Эдвард Люттвак - Переворот
Но мы должны учитывать также и специфический фактор, характерный для бывших колоний. При колониальных режимах сформировалась традиция набирать в армию представителей тех национальных меньшинств, которые имели репутацию более воинственных людей и, что еще важнее, от которым можно было ждать, что они с энтузиазмом примут участие в репрессиях против большинства. После обретения независимости эти национальные меньшинства в некоторой степени утратили политическую власть и социальный статус, но по-прежнему составляют большую часть армии. Это привело к странному спектаклю, в котором меньшинства выступают в роли охранителя режима, который их же и подавляет. Друзы и алавиты[53] в Сирии находились именно в таком положении после того, как в 1945 году ушли французы, и поэтому неудивительно, что недовольные офицеры из этих двух групп играли выдающуюся роль в многочисленных переворотах после достижения независимости.
Во многих странах Африки народности, составляющие этническое большинство, пользуются репутацией «мягких» племен побережья[54], которые захватили политическое лидерство благодаря своей численности и образованности, в то время как большинство армии состоит из представителей малочисленных горных племен. Это результат поверхностной этнографической теории, которую британцы усвоили в Индии, а французы — в Алжире, но которая в условиях Африки была практически абсурдной. Как только офицеры колониальной армии высаживались на новой территории, они пытались найти горы и, оказавшись там, стремились повторить свои полугомосексуальные отношения с «коварным пуштуном» или «яростным кабилом», набирая якобы суровых горцев в армию.
Не скатываясь к сценарию межплеменной войны, нам надо использовать этот фактор, учитывая, что там, где есть реальная политическая жизнь, важны будут и политические взгляды потенциального участника переворота. Что касается нас, комбинирование всех оттенков политического спектра против левых и правых экстремистов даст нам самое желательное политическое прикрытие переворота. Режим Касема в Ираке, который существовал пять лет, балансируя между разными силами, был, в конце концов, свергнут в 1963 году, когда умеренный националист Ареф (Абдель Салам) убедил все политические фракции от левой партии БААС до правых консерваторов объединить усилия против якобы имевшего место коммунистического проникновения в правительство[55].
Таблица IV. Роль этнических меньшинств в сирийской политикеЕсли в наличии нет экстремистской фракции, нам придется прибегнуть к тактике малых действий, говоря самым разным потенциальным участникам переворота о нашей с ними политической близости. Однако помимо нарушения такой добродетели, как честность, это чревато необходимостью постоянной презентации переворота то с одной, то с другой политической точки зрения, что может привести к неудаче.
Выяснить, к какой этнической группе принадлежит тот или иной офицер, не составит труда; выявить его политические взгляды — дело, куда более сложное. Но труднее всего будет узнать, находится ли он в натянутых отношениях со своим армейским руководством. Только семье и близким друзьям этого офицера известно, считает ли он, что его начальники относятся к нему несправедливо или являются некомпетентными, раздражен ли он до такой степени, что будет приветствовать радикальное изменение существующего режима. Если у нас нет прямого выхода на конкретного человека, придется, чтобы понять его внутренний настрой, получать информацию из вторичных источников.
Стандартной процедурой сбора сведений является отслеживание карьеры того или иного офицера с целью выяснить, кого обошли при повышении в должностях и званиях, предполагая — при прочих равных — что именно они охотно присоединятся к возможному перевороту. Во многих странах мира данные о повышении в званиях в вооруженных силах публикуются в официальных газетах, и, начав с определенного выпуска военной академии (или училища), можно отследить карьеру любого офицера от выпуска до нынешнего момента. В некоторых странах, где данные о присвоении званий не публикуются (скажем, по соображениям безопасности), можно собрать соответствующую информацию, используя телефонные справочники за разные годы, в которых имена и фамилии офицеров приводятся вместе с их должностями. Там, где ни телефонные справочники, ни газеты не служат полезными источниками информации (как, например, в Советском Союзе), мы можем прибегнуть к другим методам: попросить старого товарища того или иного офицера организовать с ним встречу или составить мини-биографии с помощью знакомых этих офицеров; какими бы средствами мы ни пользовались, наша цель — восстановить как можно более точно карьерный путь каждого выпускника военной академии (училища). Карьерную позицию любого офицера надо сравнить с позицией его однокашников, а не с позицией его сослуживцев по части. Таблица V представляет эту информацию в нужном формате.
Таблица V. Выпуск 19 ГОДА военной академии страны X: нынешние карьерные позицииСемь лейтенантов наверняка с удовольствием присоединятся к перевороту, направленному на изменение существующего порядка вещей, но низкое звание этих офицеров, скорее всего, адекватно их способностям, и в таком случае их «помощь» может негативно сказаться на перевороте. В общем смысле гораздо полезнее знать, что капитаны и майоры с куда меньшим энтузиазмом поддерживают существующий режим, чем полковники[56], в то время как два бригадных генерала — если их вообще не назначили на этот пост из-за политической надежности — вероятно, станут ярыми сторонниками тех. кто дал им эту должность.
Этническая принадлежность, политические взгляды и карьерные перспективы могут служить для нас путеводной нитью для прогнозирования возможной реакции того или иного потенциального участника переворота, когда мы найдем к нему подход. Но здесь надо иметь в виду два фактора. Первый из них — организационный, а второй — чисто человеческий.
Недовольные офицеры обычно охотно участвуют в переворотах, однако нам нужны люди, которые не только будут сотрудничать с нами лично, как это имеет место в случае с «техниками», но и вовлекут в переворот части, находящиеся под их командованием. Таким образом, «лидеры», которых мы привлечем, могут (и должны) быть отчуждены от своих начальников, но не должны быть «аутсайдерами», которым не доверяют офицеры-сослуживцы и солдаты-подчиненные. Зачастую нас подстерегает опасность привлечения к перевороту неэффективного, непопулярного, коррумпированного недовольного офицера. Если мы позволим участвовать в перевороте подобным людям, то поставим под угрозу саму безопасность переворота, оттолкнем от него лучшие элементы и, что самое важное, — столкнемся с тем, что привлеченные нами «лидеры» не смогут задействовать в перевороте свои части.
Второй фактор, который нельзя упускать из виду, — непредсказуемость человеческого поведения. До сих пор мы пытались выяснить, какого рода связи могут быть выше лояльности армейского личного состава по отношению к начальникам. Можно ожидать, что из этих связей самыми сильными окажутся семейные, однако полностью полагаться на это не стоит. Арабская пословица говорит: «Я и мой брат против моего двоюродного брата; я и мой двоюродный брат против целого мира». Но вспомним историю семьи Арефа в Ираке в 1958–1968 годах (Таблица VI).
Отношения между братьями показывают, насколько сложно прогнозировать человеческое поведение. Между 1958-м и 1962 годами один из них находился в тюрьме, будучи приговорен к смертной казни (исполнение приговора отложили), а другой командовал частью, которая могла бы двинуться на столицу в любой момент. Лидеры БААС, которые помнили об этом прецеденте, позволили Абд-эль-Рахману Арефу сохранить командование важной бронетанковой частью вблизи Багдада, и это было их ошибкой. Сразу после первого переворота 1963 года позиции брата президента были слабыми, и партийная милиция БААС, абсолютно необученная, но хорошо вооруженная, могла быть использована, чтобы отстранить брата-военного от командования. Однако лидеры БААС решили, что Абд-эль-Рахман не будет сотрудничать со своим братом и поведет себя так же, как в 1958-м и 1959–1962 годах. Но на этот раз он поступил по-другому, хотя брат нуждался в его помощи гораздо меньше, чем тогда, когда сидел в тюрьме и был приговорен к смерти.
Последний правитель Ирака президент Абд-эль-Рахман Ареф[57] был избран армией как компромиссный кандидат после случайной смерти в апреле 1966 года его брата Абд-эль-Салама, бывшего диктатора Ирака. Карьерное продвижение братьев показывает, что, оба будучи видными военными лидерами, они не всегда сотрудничали друг с другом.
