Сергей Семанов - Кронштадтский мятеж
Анализируя причины этого явления, комиссия по перерегистрации справедливо заключила:
«Развал организации в период мятежа объясняется: 1) 70–80 % из красноармейской массы являются в большинстве своем крестьянами; 2) партийная невоспитанность, ибо 80–90 % записавшихся в партию в «партийную неделю». [248]
При этом следует со всей силой подчеркнуть, что даже в самых тяжелых условиях антисоветского мятежа распыленные, оставшиеся без руководства кронштадтские коммунисты в большинстве своем сохранили верность идеалам партии. Впоследствии, уже после разгрома мятежников, специальная комиссия произвела перерегистрацию 1116 коммунистов Кронштадта. Комиссия предъявила ко всем лицам, дела которых рассматривались, весьма жесткие требования. Не только пособничество мятежу, не только пассивное участие в событиях тех дней, но даже и «нейтрализм» того или иного коммуниста вызывал исключение из-партии. И вот, при столь жесткой требовательности, вполне обусловленной обострением классовой борьбы, исключению подверглось 211 человек, то есть менее 19 % всех подвергшихся перерегистрации. [249] Для тех исключительных условий, в которых оказались кронштадтские коммунисты в период мятежа, цифру эту нельзя признать значительной.
Характерным признаком падения партийной дисциплины и сознательности были факты недопустимого политического поведения отдельных членов РКП (б) на кораблях Балтики. Такие случаи имели место на транспорте «Вдолей», на эсминце «Гарибальди» и еще на некоторых других. [250]
Таким образом, слабая по партийному стажу и рабочей прослойке партийная организация Кронштадта помимо прочего не имела также сильного, боевого руководства. В сохранившихся протоколах Кронштадтского комитета РКП (б) почти не нашли отражения острые проблемы, волновавшие гарнизон и население города-крепости. Характерен в этой связи последний документ «домятежного» времени: протокол бюро Кронштадтского комитета от 24 февраля. Там обсуждался циркуляр о ремонте судов, инструкция о перевыборах рабоче-крестьянской инспекции и другие второстепенные вопросы, но ничего не говорилось о настроениях масс. [251] Пример этот является типичным.
Поистине катастрофические последствия для всей партийной жизни Кронштадта имела фракционная деятельность троцкистов. Раскольников, Батис и другие оппозиционеры использовали печать для того, например, чтобы в типографиях Побалта печатались статьи и речи Троцкого, Бухарина и других лидеров антиленинских групп.
Газета «Красный Балтийский флот» — орган Побалта — превратилась в орган троцкистской фракции. За январь и февраль 1921 г. там не было опубликовано ни одного материала дискуссии о профсоюзах, в котором бы вопрос излагался в ленинской интерпретации. В то же время газета, издававшаяся небольшим форматом, находила много места для освещения деятельности Пролеткульта и его «студий» на флоте и в частях гарнизона. Например, 26 января состоялся «митинг-концерт» на тему «Чему мы должны учиться у Запада», где участвовали Батис, Рисскин, Эссен и другие видные работники. [252] На страницах газеты неумеренно превозносился командующий флотом Раскольников, не давалось никакого отпора враждебным настроениям, имевшимся на флоте, напротив, создавалась картина сусального благополучия. За две недели до начала мятежа газета опубликовала большую корреспонденцию о жизни матросов линкора «Севастополь». И что же? Корреспондент рисует идиллическую пастораль, всуе поминая имя Карла Маркса. [253] Материалы такого рода могли только дезориентировать флотских коммунистов.
Дискуссия о профсоюзах по вине оппозиционеров приняла на Балтике очень острые формы, и это привело к трму, что в тяжелейшей политической и экономической обстановке некоторые партийные организации в армии и на флоте оказались по существу в состоянии раскола. И здесь следует со всей энергией подчеркнуть, что преобладающее большинство рядовых коммунистов не пошло за оппозиционерами.
10 января 1921 г. в Кронштадте состоялось дискуссионное собрание партийного актива. От имени ленинского большинства с докладом выступил комиссар Балтфлота Н. Н. Кузьмин. Содоклад от имени оппозиции сделал Раскольников. (Любопытно, что среди положительных материалов о Троцком на первом месте у него значилось… «резкое улучшение» работы транспорта! И это говорилось в момент резкого обострения транспортного кризиса!) Хотя Раскольникова поддержало несколько ораторов, оппозиционеры потерпели полное поражение: за их резолюцию проголосовало всего 30 человек, а за ленинскую платформу — 108. [254]
Еще большее фиаско потерпели оппозиционеры на общем собрании кронштадтских коммунистов, состоявшемся 14 января. Докладчики были те же — Кузьмин и Раскольников. В прениях энергично выступил в защиту ленинской платформы секретарь Кронштадтского комитета партии Н. Л. Брегман. Результаты голосования оказались для троцкистов еще более удручающими, чем четыре дня назад: за их резолюцию подано было только 96 голосов, за ленинскую — 525. [255]
15 января состоялось партийное собрание делегатов частей Укрепленного района южного побережья (УРЮП) Финского залива. Вопрос был один: дискуссия о профсоюзах. И здесь оппозиционеры потерпели поражение: за ленинскую платформу был подан 91 голос, за «тезисы Троцкого» — 33. [256] В сохранившихся документах не зафиксировано ни одного случая, когда троцкисты собрали хотя бы половину голосов.
Фракционеров это не остановило. В дальнейшем материалами специального расследования Петроградского губкома было установлено, что троцкисты создали так называемую инициативную группу и даже попытались ее официально узаконить; Ф. Раскольников и С. Гессен самовольно распорядились отпечатать и расклеить по городу афишу с извещением о предстоящем выступлении Троцкого, и только вмешательство Петроградского комитета это остановило. В резолюции Петроградского губкома от 18 января 1921 г. осуждались «действия группы товарищей во главе с Раскольниковым и Гессеном», они были призваны «к порядку». [257]
19 января в Петрограде состоялось общее собрание моряков-коммунистов. (К сожалению, в документах нет сведений о том, находились ли среди них представители кораблей и частей из Кронштадта.) Оппозиционеры вызвали из Москвы своего «вождя» Льва Троцкого, однако и его присутствие им не помогло. В стенограмме собрания отмечено, что за ленинскую резолюцию было подано «подавляющее большинство голосов» [258] (очевидно, точный подсчет не производился). Газета «Правда», давая информацию об этом событии, отметила, что за «тезисы Троцкого» голосовало лишь около 10 % присутствовавших, которых было около 3,5 тыс. человек. [259]
В ходе собрания выяснилась неблаговидная деятельность Раскольникова и его сторонников в ходе фракционной борьбы. Оказалось, что Раскольников и Батис дали телеграмму о том, будто личный состав Балтфлота стоит на стороне оппозиции. Это лживое сообщение к тому времени уже использовалось троцкистами в Москве в выступлениях против ленинской линии. Собрание осудило эти незаконные действия оппозиционеров. [260] В ходе собрания один из сторонников Раскольникова даже пытался противопоставить Побалт партии, что вызвало бурное возмущение присутствующих коммунистов. [261]
Собрание 19 января стало кульминационным пунктом в действиях оппозиции, однако вплоть до X съезда РКП (б) их выступления в партийных организациях Балтфлота не прекращались. Оппозиционеры из флотского руководства потеряли всякий авторитет в глазах партийных масс. [262]
Однако деятельность руководящих органов флота была дезорганизована, что крайне облегчало подпольную деятельность разного рода антисоветских элементов.
Вечером 15 февраля 1921 г. открылась вторая партийная конференция моряков Балтфлота (первая была в 1920 г.). Присутствовало 285 делегатов с решающим и 57 с совещательным голосом. [263] Доклад Батиса о работе Побалта и вся деятельность этого органа подверглись самой суровой критике. В резолюции конференции работа Побалта получила отрицательную оценку. В этом итоговом документе говорилось:
«Заслушав доклад Побалта и последовавшие затем прения по докладу, 2-я конференция моряков-коммунистов находит, что работа Побалта велась настолько слабо, что привела к следующим отрицательным фактам.
1) Побалт оторвался не только от масс, но и от активных партийных работников и превратился в бюрократический, не пользующийся никаким авторитетом орган.
2) В работе Побалта отмечается полное отсутствие плана и системы, согласованности с центром и постановлениями IX съезда и X конференции РКП (б).
