В Хаустов - Лубянка Советская элита на сталинской голгофе 1937-1938
14 ноября Ежов направил Сталину спецсообщение начальника УНКВД Иркутской области об аресте бывшего начальника разведотдела штаба ЗабВО и Ур- ВО Ю.Г. Рубена, поляка по национальности. Проведение в это время т. н. польской операции повлияло на судьбу Рубена. Он «стал» членом ПОВ с 1921 г., когда был курсантом в Московской школе коммунаров, а командиром взвода являлся офицер «польской разведки» Я. Мациевский. А с 1934 г. его причислили к членам «контрреволюционной» организации. По роду службы ему приходилось неоднократно встречаться в Хабаровске с начальником РО штаба ОКВД Валиным, который якобы и завербовал его.
Представители РУ РККА в различных странах становились объектами репрессий в связи с арестами полпредов и торгпредов СССР за рубежом. Так, в ходе допросов в конце августа торгпреда СССР в Японии В.Н. Кочетова была упомянута фамилия военного атташе Ринка. Сталин на протоколе отметил: «Важно. Ринк». В октябре 1937 г. он был арестован (см. Док № 1). В ходе допросов были получены «сведения» не только о захвате японцами Курильских островов, но и об оказании помощи «заговорщикам» японским правительством в захвате власти в СССР (АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 319. Л. 135). Ринк и бывший посол Юренев по заданию Гамарника якобы установили связь с японским генеральным штабом в лице генерала Касахара.
В декабре 1937 г. последовал арест В.А Сулацкого-Сиу — бывшего секретаря военного атташе в Китае Геккера, а на момент ареста заместителя начальника РО КВО.
В сентябре 1937 г. Ежов направил Сталину спецсообщение об оценке деятельности военного атташе в Чехословакии полковника Л.А. Шнитмана (см. Док. № 20). Отмечалось, что он являлся помощником военного атташе в Германии командарма 2-го ранга АИ. Корка. В январе 1937 г. во Франции была задержана группа советских летчиков, следовавших в Испанию, что также ставилось в вину Шнитману. На допросах он рассказал следователям о «встречах» с сыном Троцкого Седовым в Париже по указаниям Тухачевского и о передаче шпионских сведений иностранным разведкам. Начальника Разведупра Монголии полковника АС. Немирова арестовали
15 декабря 1937 г. (См. док. № 6). После того как по указанию Сталина были арестованы Таиров и Тарханов, Немиров якобы передал японским спецслужбам всю агентуру Разведупра в Монголии, предпринимал различные меры для обострения отношений между СССР и Японией. Развал разведывательной работы был связан и с плохой, по мнению следователей, подготовкой кадров разведчиков в Монголии (ЦА ФСБ России. АСД Р-10122).
В сводках отражены показания военного цензора при Разведотделе ОКДВА бригадного комиссара И.М. Болотина (см. Док. № 39). Он обвинялся в шпионской деятельности в пользу Польши, Германии и Японии. Поскольку процесс допросов затянулся до 1939 г., когда массовые репрессии были прекращены, Болотин был осужден ОСО к 8 годам заключения в ИТЛ (ЦА ФСБ России. АСД Р-20948).
Начальник специального технического отдела бригадный комиссар А.П. Лозовский (см. Док. № 46) обвинялся в том, что способствовал проникновению в СССР агентов иностранных разведок под видом политэмигрантов, а также передал немецкой разведке разведывательную сеть Разведупра в Германии (ЦА ФСБ России. АСД Р-10381).
Арестованный И.К. Мамаев, начальник кафедры страноведения и военной географии Военной академии им. Фрунзе, с 1924 по 1936 г. служил в Разведупре. С 1924 по 1927 г. вместе с Берзиным, Таировым и Тархановым был в командировке в качестве военного советника в Китае, вел занятия в Коммунистическом университете трудящихся Китая. Арестованный военный атташе в Японии И.А. Ринк дал показания о Мамаеве как агенте японской разведки, который дезинформировал советское руководство о положении в Китае. В это же время военным советником в Китае был Р.Н. Сахновский, имевший высшее военное образование и являвшийся сторонником Троцкого. С 1928 по 1937 г. он подвергался постоянным преследованиям. Сначала был приговорен к ссылке в Сибирь, затем к заключению на 3 года в политизолятор, а в 1936 г. к 5 годам ИТЛ. Мамаев автоматически стал скрытым троцкистом, принимавшим участие в сборе денег для Троцкого. После зверского избиения следователем, Мамаев скончался 4 апреля 1938 г.
Начавшаяся в конце ноября спецоперация по латышам вызвала активность органов госбезопасности в поиске представителей латышской национальности в различных сферах советского общества, в т. ч. и в Разведупре. Берзин был арестован и как член «латышской националистической организации», в руководящий центр которой входили якобы также Рудзутак и Эйдеман. Берзин якобы связывался с английской разведкой через начальника РО штаба ЛВО полковника Ю.И. Гродиса, арестованного в конце сентября 1937 г. в ходе арестов среди руководящего состава Ленинградского военного округа, который короткое время возглавлял Якир. В течение декабря были арестованы или уволены практически все латыши, работавшие в РУ РККА.
Документ № 28В ходе массовой кампании по борьбе с вредительством в 1928–1931 гг. подверглись репрессиям и ученые-микробиологи. Советская микробиология развивалась в тесном сотрудничестве с зарубежными научными центрами. Во второй половине 1920-х гг. в СССР был создан Национальный комитет Международной ассоциации микробиологов. Важнейшим направлением их деятельности являлась разработка вакцин и сывороток для борьбы с инфекционными заболеваниями. В 1931 г. для наблюдения за ходом работ и пресечения «вредительства» были созданы Контрольный институт и местные контрольные лаборатории.
В 1937–1938 гг. начался новый виток преследований ученых. В процессе допроса руководителя Контрольного института В.А Любарского следователи добивались признаний в создании «контрреволюционных» организаций в институтах микробиологии и эпидемиологии (Уфа, Харьков, Ростов, Москва). Директор Микробиологического института Кричевский обвинялся в том, что научные разработки института имели не чисто прикладной характер.
Ставилась задача доказать, что ученые срывали организацию прививок и вакцинацию населения, наладили выпуск малоценных вакцин и сывороток без соблюдения технологии производства. В своих показаниях Любарский упомянул о расхождениях во взглядах между наркомом здравоохранения СССР Т.Н. Каминским и руководством институтов. Наркомздрав считал, что главное для искоренения тифозно-кишечных заболеваний — это правильная организация водоснабжения и канализации, обеспечение надлежащего санитарного состояния в пищевой промышленности, а вакцинацию рассматривал в качестве необходимого дополнения.
Подобные показания не устраивали следственные органы. На полях протокола допроса Любарского начальник отдела указывал: «Вообще говоря, это доклад о недочетах в работе института, а не показания одного из руководителей контрреволюционной организации. Иначе надо допрашивать» (ЦА ФСБ России. АСД Р-3999. Т. 2.Л. 36).
Следователи использовали различные факты из биографий арестованных, которые должны были усилить их вину. Любарский еще до революции получил высшее образование в Военно-медицинской академии в Петербурге. Попав в плен во время 1-й мировой войны, он вместе с немецкими врачами лечил раненых военнопленных в лагере в Ламсдорфе. В дальнейшем Любарский поддерживал научные связи с немецкими микробиологами и высоко отзывался об их профессиональном уровне. Сотрудница Контрольного института Л.А. Алексина являлась бывшей дворянкой, урожденной Линдфорс. Прежний директор Контрольного института Тарасевич при Временном правительстве был санитарным инс- лектором армии. Первый директор института им. Мечникова Коршун был включен в 1922 г. в список для высылки из страны, но по настоянию наркома здравоохранения Семашко ему было разрешено остаться в России.
Все эти репрессии негативно отразились на дальнейших научных разработках в области микробиологии и эпидемиологии.
Документ № 29Укрепление боеготовности Красной Армии во многом зависело от соответствующего медико-санитарного обеспечения личного состава. В течение исследуемого периода были приняты важные решения, направленные на поддержание физического здоровья красноармейцев. Однако в условиях кампании борьбы с «вредительством» эти решения носили специфический характер. Например, в циркуляре Особого отдела ГУГБ НКВД СССР от 29 августа 1937 г. наряду с указаниями о необходимых в борьбе с отравлениями в частях РККА мероприятиях, направленных на ликвидацию антисанитарии, содержались и другие установки. Они касались бактериологических диверсий, когда сотрудники санитарной службы разрабатывали планы отравления личного состава и распространения заразных заболеваний.
В протоколах важнейших показаний весной 1938 г. это направление деятельности органов госбезопасности представлено показаниями помощника начальника 1-го отдела Санитарного управления РККА военврача 2-го ранга М.М. Лукина (см. также док. № 35). Лукин закончил медицинский факультет Московского университета. Был врачом в Красной Армии. В 1920 г. попал в плен, но сохраненное удостоверение офицера царской армии спасло его от расстрела. Его работа в Санитарном управлении проходила под руководством начальника Управления М.И. Баранова, бывшего врача царской армии.
