Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 35-46
Но факты отрицать сложно. Советский Союз в короткие сроки ликвидировал монополию США на ядерное оружие, сохранил многие зоны влияния и со временем ликвидировал послевоенный экономический кризис.
Сванидзе: Начинаем второй день слушаний по проблеме ВПК.
Вопрос сторонам: «Как влиял ВПК на развитие страны в послевоенный период?».
Пожалуйста, сторона защиты, Сергей Ервандович, Вам слово, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Кургинян: Вот /говорят/ — «ВПК ни на что не влияет», «Это вещь в себе», «Хватает ресурсы, перерабатывает, создает вооружения и больше он ничего не создает» — с нашей точки зрения, это, безусловно, не так. Так просто быть не может! ВПК не может не создавать базовой инфраструктуры, не может не создавать автодорог, железных дорог, телефонной связи, систем энергопередачи и очень многого другого.
Второе проблемное утверждение заключается в том, что «ВПК съел все ресурсы». Вопрос о том, сколько ВПК съел ресурсов — это один из сложнейших вопросов, который, я надеюсь, мы сумеем обсудить. Но вот я хотел бы привести здесь доказательство № 7.
Материалы по делу.
Из интервью Юрия Маслюкова: «Советский военно-промышленный комплекс потреблял всего 7% ресурсов страны, поставляя через машиностроительную промышленность на гражданский рынок 55% всех товаров народного потребления. Военно-промышленный комплекс — это прежде всего воплощение мечты о всеобъемлющей защите Родины от внешних посягательств. /…/ Если бы власть не бросилась на удушение ВПК, вместо того чтобы постепенно превратить этот могучий интеллектуальный потенциал в направляющую силу гражданского развития, — не было бы ныне задачи, которую он, ВПК, не смог бы решить». «Завтра», № 31, 1996.
Юрий Маслюков— начальник Главного технического управления Министерства оборонной промышленности СССР с 1974 по 1979.
Кургинян: Никак нельзя сказать, что господин Маслюков не компетентен в сфере, касающейся ВПК. Он один из блестящих экспертов в этом деле.
А вот ещё одно утверждение — доказательство № 6.
Материалы по делу.
Из книги российского историка Николая Симонова: «…Реактивная авиация, ракетно-космическая техника, производство зарядов ядерного оружия и радиолокационная техника пока не предвещали широких возможностей их хозяйственного использования. Лишь в середине 50-х — начале 60-х годов стало возможно использование реактивного двигателя для пассажирской и транспортной авиации, ракетно-космической техники — для исследования верхних слоев атмосферы и в перспективе космического пространства и создания систем сверхдальней связи. Ядерные реакторы для наработки оружейного плутония были приспособлены для производства тепловой и электрической энергии, а расщепляющиеся материалы получили широкое применение в медицине, биологии и т. д. На основе достижений военной радиоэлектроники получили развитие вычислительная техника, бытовое радио и телевизионная аппаратура, началась широкая автоматизация производственных процессов».
Н. Симонов. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. 1996.
Кургинян: Итак, два вопроса. Первый, что это ВПК — ужасное, жуткое ВПК, которое съедало какие-то чудовищные ресурсы. Давайте обсуждать твердо, профессионально — сколько и как? И второе, что ВПК не работал на страну, на другие отрасли и всё прочее. Встроен ли он был или нет во всё остальное? Вот это давайте тоже всё обсуждать. Доказательство № 8.
Материалы по делу.
Из статьи российского экономиста Андрея Белоусова: «ВПК был так или иначе встроен в общую систему воспроизводства. Практически он стал анклавом, где развивалось производство сложной бытовой техники и оборудования для потребительского сектора. В конце 80-х годов в нем был сосредоточен выпуск 98–100% телевизоров, видео- и аудиомагнитофонов, холодильников, 66% стиральных машин, более 80% медицинской техники, 75–90% оборудования для легкой и пищевой промышленности. Кроме того, ВПК был включен в систему воспроизводства качественных и наукоемких производственно-технических ресурсов: там было сосредоточено производство 70–100% проката цветных металлов (в т. ч. около 95% алюминиевого проката), 95% вычислительной техники, около 90% дизелей и т. п.».
Структурный кризис советской индустриальной системы. «Иное. Хрестоматия нового российского самосознания», 1995.
Андрей Белоусов — директор департамента экономики и финансов аппарата Правительства РФ.
Кургинян: Андрей Рэмович Белоусов — блестящий наш экономист и администратор. Так что в данном случае тоже речь идет о достаточно влиятельных утверждениях.
А теперь бы я хотел, чтобы эти утверждения опроверг или подтвердил Алексей Юрьевич Байков, пожалуйста.
Байков: В принципе опровергать эти утверждения не имеет смысла, потому что они — действительно — абсолютно соответствуют истине. Но, когда мы говорим о том, что какие-то созданные технологии из военно-промышленного комплекса не шли в гражданку, тут надо задать совершенно справедливый вопрос: скажите, а вина ли это военно-промышленного комплекса?
Военно-промышленный комплекс должен создавать технологии. По вопросу внедрения должна болеть голова у совершенно других людей. И болела эта голова, и были созданы, например, так называемые научно-производственные объединения (НПО). Надо сказать, что до научно-производственных объединений была комиссия Малышева по внедрению новой техники в народное хозяйство. Кто такой Малышев, я думаю, присутствующим в зале экспертам объяснять не надо. Остальным скажу, что это человек, который во Вторую мировую войну отвечал за производство танков в СССР. Это нарком танкостроения, «князь Танкоградский». Если человека такого уровня ставят на решение задачи передачи технологий из военной промышленности в гражданскую, это значит, что ещё Сталин после войны очень серьезно относился к этому вопросу. Но затем, сначала эту комиссию в связи с реформой системы управления распускают. Потом собирают снова под другим названием. Потом Малышев умирает (1957 г.) и… Как будто из тела вынули душу.
Дальше эту функцию передают системе НПО. Но НПО было мало и развитие они не получили. Но опять, это вопросы не к военно-промышленному комплексу. Это вопросы к гражданскому планированию и гражданскому управлению.
Сванидзе: Спасибо. Сейчас короткий перерыв, после которого мы продолжим слушания.
Сванидзе: В эфире «Суд времени». Мы продолжаем наши слушания. Напоминаю вопрос: «Как влиял ВПК на развитие страны в послевоенный период?».
Пожалуйста, сторона обвинения, Леонид Михайлович, прошу Вас. Ваши вопросы стороне защиты.
Млечин: Ну, теперь давайте поговорим о том, кто же был виноват в том, что военно-промышленный комплекс существовал в какой-то капсуле, из которой ничего не перетекало в другую сторону. По поводу того, перетекало или нет, давайте мы спросим, ну уж, я думаю, самого компетентного человека, к которому мы можем в наше время обратиться. Доказательство № 8.
Материалы по делу.
Из книги государственного деятеля Николая Рыжкова: «Гражданское машиностроение в стране влачило существование, мало сказать, жалкое. Не было крепкой интеллектуальной базы — ни научной, ни экспериментальной. Но гражданское машиностроение должно было выкарабкиваться из ямы само, так как сколько-нибудь серьезного механизма применения достижений военной промышленности в машиностроении для мирных нужд не существовало».
Н. Рыжков. Десять лет великих потрясений, 1995 г.
Николай Рыжков — член Политбюро ЦК КПСС с1985 по 1990 гг.
Млечин: Николай Иванович Рыжков, мало того, что возглавлял долгое время советское правительство, до этого работал руководителем Уралмаша — крупнейшего нашего промышленного предприятия. «Гражданское машиностроение в стране, — я повторяю его слова, — влачило жалкое существование». Не было механизма перетока технологий из военного комплекса в гражданский. Доказательство № 6.
Материалы по делу.
Из книги государственного деятеля Николая Рыжкова: «Возникла парадоксальная ситуация: страна, располагающая гигантским научным потенциалом, не могла его реализовать. Было совершенно ясно, что причина невостребованности разработок наших ученых — экономический механизм. Он просто не воспринимал всякие новшества, отталкивал их. Все сходились в главном: надо кончать с давно устаревшим жестким, всеохватывающим планированием, администрированием в экономике».
Н. Рыжков. Десять лет великих потрясений, 1995 г.
