Андрей Кокошкин - Политико-военные и военно-стратегические проблемы национальной безопасности России и международной безопасности
Четкое понимание функции контроля необходимо уже изначально закладывать в подготовку решения, в тот документ, который оформляет данное решение. При этом весьма полезной оказывается закладываемая в такой документ стадийность реализации решения, с тем чтобы на определенных этапах можно было выверять, как реальные дела соотносятся с изначальным замыслом и не нужно ли корректировать изначальное решение. В военной сфере нет ничего хуже, чем оставлять в действии директиву, а тем более приказ, который уже не соответствует обстановке[115].
Контроль за реализацией стратегического решения при любых условиях, и особенно в военное время, должен охватывать как собственные действия, так и поведение противника. В ходе боевых действий часто бывает так, что командование знает положение своих войск хуже, чем положение войск противника[116].
* * *С появлением в арсеналах государств ядерного оружия, баллистических средств его доставки на гигантские расстояния проблема принятия военно-политических решений на применение ядерного оружия радикально изменилась. Среди прочего возникла проблема принятия решения о применении ядерного оружия в момент развязывания другой стороной агрессии или подготовки к ней, т. е. в исключительно короткий промежуток времени, до того как противник может нарушить или уничтожить систему управления[117].
В зарубежной и отечественной литературе многократно обсуждались различные виды боевых действий, требующие определенных систем боевого управления стратегическими ядерными силами, часто с трудносовместимыми характеристиками.
Представляется, что адекватного решения этой проблемы не найдено до настоящего времени, хотя она не стоит столь же остро, как в 1960-е годы или в начале 1980-х годов, когда происходило обострение противостояния двух сверхдержав – СССР и США и в высших политических кругах обеих стран (не говоря уже о военном командовании) всерьез рассматривалась возможность массированного применения ядерного оружия.
При этом конкретный исторический опыт показал, что в таких условиях решение о применении или о неприменении ядерного оружия реально находится в руках чрезвычайно малой группы людей, по 5–6 человек с каждой стороны. А в какой-то момент оно вообще оказывается в руках у одного высшего руководителя каждой из сторон, как это было во время Карибского кризиса в октябре 1962 г., когда в конечном счете все практически замкнулось на Дж. Кеннеди и на Н.С. Хрущеве[118].
Таким образом, даже в стране развитой политической демократии, каковой небезосновательно считали и считают себя США, возникла (и сохраняется до сих пор!) ситуация, когда всего лишь одно лицо, пусть даже избранное путем демократического волеизъявления народа, может в считанные минуты принять решение, в результате которого погибнут десятки и сотни миллионов человек – как американцев, так и неамериканцев. Все попытки изменить такое положение дел пока практически ни к чему не привели.
Наличие «ядерной кнопки» («черного чемоданчика») остается сегодня одним из высших символов власти. Государства, не согласные с тем, чтобы этот символ политического и военного могущества был в руках только членов эксклюзивного ядерного клуба, совпадающего по своему составу с составом постоянных членов Совета Безопасности ООН, стремятся его обрести.
И обретают, как, к примеру, Индия и Пакистан, ставшие официально ядерными державами в 1998 г.
В прошлом, в доядерный период, стратегическое управление нельзя было сводить только к тому, чтобы сформулировать политические цели войны и затем добиться их реализации посредством проведения определенной военно-стратегической линии, серии операций, сражений и боев. Часто задача состояла и в том, чтобы путем демонстрации силы (в сочетании, разумеется, с искусной дипломатией) в максимально возможной мере избежать войны.
В условиях наличия ядерного оружия, в ситуации взаимного ядерного сдерживания проблема предотвращения войны – едва ли не важнейшая задача стратегического управления, высшей стратегии, опирающейся на три основных инструмента – дипломатию, военную стратегию и разведку.
Военная доктрина сегодня, как ни парадоксально это звучит, выступает едва ли не в первую очередь важнейшим инструментом предотвращения взаимоуничтожающей войны с применением ядерного оружия и других видов оружия массового поражения.
* * *Военная доктрина, формулирующая в наиболее концентрированном виде прежде всего цели и задачи для высшей стратегии и военной стратегии, формы и способы решения этих задач, обязательно должна трансформироваться и в сугубо военные документы по всей цепочке (стратегия – оперативное искусство – тактика), в наставления по стратегическим действиям, по подготовке и проведению операций, в боевые уставы. Наличие глубоко проработанной военной доктрины позволяет иметь базу для принятия решений. Отрыв доктринальных положений от оперативного и тактического уровней чреват самыми серьезными неприятностями, особенно если это касается ядерной сферы.
И сегодня остаются весьма поучительными размышления о содержании военной доктрины, о ее назначении, представленные в трудах А.А. Свечина, К.М. Адариди, А.А. Незнамова, В.А. Апушкина, А.М. Зайончковского, П.И. Изместьева и др.
Стройность и единство замыслов на всех уровнях – от высшей стратегии до тактики – одно из важнейших условий успеха в деле обеспечения обороноспособности страны. Достижение такого единства – весьма трудоемкая задача, требующая целенаправленной работы как правительственных органов, так и независимых ученых и экспертов.
* * *В целом можно выделить несколько основных видов стратегических решений.
Во-первых, решение о приоритете и характере угроз безопасности страны с военной точки зрения. С ним тесно связан вопрос об определении конкретных носителей этих угроз – наиболее и наименее вероятных противников, а затем уже и потенциальных партнеров или союзников для парирования данных угроз, для минимальной нейтрализации вероятных противников – либо в порядке реализации стратегии сдерживания, либо в целях обеспечения условий для нанесения им в тех или иных масштабах военного поражения.
Во-вторых, решения об определении доминирующих форм и способов ведения вооруженной борьбы и осуществления сдерживания на обозримый промежуток времени. В том числе это решения высшего руководства о соотношении оборонительных и наступательных (контрнаступательных) действий в стратегическом и оперативном масштабе (имеются в виду прямые и обратные связи между оператикой и военной стратегией).
Решение о форме стратегических боевых действий: наступление немедленно с началом войны, стратегическая оборона либо оборонительные действия с последующим переходом в контрнаступление, в том числе с переходом границы, разделявшей противоборствующие стороны в начале войны, – есть, конечно, подвид действий. К нему реально склонилось советское руководство, когда постулировались стратегические наступательные действия, а в оперативном масштабе предполагалось на начальном этапе ведение оборонительных действий, но с очень быстрым переходом в наступательную фазу в масштабе военной стратегии.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Расширенная коллегия Министерства обороны Российской Федерации. 27.02.2013. См.: Официальный сайт Президента РФ. URL: http:// президент. рф/новости/17588
2
Там же.
3
Данная глава является развитием разработок автора, представленных прежде всего в таких книгах, как «Армия и политика. Эволюция советской военно-политической и военно-стратегической мысли, 1918–1991 годы», «Стратегическое управление: теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России», «Политология и социология военной стратегии».
4
Важное замечание на этот счет сделал в начале 1920-х годов председатель Реввоенсовета РСФСР, наркомвоенмор Л.Д. Троцкий: «Война есть продолжение политики: кто хочет понять “продолжение”, тот должен уяснить себе, что ему предшествует. Но продолжение “другими средствами” значит: недостаточно быть ориентированным в политике, чтобы тем самым уже правильно оценивать “другие средства войны”» (цит. по: Киршин Ю.Я. Лев Троцкий – военный теоретик. Клинцы: Изд-во Клинцовской городской типографии, 2003. С. 29).
