Уна Макдональд - Повседневная жизнь британского парламента
Другим постоянным пунктом повестки дня является внешняя политика и дела Содружества. Министр иностранных дел вводит коллег в курс текущего международного положения и докладывает о каждом решении, принятом возглавляемым им правительственным комитетом. Теперь, когда на политику британского правительства во многом влияют решения Евросоюза, кабинет уделяет время и их обсуждению тоже. При Эдварде Хите на повестке дня всегда стояли Европейское экономическое сообщество, а также Северная Ирландия. Другие министры могут поднять любой вопрос, касающийся их в связи с мидовским курсом, даже если этот вопрос не предусмотрен повесткой дня. У них появится шанс его обсудить, однако премьер-министр может оборвать обсуждение или перенести его на следующее заседание.
Кабинет также обсуждает повестку дня и сопровождающие документы, которые уже были розданы. Глава соответствующего департамента должен навести разговор на интересующий его вопрос, поясняя департаментское резюме. Другие министры излагают свои взгляды, и кабинет принимает решение. Никакого голосования не проводится. Раньше премьер-министры «считали носы», но теперь такого не бывает. Зато премьер-министр «собирает голоса», по выражению Клемента Эттли, и резюмирует общее настроение кабинета.
По окончании совещания его протоколы раздают членам кабинета, а также посылают в департаменты Уайтхолла. Протоколы составляют секретарь кабинета со своими помощниками, основываясь на стенограммах заседания. Секретарь может также воспользоваться личными заметками премьер-министра или наброском его заключительного выступления. Распространение и ведение протоколов заседаний кабинета — разумеется, нововведение XX века; раньше премьер-министры писали официальное письмо королю или королеве, отчитываясь о деятельности кабинета, пока Ллойд Джордж в 1916 году не положил этому конец. Некоторые премьер-министры довольно пренебрежительно относились к протоколам: например, сэр Роберт Пиль иногда писал их еще до заседания кабинета. В другие времена протоколы бывали сфабрикованы. Гарольд Вильсон однажды признался, что как-то раз в 1940 году написал протокол заседания кабинета, на котором сам не был; его попросил об этом сэр Эдвард Бриджес, секретарь кабинета, который не мог разобраться в собственных записях. «Вы знаете, какое они должны были принять решение. Напишите протокол по этим заметкам, никто ни о чем не догадается». Вильсон так и сделал, и никто не задал никаких вопросов по этому протоколу. Однако, если бы об этом случае узнали, подозрения вильсоновского кабинета в отношении протоколов наверняка бы усилились. Как говорила по этому поводу Барбара Касл, «кабинет, в частности, рискует тем, что каждый попадает в зависимость от протокола, хотя бывает, что тот противоречит его воспоминаниям. Однако изменить его потом практически невозможно, в особенности если в официальной версии заинтересован премьер». Но, что бы кто ни думал о протоколе, сразу после заседания кабинета его рассылают по департаментам для приведения в действие.
Кабинет не принимает всех решений, да и не может этого сделать. Многие из них передаются на рассмотрение специальных комитетов по конкретным проблемам, таких, как комитет по внутренним проблемам больших городов, созданный после волнений 1981 года.[13] Еще один, так называемая «Звездная палата», собирается каждую осень, чтобы убедить департаменты, тратящие много денег, сократить их бюджеты на следующий финансовый год. Этот комитет прозвали так, поскольку аргументы в отношении трат выстраиваются «политической силой», а не рациональными доводами в пользу тех или иных приоритетов. Есть еще постоянные комитеты, учрежденные для консультирования министров и сбора исходной информации для рассмотрения, например проблем Европейского сообщества. После Второй мировой войны комитеты при кабинете «размножались, как кролики», по словам одного помощника секретаря, который видел в этом «доказательство слабой способности кабинета к принятию решений». Ни одно современное правительство не может существовать без того, чтобы комитеты подробно прорабатывали важные вопросы, хотя рассуждать о том, эффективно или нет создавать такое изобилие комитетов, значит породить бесконечный спор: множество бывших членов кабинета, например лорд Барнетт, считают их «самым худшим способом прийти к разумному решению, какой только можно вообразить». Что касается количества, то на протяжении срока полномочий парламента действуют от 160 до более 300 комитетов, рассматривающих самые разные вопросы. Премьер-министры могут использовать правительственные комитеты и в иных целях, чем те, что изложены выше: как способ отложить принятие непростых решений, проигнорировать или приструнить неудобных министров.
Премьер-министр может пойти еще дальше и избрать небольшую группу министров из 5–6 человек — «узкий кабинет», помогающий ему в принятии главных решений или дающий советы по поводу возможной реакции кабинета на ту или иную инициативу. Его состав может меняться, остается только, естественно, сам премьер-министр. Бывший член кабинета Дэвид Хауэлл, депутат-консерватор от Гилдфорда, относится к этому философски: «Нашей страной с XVI века обычно управляли 5–6 человек. Сегодня мало что изменилось: 5–6 человек — это то, что нужно, именно столькими людьми стремится окружить себя любой премьер-министр».
Не все бывшие члены кабинета с такой же невозмутимостью относятся к возвышению специальных комитетов и «узкого кабинета». Лорд Хейлшэм, бывший лордом-канцлером с 1979 по 1987 год и входивший в правительства Макмиллана, Дуглас-Хьюма и Хита, явно придерживался иной точки зрения. В одной из лекций в ноябре 1987 года он сказал: «Очевидно, что коллегиальность кабинета была в определенной степени ослаблена менее частыми совещаниями и меньшей личной вовлеченностью в принятие многих важных решений правительства. Так же очевидно, что регулярное участие действующего премьер-министра в специальных совещаниях укрепляет его положение… в ущерб коллегиальной ответственности всего кабинета. Только малая часть самых важных решений принимается кабинетом».
Один такой специальный комитет возглавлял Кеннет Бейкер, бывший тогда статс-секретарем по охране окружающей среды, а в его работе принимал участие Уильям Уолдегрейв, младший министр того же департамента. Комитет собрался в марте 1985 года вместе с небольшой группой чиновников. Их целью было подготовить альтернативу местным налогам, и в ходе нескольких заседаний была разработана концепция подушного налога. Они представили свои идеи на собрании в Чекерсе в конце марта, и те были встречены гораздо теплее, чем можно было ожидать, из-за назревающего недовольства среди шотландских тори по поводу пересмотра ставок налогов в Шотландии. После этого началась детальная проработка вопроса, но теперь уже, хотя члены кабинета и были посвящены в суть дела, общее направление менять было поздно. «Зеленая книга» была закончена к концу 1985 года и опубликована в январе под заглавием «Платежи местной администрации». О передаче законопроекта о подушном налоге в комиссию было сказано в манифесте Консервативной партии от 1987 года, однако он так ни разу и не обсуждался кабинетом в полном составе. Смысл существования специальных комитетов и увеличения числа комиссий при кабинете вообще заключается в том, чтобы дать возможность премьер-министру отобрать для принятия решений таких людей, которые разделяют его взгляды и поддерживают его политику. В приведенном нами примере и Патрик Дженкин, и Майкл Хезлтайн, бывшие министры окружающей среды, однозначно выступили против подушного налога.
Члены кабинета не должны разглашать информацию о том, что происходит на заседаниях всего кабинета или комитетов, само существование которых и членство в них практически отрицаются. Будучи премьер-министром, Маргарет Тэтчер согласилась признать существование лишь четырех таких комитетов. При этом список членов самого кабинета известен, так что нет никаких разумных причин скрывать существование и состав специальных комитетов. На протоколы заседаний кабинета в полном составе распространяется «правило 30 лет», то есть их не выдают в государственном архиве до истечения данного срока, однако каждый четверг пресс-секретарь премьер-министра информирует аккредитованных журналистов о заседаниях кабинета.
Члены кабинета повязаны «коллективной ответственностью»: министры отстаивают решения кабинета в парламенте и голосуют за них, а также выдвигают аргументы в их пользу во время общественных выступлений. Однако в последние годы эта доктрина утратила свою непреложность; например, когда в 1975 году Гарольд Вильсон позволил семи членам кабинета вести кампанию против членства Великобритании в Европейском сообществе, он «ясно дал понять, что, как только всё это кончится, он вернется к строгим правилам в отношении кабинета и коллективным взглядам». Один раз Маргарет Тэтчер приостановила действие правила о коллективной ответственности, когда не поддержала решение Майкла Хезлтайна рекомендовать продажу компании «Вестланд хеликоптерс» одному европейскому консорциуму, чтобы это решение, как он считал, выглядело «не столь авторитарным, как другие». Гибкость этой доктрины хорошо выразил лорд Каллагэн в бытность премьер-министром, во время обсуждения во втором чтении в 1977 году европейского законопроекта о прямых выборах: «Коллективная ответственность существует, когда я говорю, что она есть, и не существует, когда я говорю, что ее нет».
