Роза Люксембург - Накопление капитала
Ведь совершенно ясно, что ежегодный прирост «человечества» может иметь значение для капиталистического накопления лишь постольку, поскольку это человечество выступает в качестве потребителя, т. е. покупателя капиталистических товаров. Не подлежит никакому сомнению, что отрадное явление быстрого прироста населения в Южной Нигерии и на Северном Борнео пока что играет для капитала весьма малую роль как базис для накопления. Но может быть, расширение круга покупателей капиталистических товаров находится в какой-нибудь связи с естественным приростом населения? Ясно во всяком случае одно: если бы капитал со своими перспективами на увеличение круга своих первоначальных покупателей дожидался их естественного размножения, то он, по всей вероятности, еще до настоящего времени лежал бы в пеленках мануфактурного периода, а быть может, и до этого не дошел бы. В действительности капиталу и во сне не приходит мысль дожидаться этого. Напротив, он для расширения базиса накопления прибегает к другим, более сокращенным методам: он при помощи всех средств политического насилия атакует, во-первых, натуральное хозяйство и, во-вторых, простое товарное производство, чтобы в результате последовательного разрушения того и другого создавать во всех частях света все новые круги покупателей его товаров. Но все эти методы самым неожиданным образом перекрещиваются с приростом населения соответствующих стран и народов.
Так, круг покупателей товаров может расширяться в то время, когда численность населения сокращается. На деле капиталистический метод создания мирового рынка идет рука об руку с нападением на первобытное натуральное хозяйство, сопровождаемым убийствами и даже истреблением целых племен. Этот процесс сопровождает капиталистическое развитие, начиная с открытия Америки и вплоть до наших дней: стоит только вспомнить испанцев в Мексике и Перу в XVI веке, англичан в Северной Америке в XVII и в Австралии в XVIII веке, голландцев на Малайском архипелаге, французов в Северной Африке, англичан в Индии в XIX веке и немцев в Южной Африке в XX веке. Войны европейского капитала за «открытие» Китая также приводили к периодическим массовым истреблениям китайского населения, а стало быть к неизбежному замедлению в естественном росте его населения.
В то время как расширение базиса капиталистического накопления в некапиталистических странах сопровождается частичным истреблением населения, оно в старых капиталистических странах сопровождается иного рода изменениями в естественном приросте населения.
В обоих факторах прироста населения, в рождаемости и в смертности, мы во всех капиталистических странах наблюдаем две противоположные тенденции. Число рождений повсюду показывает устойчивое падение. Так, в Германии число рождений на 1000 жителей составляло: за 1876–1880 гг. — 40,7, за 1881–1890 гг. — 38,2, за 1891–1900 гг. — 37,3, за 1901–1910 гг. — 33,9, в 1911 г. — 29,5, в 1912 г. — 29,1. Эта тенденция ясно выступает при сравнении высокоразвитых капиталистических стран со странами отсталыми. На 1000 жителей рождалось (в 1911 или 1912 г.) в Германии — 28,3, в Англии — 23,8, в Бельгии — 22,6, во Франции — 19,0, в Португалии — 39,5, в Боснии и Герцеговине — 40,3, в Болгарии — 40,6, в Румынии — 43,4, в России — 46,8. Все статистики, социологи и врачи ставят это явление в зависимость от влияния жизни больших городов, фабричной промышленности, необеспеченности существования, подъема культуры и т. п., словом, — в зависимость от капиталистической культуры.
Но в то же самое время современное развитие науки и техники и тот же культурный подъем дают методы для успешной борьбы со смертностью. Так, в Германии на 1000 жителей приходилось ежегодно смертных случаев за 1871–1888 гг. — 28,8, за 1881–1890 гг. — 26,5, за 1891–1900 гг. — 23,5, за 1901–1910 гг. — 19,7, в 1911 г. — 18,2, в 1912 г. — 16,4. Ту же картину, что и раньше, мы получим при сравнении высокоразвитых капиталистических стран с отсталыми. Число смертных случаев на 1000 жителей составляло (в 1911 или 1912 г.) во Франции — 17,5, в Германии — 15,6, в Бельгии — 14,8, в Англии — 13,3, в России — 29,8, в Боснии и Герцеговине — 26,1, в Румынии — 22,9, в Португалии — 22,5, в Болгарии — 21,8.
В зависимости от того, какой из обоих факторов влияет сильнее, прирост населения происходит медленнее или быстрее. Во всяком случае именно развитие капитализма с сопровождающими его экономическими, социальными, материальными и духовными явлениями, именно накопление капитала влияет на прирост населения и определяет его, а не наоборот. Во всяком случае влияние капиталистического развития на движение населения можно вообще констатировать в том смысле, что оно в той или иной мере, но все же безусловно, вызывает замедление в приросте населения. Гонконг и Борнео по сравнению с Германией и Англией, Сербия и Румыния по сравнению с Францией и Италией говорят за это достаточно ясно.
Из всего этого вытекает с полной ясностью, что теория Бауэра ставит на голову действительные отношения. Приспособляя в своих схематических построениях накопление капитала к естественному приросту населения, Бауэр и здесь совершенно упустил из виду тот повседневный, общеизвестный факт реальной действительности, что капитал моделирует население; он то истребляет его, то ускоряет, то замедляет его рост во всех случаях с одним и тем же конечным результатом: чем быстрее идет накопление, тем медленнее рост населения.
Великолепное qui pro quo для исторического материалиста, который забывает оглянуться немного на окружающую действительность, чтобы спросить себя: а от чего же зависит самый прирост населения, от которого якобы зависит накопление капитала? Фридрих Альбер Ланге говорит между прочим в своей «Истории материализма» следующее: «Мы еще до настоящего времени имеем в Германии так называемых философов, которые, упорствуя в своего рода метафизической глупости, пишут длинные сочинения об образовании представлений и притом еще с претензией на „точное рассмотрение посредством внутреннего смысла“, не задумываясь над тем, что, может быть, в их собственном доме есть детские, в которых они собственными глазами и ушами могли бы наблюдать по крайней мере симптомы образования представлений».
Имеются ли еще теперь подобные философы в Германии, я не знаю, но вид «метафизической глупости», который собирается точными схематическими вычислениями посредством «внутреннего смысла» разрешить общественную проблему, забывая при этом глаза, уши, весь мир и детскую комнату, кажется, нашел в лице «специалистов» официального марксизма призванных «наследников классической немецкой философии».
3. Но мы найдем у Бауэра еще лучшие перлы. Мы рассматривали до сих пор экономические условия прироста населения, потому что Бауэр вообразил будто он, исходя из этого роста, обосновал свою теорию накопления. В действительности его теория имеет другой базис. Говоря о «народонаселении» и о «росте народонаселения», он в действительности имеет в виду капиталистический класс наемных рабочих и только его!
Чтобы доказать это, достаточно привести следующие места: «Мы предполагаем, что население ежегодно увеличивается на 5%. Для сохранения равновесия (между производством и общественными потребностями) необходимо, чтобы и переменный капитал (т. е. сумма выплаченной заработной платы) увеличивался ежегодно на 5%» (l. с., стр. 835).
Если потребление населения, на которое рассчитано производство, равно переменному капиталу, т. е. сумме выплаченной заработной платы, то под этим «населением» можно подразумевать только рабочих. Но и сам Бауэр формулирует это вполне отчетливо:
«Увеличение переменного капитала (т. е. суммы заработной платы) выражает производство средств существования для прироста народонаселения» (l. с., стр. 834). И в еще более категорической форме в цитированном уже мною месте: «Наша схема предполагает, во-первых, что количество рабочих возрастает ежегодно на 5%, во-вторых, что переменный капитал возрастает в такой же пропорции, как и количество рабочих, и, в-третьих, что постоянный капитал (т. е. издержки на мертвые средства производства) растет настолько быстрее переменного, насколько этого требует технический прогресс.
При этих предпосылках нет ничего удивительного, что в реализации прибавочной стоимости не возникает никаких затруднений» (l. с., стр. 869).
Надо заметить, что согласно предпосылкам Бауэра в обществе вообще существуют только два класса: рабочие и капиталисты. «Так как в обществе, — говорит он, например, несколькими строками дальше, — состоящем только из капиталистов и рабочих, безработные пролетарии не имеют никакого другого дохода, кроме заработной платы», и т. д. (l. с., стр. 869). Это допущение тоже не простая случайность, напротив того, оно имеет решающее значение для позиции Бауэра по отношению к проблеме: ведь ему подобно другим «специалистам» нужно в противовес мне доказать, что накопление возможно и гладко протекает соответственно схеме и в обществе, знающем исключительно только капиталистическое производство и состоящем лишь из капиталистов и рабочих. Таким образом, в теории Бауэра существует только два общественных класса: капиталисты и пролетарии. Но накопление капитала в своем росте держит курс только на класс пролетариев. Следовательно, Бауэр при помощи своих предпосылок сперва сводит все население только к капиталистам и рабочим, а затем при помощи своих операций молчаливо сводит его только к рабочим. Именно они составляют, по Бауэру, то «население», к потребностям которого приспособляется капитал. Поэтому если Бауэр в качестве базиса своих схематических представлений берет пятипроцентный ежегодный «прирост населения», то под этим нужно понимать, что рабочее население возрастает ежегодно на 5%. Или, быть может, мы этот рост пролетарского слоя должны понимать как частичное проявление общего равномерного ежегодного прироста на 5% всего населения? Но это было бы совершенно новым открытием после того как Маркс теоретически обосновал, а статистика профессий доказала, что в современном обществе каждый класс следует своему собственному закону народонаселения.
