжествовали полностью. Хотелось помочь снять все несправедливые обвинения с тех, кто продолжал отбывать наказание в колониях. Однако и сделано многое. В ходе нашего расследования восстановлена справедливость, доброе имя более чем ста граждан. Приняты реальные меры к возмещению им материального и морального ущерба. Некоторою после долгого заточения вновь увидели и обрели свободу.
