Илья Эренбург - Испанские репортажи 1931-1939
Обзор книги Илья Эренбург - Испанские репортажи 1931-1939
Эренбург Илья Григорьевич
Испанские репортажи 1931-1939
П. И. Батов. К читателям
С волнением прочитал я рукопись этой книги. Она вернула меня мысленно к тому времени, когда я был военным советником в республиканской Испании. Читая ее, я вспоминал своих испанских друзей, интербригадовцев, вспоминал, как формировалась в Альбасете 12-я интернациональная бригада генерала Лукача (венгерского писателя Мате Залки). Передо мною снова вставали картины обороны Мадрида, боев под Гвадалахарой, Теруэльского фронта… И конечно, я вспоминал встречи с Ильей Григорьевичем Эренбургом и там, в Испании, и потом – в Отечественную войну, и после Победы.
Эренбург был не только выдающимся советским писателем, он был выдающимся, яростным антифашистом. Его испанские корреспонденции, регулярно появлявшиеся в «Известиях», были вместе со статьями Кольцова в «Правде» и материалами корреспондентов ТАСС основным источником информации советских людей о том, что происходит в Испании. Они сыграли исключительную роль в антифашистском воспитании советского народа, что в полной мере проявилось в грозных испытаниях Великой Отечественной войны.
Собранные в этой книге статьи и репортажи Ильи Эренбурга дают яркую картину Испании 30-х годов. Они написаны свидетелем и участником описываемых событий, одним из самых знаменитых публицистов века. И хотя за прошедшие с тех пор десятилетия об этом было написано много книг, статьи Ильи Эренбурга не потеряли своего значения. Они позволяют сегодня пройти мысленно день за днем весь путь рядом с героическими защитниками Испанской республики, преисполнившись гордостью за их подвиг и ненавистные к чуме фашизма, унесшей миллионы человеческих жизней. [4]
С 1936 по 1939 год более трех тысяч советских добровольцев сражались с фашистами на земле и в небе Испании. В боях за Мадрид и в Гвадалахарской операции, на Хараме и у Эбро – всюду, где решалась судьба страны, советские добровольцы мужественно и умело выполняли свой интернациональный долг, вдохновляя своим примером всех защитников республики. Имена В. Е. Горева, Я. К. Берзина, Г М. Штерна, Я. В. Смушкевича, Н. Н. Воронова, К. А. Мерецкова, Р. Я. Малиновского, Н. Г. Кузнецова, А. И. Родимцева, Д. Г. Павлова и многих других навсегда вписаны в героические страницы истории гражданской войны в Испании. По понятным причинам их имен нет в статьях и репортажах, составивших эту книгу. Мы воевали в Испании под вымышленными именами, и о советской помощи Испании в газетных сообщениях говорилось по необходимости скупо. О многом тогдашним читателям этих статей приходилось лишь догадываться. Это единственное, что хочется добавить к книге испанских репортажей Ильи Эренбурга.
Прошло сорок лет после разгрома фашистской Германии, но уничтожить бациллы фашизма так и не удалось. Они все еще дают о себе знать. И здесь не может быть места благодушию и беспечности. Начав с пропаганды расовой и национальной исключительности, фашизм кончает войной, концлагерями, смертью. Забывать об этом мы не имеем права! Человечество должно быть избавлено от человеконенавистнической идеологии и практики фашизма!
Об этом писал, за это боролся, этому отдал свои силы и талант большой писатель, антифашист, солдат мира Илья Григорьевич Эренбург.
Генерал армии дважды Герой Советского Союза П. И. БАТОВ
декабрь 1984 г. [5]
Декабрь 1931 – май 1936
Осел, иди!
Камни, рыжая пустыня, нищие деревушки, отделенные одна от другой жестокими перевалами, редкие дороги, сбивающиеся на тропинки, ни леса, ни воды. Как могла эта страна в течение веков править четвертью мира, заполняя Европу и Америку то яростью своих конкистадоров, то унылым бредом своих изуверов? Большое безлюдное плоскогорье, ветер, одиночество. Пустая страница, только на полях ее, на узких склонах, ведущих к морям, вписала природа зеленые пастбища Галисии или сады Валенсии. Страна, о которой мечтают уроженцы севера, как о потерянном рае, – неприютная и жестокая страна. Ее красота заведомо трагична, а простое довольство становится в ней историческим преступлением.
Люди жадные и неусидчивые давно покинули Испанию. От былой жизни они сохранили только язык, и вот на кастильском языке беседуют друг с другом короли висмута или нитрата, нефтяники Венесуэлы и «старатели» Колумбии, продувные президенты и блистательные сутенеры.
Те, что остались, любят эту землю тупой и величавой любовью. Крестьяне Кастилии или Галисии, ошалев с голоду, взбираются на палубы огромных пароходов, но из пестрой и шумной Америки неизменно они возвращаются назад. Они едят там мясо, они щеголяют в желтых ботинках, но ничего не поделаешь – они возвращаются назад в глухие деревушки, где длинны вечера без светильника, где длинны годы без праздника, годы натощак. Из Нового Света они не привозят ни любви, ни сбережений. Их жизнь – здесь, на печальной и сонной земле, там была поденщина, сутолока, ложь.
Где только не живут здесь люди! На верхушке горы, среди ветров и буранов, дрожит злосчастная хижина: [8] малое человеческое тепло борется с суровой зимой Леона. В Альмерии или возле Лорки иногда несколько лет кряду не бывает дождя – растрескавшаяся злая земля, рыжий туман, зной, голод, а среди трещин – кто знает зачем? – ютятся люди, они все ждут и ждут дождя. В Гуадисе люди живут не в домах, но в пещерах, это кажется справкой об иной эре, но это только обыкновенный уездный город, тихий и нищий, где вместо домов – пещеры, где надо платить пещеровладельцу – помесячно. В долинах Лас-Урдеса земля ничего не производит, это заведомо гиблый край, века он был отрезан от Испании. Недавно провели дорогу, люди могут уйти оттуда, но нет, они не уходят. Цепок человек в Испании, и трудно его выкорчевать.
Да, конечно, в Валенсии золотятся знаменитые апельсины, в Аликанте вызревают финики, прекрасны ставшие поговоркой сады Аранхуэса и академичны достоуважаемые виноградники Хереса. Но все это только описки, только богатые предместья большого и нищего города.
Горы, перевалы, камни, пустая дорога. Вот показалась смутная тень – крестьянин верхом на осле. Я не знаю ничего суровей и величественней, нежели пейзаж Кастилии. По сравнению с ним даже Кавказ кажется достроенным и законченным. Кастилия – это стройка природы, торчат стропила, разбросаны камни – мир здесь еще не доделан. Можно только угадать горделивый замысел зодчего. Человеческое жилье, редкое и непонятное, входит в землю. Оно прячется, как насекомое, от любопытного взора, оно одного цвета с камнями, оно пугливо к ним жмется. Так называемого «царя природы» здесь нет, и в самих камнях – безначалие. Все желто-серое, серое, порой рыжее.
Крестьянин верхом на осле. Он выехал рано утром. На его плече волосатое одеяло. Сейчас из ущелий налетит ледяной ветер: близка ночь. Осторожно перебирает ногами терпеливый ослик, у него крохотные ноги, но они давно привыкли к непостижимым пространствам. Далеко до стойла. Все холодней и холодней. Человек говорит: «?Burro, arre!» Это звучит воинственно и громко, это потрясает своими «ррр». В переводе это значит: «Осел, иди!» Это не окрик и не приказание – осел послушно идет. Но скучно, сиротливо человеку в этакой пустыне, он едет час, два, три, он едет весь день, и вот он говорит с ослом – человеку надо с кем-нибудь поговорить. Долго и [9] неотвязно он повторяет: «Осел, иди!» Осел, тот не отвечает, он только исправно переставляет ножки. Холодно! Человек развернул одеяло и закутался в него, как в саван. Стемнело. Только силуэт виден – причудливая тень, рыцарь в плаще на маленьком ослике. Горная тишина, и все то же причитание: «Осел, иди!», как справка о судьбе – и осла, и своей, может быть, о судьбе всей Испании.
Появление Мадрида кажется дурным театральным эффектом. Откуда взялись эти небоскребы среди пустыни?.. Здесь нет даже великолепной нелепости северной столицы, которая заполнила столько томов русской литературы, здесь просто нелепость: среди пустыни сидят изысканные кабальеро и, попивая вермут, обсуждают, кто витиеватей говорил вчера в кортесах{1} – дон Мигель или дон Алесандро?.. Они окутаны ночью и камнями. По камням движутся тени, и, как пароль, звучит: «Осел, иди!..»
декабрь 1931
Небоскреб и окрестности
Испанцы любят утверждать, что в их стране можно увидать различные эпохи – они отлегли пластами, не уничтожив одна другую. Это верно для историка искусств, однако, если интересоваться в Испании не только соборами, но и жизнью живых людей, встает хаос, путаница, выставка противоречий. Прекрасное шоссе, по нему едет «испано-сюиса» – самые роскошные автомобили Европы, мечта парижских содержанок, изготовляются в Испании. Навстречу «испано-сюисе» – осел, на нем баба в платочке. Осел не ее, ей принадлежит только четверть осла – это приданое, осел достояние четырех семейств, и сегодня ее день. Вокруг чахлое поле, девка тащит деревянный плуг. Приезжему это может показаться постановкой для киносъемки, археологической реконструкцией, но красавец кабальеро, который развалился в «испано-сюисе», не удостаивает девку взглядом: он знает – это попросту быт.
