Мариан Подковиньский - В окружении Гитлера
Да и в партии Гугенберга (Национал-германская народная партия) после раскола 1930 года, когда ее покинули наиболее умеренные элементы, произошли важные внутренние перемены. Гугенберга сентябрьские выборы серьезно ослабили (его партия получила всего 41 из 577 мест в рейхстаге), и единственный путь к власти он видел в бескомпромиссной борьбе против «веймарской системы». Этот газетный магнат рассчитывал на эффективность многочисленных средств массовой информации, которыми он владел. В рейхстаге же ему не оставалось ничего больше, как выступать вместе с фракцией НСДАП. Тем самым он попал в еще большую зависимость от гитлеровцев. Дело дошло даже до того, что он повел атаки не только на СДПГ (о коммунистах, естественно, нечего и говорить), но и на президента Гинденбурга. На что надеялся Гугенберг в этой борьбе против «веймарской системы»? На поддержку влиятельных промышленно-финансовых кругов, разбогатевшей буржуазии и консервативных сфер. Он полагал, что они будут противовесом избирателям, поддерживающим программу Гитлера. Гугенберг верил, что качеством он уравновесит количество. Из этого же исходила и концепция Гугенберга об «обуздании» Гитлера — так недооценивал он тогда вождя НСДАП, хотя в последние годы Гитлер довольно часто обводил вокруг пальца руководителей Национал-германской народной партии.
Правда, Гитлер после успеха на выборах не отказался от вхождения НСДАП в правительственные коалиции отдельных земель. Вильгельм Фрик стал министром внутренних дел в Тюрингии, а Дитрих Клаггес — в Брауншвейге, но все свои усилия он сконцентрировал тогда на агитационной работе, с помощью которой, используя благоприятную ситуацию в стране, измученной политическими трудностями и огромной безработицей, он хотел укрепить свое движение и собственные позиции. Теперь Гитлер мог уже поднять уровень своих закулисных контактов, поскольку после того, как он выиграл на выборах и занял второе после СДПГ место в рейхстаге, обогнав, что самое главное, другие традиционные веймарские партии, к фюреру стали проявлять интерес разнообразные группы и лоббисты. Впрочем, Гитлер и по собственной инициативе установил первые связи с воротилами Рурского бассейна, как подтвердил после прихода нацистов к власти руководитель пресс-службы фюрера Отто Дитрих, сам состоявший в родстве с семьей издательских магнатов в Рейнской области. «Перелом наступил… Подпорки, поддерживавшие правительство, затрещали», — напишет после 1933 года Дитрих в своей книге «С Гитлером к власти», которая в течение последующих 10 лет выдержала 35 изданий. Ради этого при посредничестве Дитриха в штаб Гитлера привлекли влиятельного в ту пору публициста, писавшего на экономические темы, Вальтера Функа из «Берлинер-Бёрзенцайтунг» (в 1938 г после отставки Яльмара Шахта, он стал министром хозяйства рейха). Оба они сделались людьми Гитлера в промышленно-хозяйственных кругах, и роль свою играли с большим успехом. Одновременно был найден подход к мощному крестьянскому сектору. Будущий министр сельского хозяйства рейха Вальтер Дарре, один из идеологов политики «кровь и земля», многое сделал для того, чтобы помочь нацистам проникнуть в имперский «аграрный союз» («Reichslandbund») — самую влиятельную крестьянскую организацию. Со временем этот союз превратился в ведущую ось гитлеровской политики по отношению к крестьянству.
Линия на минирование «системы» состояла в том, чтобы постепенно подтачивать одну за другой ее опоры, и в этом направлении активно действовала НСДАП на втором этапе канцлерства Брюнинга, когда он оказался перед необходимостью либо реорганизовать кабинет, либо подать в отставку. Брюнингу нужно было тогда добиться поддержки или благосклонности консервативных кругов. Он рассчитывал на то, что курс Гугенберга на тесное сотрудничество с Гитлером поможет ему, Брюнингу, завоевать недовольную этой линией часть Национал-германской народной партии и все явственнее сползавшую вправо Немецкую народную партию, которая, однако, за Гугенбергом далеко идти не собиралась. Будучи уверен в нейтралитете СДПГ в рейхстаге, Брюнинг считал, что, укрепив кабинет представителями консерваторов и выведя из правительства министра иностранных дел Клауса Куртиуса, а также министра внутренних дел, бывшего канцлера Вирта (это он после убийства Вальтера Ратенау воскликнул в рейхстаге: «Враг направо!»), он сможет на пленарном заседании рейхстага (13 октября) представить новый состав кабинета и выбить из рук самого своего грозного соперника — Гугенберга еще один козырь. Таковы были надежды Брюнинга в канун сессии рейхстага.
Гитлер рассчитывал на иное. Мобилизуя различные элементы уже вырисовывавшейся с 1930 года «национальной оппозиции», он стремился к тому, чтобы попросту взорвать группировки, которые благосклонно относились к правительству Брюнинга либо поддерживали его, и так ослабить противника, дабы это правительство оказалось вообще неспособным продолжать борьбу. Тогда останется всего лишь столкнуть его в пропасть. Поэтому, исходя из собственных планов, Гитлер рассматривал участников «национальной оппозиции» лишь как вспомогательное войско в грядущем сражении, а не как будущих партнеров. Он вовсе не исключал возможности войти в коалицию с теми или иными элементами негитлеровских правых сил, но так и не согласился на совместную идеологическую программу со своими временными союзниками. Он не хотел связывать себе руки ни в период борьбы за власть, ни позднее. Так что Гитлер ничем не рисковал: его сторонники не могли обвинить его в оппортунизме, а тем более в отходе от программных установок НСДАП; одобрив выработку общей платформы борьбы против ненавистной «веймарской системы», Гитлер привлек на свою сторону те слои, которые до того довольно скептически относились к его партии и политике. Среди трех столпов «национальной оппозиции» — НСДАП, Национал-германской народной партии, «стального шлема» партия Гитлера была самой сплоченной и независимой, и это сразу же определило ее вес и роль в картеле правых.
«Национальная оппозиция», сколоченная подобным образом в антивеймарский фронт всех правых и гитлеровцев, как ни серьезны были внутренние противоречия, которые донимали ее (и не могли не донимать), преследовала общую цель: падение Брюнинга и смена ненавистной системы «демократов». И когда Гугенберг предложил созвать в Бад-Гарцбурге в канун осенней сессии рейхстага слет представителей различных правых группировок, «национальная оппозиция» впервые выступила с публичным изложением своей политической платформы. Встреча эта, которую тогда же окрестили «гарцбургским фронтом», призвана была не только стать символом единства антиправительственных и антикоммунистических действий, но и укрепить бастион германского национализма в борьбе против версальского порядка в Европе.
И действительно, в гарцбургском спектакле приняли участие бескомпромиссные враги республики. Представители не только политических партий и организаций, ной промышленно-финансовых кругов, «аграрного союза», «всегерманцев» («Alldeutscher Verband»), княжеских дворов и генералитета. Помимо Гитлера, Гугенберга и вождей «стального шлема» присутствовали граф Эберхард Калькройт и руководство «аграрного союза», который таким образом отмежевался от своего прежнего председателя и министра сельского хозяйства в правительстве Брюнинга — Шили. «Всегерманцев» в Бад-Гарцбурге представляли Генрих Класс, граф Ульрих фон Брокдорф-Ратцау, фон Герцберг. Среди 15 отставных генералов и адмиралов следует упомянуть о фон дер Гольтце, Вальтере фон Люттвитце, фон Гальвитце, фон Меле, Александре фон Фалькенхаузене, фон Леветцове — хорошо известных и активных врагах республики, возглавлявших контрреволюционные части в 1918 и 1919 годах. Появился в этой компании и генерал Ганс фон Сект, бывший главнокомандующий рейхсвером, который, будучи депутатом от некогда штреземановской Немецкой народной партии, своим приездом в Бад-Гарцбург продемонстрировал изменение курса этой партии, частично все еще остававшейся в коалиции с Брюнингом (д-р Клаус Куртиус). Здесь были давние принцы цу Липпе, цу Зальм-Хорстмар и двое Гогенцоллернов (Эйтель-Фридрих и Август-Вильгельм), сыновья кайзера. Промышленность и финансы представляли Яльмар Шахт, Фриц Тиссен, Эрнст Пёнсген, Крет Готтштейн и многие другие, чьи миллионы лежали в кассах НСДАП и «стального шлема».
Все было готово к проведению мощной демонстрации, но Гитлер испортил Гугенбергу обедню. Накануне съезда пришла прямо-таки роковая весть о том, что утром 10 октября президент Гинденбург дал Гитлеру аудиенцию. А перед тем Гитлер был даже у канцлера Брюнинга, однако Гитлер никому не сказал об этом ни слова. Правда, как мы знаем, визиты не принесли никаких результатов, но авторитет Гитлера вырос и в Бад-Гарцбурге. Если, как утверждают современники, Брюнинг сознательно избрал именно тот день для встречи с Гитлером, а президент согласился побеседовать с ним (до тех пор он считал его выскочкой, называя «австрийским ефрейтором»), интрига против Гугенберга была закручена ловко. Все это должно было указывать на то, что он теряет авторитет даже в лагере правых, если уж канцлер готов выбрать себе в партнеры не кого иного, как Гитлера. Тем самым Гитлер молча дал Гугенбергу понять, что тот не может рассчитывать на руководство «фронтом», хотя он и создал его. Впервые на националистической бирже акции Гугенберга резко упали в цене. А вот акции Гитлера подскочили вверх.
