Евгений Гильбо - ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности
Эта система управления легла в основу того мира, который мы видели в ХХ веке. На протяжении первой половины ХХ века практически во всем мире были сметены все режимы, которые использовали более архаичный инструментарий управления.
СССР и социалистический блок вокруг него был видимым исключением в этом процессе. Казалось, что финансовой аристократии там нет, и управление идет частично модернизированными архаичными методами. Было и сословное разграничение, хотя оно очень мягко проводилось. Сословные различия, в противоположность феодальному обществу, на идеологическом уровне нивелировались, что было очень грамотным решением. Финансовое управление было эффективно дополнено плановым управлением.
Нам сейчас рассказывают, что в СССР не было финансового управления, что там был Госплан, фондированное снабжение. Но и Госплан, и фондированное снабжение были по сути инструментами финансового управления. Инструментами очень эффективными. Настолько эффективными, что их изучали, внедряли на Западе. В странах Азии их внедряли на уровне государства и корпораций. В странах англо–саксонского мира и Европы эти методы внедряли на уровне корпораций.
В плане использования инструментария финансового управления до конца 50–ых годов СССР был лидером мирового развития. Только потом, с началом общей деградации СССР, при Хрущеве, начался распад этого инструментария.
Экономика эпохи автоматики
Чем отличается постиндустриальная цивилизация от индустриальной? В индустриальной цивилизации производитель что–то тиражировал. Процесс тиражирования был основой экономики. В постиндустриальном обществе тиражирование ничего не стоит, и каждый производитель создает продукт, который обладает новизной и значительностью в масштабах всего человечества.
Это очень важный процесс. Выражаясь марксистскими терминами, труд приобретает всеобщий характер. Раньше продукты всеобщей ценности производила только фундаментальная наука. Она была вне господствующего экономического уклада, хотя потихоньку и становилась непосредственной производительной силой, вписываясь в эти уклады. Но она была верхушкой, а не господствующим укладом.
Это хорошо видно, например, в методологии, которую в своей докторской диссертации применяет С.Ю.Глазьев. Анализируя вклад научно–технического прогресса в создание новой стоимости, известный советский экономист не учитывает в своей математической модели НТП как равный труду и капиталу производственный фактор, а расписывает его как довесок к замкнутой паре «труд–капитал», получая в результате гигантской длины и сложности формулы, достойные пера де Бройля. А ведь при введении стоимости образца как равного фактора получается крайне компактная, однородная и легко анализируемая формула, исследование которой легко осуществляется методами поиска оптимального управления.
Идеология, которая заставила С.Ю.Глазьева прибегнуть к столь сложной и неоднородной модели, отражала реалии вполне определённой эпохи, где в основе производства стоимости лежал процесс тиражирования. Поэтому академическая наука традиционно пренебрегала стоимостью интеллектуального продукта и её трансформациями в экономических процессах. С.Ю.Глазьев попытался ввести в рассмотрение новые реалии современной ему экономики, стараясь не разрушить до конца господствующую идеологию, что и породило столь сложный математический аппарат его модели.
На более позднем этапе индустриальная экономика заключалась в том, чтобы превратить образец в технологию, эту технологию растиражировать, её массово произвести, продать, довести до потребителя. Это и есть основа индустриальных социальных технологий.
В постиндустриальном мире все по–другому. Здесь каждый производитель создает фундаментально новый продукт. С одной стороны, этот продукт обладает новизной и значительностью в масштабах всего человечества. С другой стороны, потребителей для него крайне мало, но зато эти потребители используют его, для того чтобы воздействовать или распространять свои интересы в глобальном масштабе. Вопрос тиражирования в этой экономике снимается тем, что каждый обладает автоматическими средствами тиражирования. Тот, кто сегодня не обладает – вскоре обзаведется.
Если у тебя стоит солидный лазерный 3д–принтер, который может работать с композитными материалами, то на сегодняшний день ты можешь произвести что угодно, не обращаясь к другим производителям. Это относится и к военной технике и к гражданской технике. Мы видим в ближайшей перспективе экономику, в которой ГПС уходят в инфраструктуру, а реальные деньги можно делать, только создавая глобально уникальный всеобщий товар. Деньги платят за образцы, проекты, модификации. Тиражирование никого не волнует, продажи – тоже. Господствующим экономическим укладом становится тот уклад, который был в прошлые эпохи характерен для фундаментальной науки, то есть был маргинальным.
Всё это происходит точно в согласии с предсказаниями Маркса. Никаких отклонений от предначертанного им пути нет. Мы воочию видим формирование материально–технической базы коммунизма, но то, что на этой базе будет надстроено, окажется совсем другим, чем виделось Марксу в его благостных фантазиях.
Марксовы экономические предсказания сбываются с абсолютной точностью, а его благостные фантазии на счет коммунизма сбываются часто с точностью до наоборот на абсолютно той же технологической базе. Включается действие факторов, которых Маркс не то что не мог предвидеть, а просто не хотел их предвидеть, ибо они были за пределами его этических представлений.
Соотношение экономического уклада и политической организации общества
Общество формируется на базе тех технологий, которые лежат в основе его экономического уклада. Но формирование политической надстройки, формы политической организации этого общества, не является непосредственной функцией от этого базиса, структуры складывающихся производственных отношений. В реальности мы имеем дело с переходным процессом.
В идеале данному технологическому укладу, данной структуре производительных сил должны соответствовать адекватные производственные отношения, то есть совокупность социальных и гуманитарных технологий, позволяющих эти производительные силы задействовать на благо обществу и человеку. Они потихоньку складываются. Но проблема исторического процесса заключается в том, легализовались они уже или нет.
Новые производственные отношения существуют вне зависимости от их легализации. Они могут легализовываться в результате эволюционного политического процесса, или же могут легализоваться в результате революции, как это было во времена слома феодальной структуры и перехода к индустриальной. В процессе этих легализаций, через формы этих легализаций, идёт становление новой политической надстройки.
Политическая надстройка никогда не является в чистом виде продуктом производственных отношений. Экономика многоукладна. Наряду с новым укладом существуют также и старые уклады, вопрос заключается лишь в том, какой экономический уклад является господствующим.
В феодальном обществе существует и постиндустриальный экономический уклад, и мануфактурный, протопромышленный экономический уклад, но естественно господствующим является соприродное хозяйствование — прямая эксплуатация природных ресурсов: либо сельское хозяйство, либо добыча полезных ископаемых. Соответственно, источник феодальной власти — контроль природного ресурса: земли, источника, шахты, месторождения и так далее. Это — классическое феодальное общество, основанное на соприродном хозяйстве. Но если этот уклад господствует, это не значит, что больше нет других укладов.
Постиндустриальное общество — это общество, в котором господствует постиндустриальный экономический уклад. Но это совершенно не означает, что он является единственным укладом. Рядом с ним существуют и старые уклады, но при этом эти уклады просто уже не являются господствующими. Они не являются источником власти, на них уже не сделаешь той прибыли, которая может быть источником власти. Тем не менее, эти старые уклады и сформировавшиеся в их недрах классы и слои борются между собой. Из борьбы этих укладов, балансировки интересов разных социальных слоев формируется политическая система. Она всегда является переходной.
В Российской Федерации в результате разрушения индустриального строя в 1990 е годы господствующим стал феодальный уклад. Этот уклад характерен для экономики, в которой источником ренты является эксплуатация природного ресурса – земли, источника, месторождения полезных ископаемых. Основным вопросом власти является обеспечение собственности, контроля природного объекта – источника ренты.
Промышленность частично сохранилась. Представители промышленников присутствуют во власти. Но базовый уклад, на основе которого сложилась политическая надстройка и который определяет характер власти — это чисто феодальная система. Свои интересы через нее проводят и промышленники, и постиндустриальные слои. И те, и другие вынуждены действовать по правилам этой системы.
