Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №5 от 29.01.2013
Из всего сказанного вырисовывается следующая очевидная и невероятная картина: для того чтобы вечером 24 июня оказаться в районе Лебежаны, Новая Мышь, 4-я танковая дивизия должна была начать движение от Белосток, Грудек (исходный район сосредоточения дивизии) самое позднее в полдень 23 июня. 150 километров пути и четыре переправы за полтора дня – это предел реальных маршевых возможностей советской танковой дивизии того времени. Другими словами, на поле боя у Индура, Старое Дубовое дивизия даже не заезжала. Не до того было... Немногим дольше, если верить «данным, собранным делегатами штаба фронта», воевал и мотоциклетный полк 6-го мехкорпуса, оказавшийся поздним вечером 24 июня аж в Столбцах – а это ещё 50 километров к северо-востоку от Барановичей.
Совсем «не на своем месте» оказывается и 7-я танковая дивизия 6-го мехкорпуса. Делегаты штаба фронта обнаруживают её (судя по контексту донесения, предположительно 24–25 июня) «на марше между Волковыск и Барановичи», но в известном докладе командир дивизии генерал-майор Борзилов утверждает, что он лишь «в ночь с 26 на 27.6 переправился через р. Свислочь восточнее м. Крынки». Далее, «на переправах [через р. Рось] у Волковыска» штаб дивизии оказался, если верить докладу Борзилова, ещё позднее, «к исходу 27 июня», а «в леса восточнее Слоним» остатки дивизии отошли «29.6 в 11 часов».
По поводу воевавшей (или не воевавшей?) справа от него 4-й танковой дивизии Борзилов в своем докладе обронил лишь одну-единственную фразу: «По предварительным данным, 4 тд 6-го корпуса в ночь с 25 на 26.6 отошла за р. Свислочь, благодаря чему был открыт фланг 36-й кавдивизии». Если это правда и 25 июня 4-я тд всё ещё была западнее реки Свислочь, то кто и как оказался вечером 24 июня в районе Лебежаны, Новая Мышь? Ещё несколько слов, связанных с действиями 4-й танковой дивизии, обнаруживаются в докладе (составлен в начале августа 1941 года) командира 11-го мехкорпуса генерал-майора Мостовенко: «Наступление 6 мк успеха не имело. 4 тд продвинулась до Кузница и стала отходить» (ЦАМО, ф.38, оп.11360, д.2, л.288). Судя по контексту доклада, происходило это 24–25 июня.
Протокол допроса командираЦитировать обрывки чужих (по отношению к штабу 4-й тд) донесений приходится потому, что от самой дивизии, да и от всего 6-го мехкорпуса никаких документов практически не осталось. Архивные фонды корпуса и входивших в его состав дивизий (4 и 7-я танковые, 29-я моторизованная) девственно чисты, оперативных документов первой недели войны просто нет (а второй недели для этих соединений уже и не было). Всё это очень странно, принимая во внимание, что по штатному расписанию в составе Управления мехкорпуса числятся 11 писарей и еще 13 человек, должность которых обозначена как «заведующий делопроизводством», – было кому записать оперативную сводку, было кому её подготовить (96 человек старшего начсостава). В такой ситуации уже сам факт отсутствия документов достаточно красноречив...
К несчастью для страны – и к облегчению жизни современных историков – на поле боя был ещё и противник. Немецких документов лета 41-го года сохранилось очень много, и в последние годы они постепенно становятся доступны российскому читателю. Из немецких документов со всей определённостью следует, что двухдневное (24–25 июня) сражение в районе Кузница, Сокулка, Индура в реальности было и какие-то советские танки упорно атаковали позиции 256 и 162-й пехотных дивизий вермахта (в Журнале боевых действий 20-го армейского корпуса вермахта читаем: «12 мощных танковых атак противника с юго-западного и юго-восточного направлений остановили наступление дивизии»). Все в Новую Мышь не убежали... Сохранился и исключительно ценный для нашей темы документ: отчёт о допросе захваченного в плен командира 4-й танковой дивизии генерал-майора Потатурчева (опубликован в «ВИЖ», №8 за 2011 год).
Пленный весьма охотно давал показания, чем немало удивил самих допрашивающих («На просьбу вкратце описать основные принципы использования русских танковых войск он попросил лист бумаги и нарисовал приложенную схему... Со своеобразной гордостью и чувством удовлетворенности экзаменуемого на экзамене по тактике он после завершения рисунка откинулся назад на стуле... Примечательно, что он охотно даёт данные о своей дивизии, её структуре и боевом применении, о тактических основах действий русских танковых сил. Ему, по-видимому, совершенно не приходит в голову, что тем самым он – с нашей точки зрения – нарушает священнейший долг офицера. У него отсутствует сознание национальной чести и долга, которое является у нас само собой разумеющимся...»).
Я привел эту пространную цитату вовсе не для того, чтобы «кинуть камень» в погибшего генерала – за свои прегрешения Потатурчев расплатился полной мерой, не дай бог такого никому (умер во время следствия в тюрьме НКВД). Важно другое: пленный вовсе не пытался изобразить себя перед немцами эдаким «рыцарем без страха и упрёка», и если бы он вместе со своим штабом уже 23 июня рванул на восток, то и стесняться рассказывать про это едва ли бы стал. Однако на схеме дислокации и боевых действий дивизии, собственноручно нарисованной Потатурчевым для немцев, вполне отчётливо видны даты: 22 июня дивизия у Белостока, 23-го штаб укрылся в лесу между Белосток и Грудек, 24 и 25 июня 4-я тд атакует в полосе Индура, Кузница, имея на левом фланге 7-ю тд; отход за р. Свислочь и далее на Волковыск датирован на схеме 26 и 27 июня. В целом всё совпадает с описанием событий в докладе командира 7-й тд генерала Борзилова.
Тут, правда, возникает интересный вопрос: а откуда сам Потатурчев узнал то, что рассказал и нарисовал немцам?
Командный пункт дивизии находился в дремучем лесу (Супрасльская пуща) западнее Гродека, это изображено на схеме и прямым текстом подтверждается протоколом допроса («КП находился у Гродека»). От места расположения штаба до поля боя – более 40 километров, до слуха командира не доносилась даже отдалённая канонада. «Относительно схемы подчинения и передачи приказов он не смог дать чётких показаний... Связь осуществлялась с помощью бронеавтомобилей. Радиосвязь не использовалась, чтобы исключить подслушивание и пеленгацию со стороны немцев». Командование дивизии замаскировалось от пеленгации столь тщательно, что Потатурчев даже не знал о том, что вечером 25 июня мехкорпус получил приказ на отход к рубежу реки Щара («У него был строжайший приказ не отступать. Вследствие обхода и окружения двигавшимися из Гродно на Волковыск немецкими войсками дивизия вынуждена была отступать и в ходе сражения в районе Белостока была рассеяна и полностью разгромлена. 30.06 он вместе с несколькими солдатами и офицерами покинул уже не существовавшее соединение»).
Стоит обратить внимание ещё на один момент. «На вопрос о том, насколько успешными были действия немецкой авиации против танков, он ответил, что во время её удара по колонне из 16 танков ни один не получил повреждений. Прямых попаданий бомб не было, а осколки не оказали никакого воздействия». Технически всё верно, но на предыдущей странице Потатурчев заявляет, что «уже в первые дни части его дивизии оказались разгромлены германскими военно-воздушными силами». Так что же было на самом деле?
ДобровольцыНа мой взгляд, имеющиеся обрывки документальной информации позволяют реконструировать события следующим образом. 22 июня 1941 года началась война. Через пару дней 4-я танковая дивизия – так же, как и весь 6-й мехкорпус в целом, – превратилась в добровольческое соединение. Каждый по своей воле делал то, что хотел; всякое централизованное управление пропало вовсе (в скобках заметим, что пресловутые немецкие диверсанты, «перерезавшие все провода», к этой потере управления прямого отношения не имели – в мехкорпусе числилось пять радиостанций РСБ – дальность связи до 200 км, 46 радиостанций 5АК – дальность связи до 50 км и 51 «батальонная» рация 6ПК и РБ; как всё это богатство использовалось – см. выше).
4-я танковая распалась на три, точнее говоря, даже четыре не связанные друг с другом группы. Первую составили командование и штаб, замаскировавшиеся в глухом лесу, отключившие радиосвязь и обменивавшиеся со своими подчинёнными записками, передаваемыми посыльными на бронеавтомобилях. Вторая группа с отчаянным упорством, без должной координации действий, без связи и взаимодействия с собственной артиллерией и пехотой атаковала немцев у Кузницы. Третья без долгих колебаний ломанулась на восток и уже вечером 24 июня успешно добралась до Барановичей. А четвертую составили экипажи бесчисленных танков, бронеавтомобилей, мотоциклов, автомобилей, заваливших брошенной техникой всю дорогу от Волковыска до Слонима (на сей счёт есть великое множество документальных, мемуарных и фотографических свидетельств).
