Владимир Большаков - Антивыборы 2012. Технология дестабилизации России
Так что, на таком лишь «историческом» основании французов, американцев и немцев следует зачислить скопом в детоубийцы, вешатели и каратели? Забыть о том, что эти нации дали миру Вольтера и Ренуара, Линкольна и Уолта Уитмена, Бетховена и Гете? Но вот почему-то с русскими «обобщения» в духе порой просто неприличной русофобии возможны. Потоки разоблачений нашего советского прошлого нередко смешиваются с потоками грязи, выливаемой на русских людей. В последнее время, в преддверии 65-й годовщины Победы над гитлеровской Германией, на Западе договорились до того, что принялись задним числом обвинять Советский Союз в том, что это он развязал Вторую мировую войну, а не Гитлер. Что ж, народ наш воистину велик и к нему эта грязь не прилипнет.
Прекрасно ответила этой публике замечательная русская поэтесса Юнна Мориц:
Мы?.. Гитлеру?.. Равны?..
Да он — родной ваш папа!
Теперь вы влюблены
В культурный слой гестапо.
Теперь у вас в мозгу
Такой завелся счетчик,
Что должен вам деньгу
Убитый русский летчик,
И океан валют,
Собрав по мелочишке,
Убитые пришлют
Вам русские мальчишки.
Мы Гитлеру равны?..
Да он — родной ваш папа!
Теперь вы влюблены
В культурный слой гестапо.
И нам диктует рать
Гестаповских талантов,
Как надо презирать
Российских дилетантов,
Как надо умирать
На гитлеровской бойне,
Спасая вашу рать,
Чтоб ей жилось ковбойней, —
Как надо умирать
На той войне великой,
Спасая вашу рать
С ее к нам злобой дикой.
Мы Гитлеру равны?..
Да он — родной ваш папа!
Теперь вы влюблены
В культурный слой гестапо.
И в следующий раз
Мы спросим вас любезно:
Как драться нам железно.
И умирать за вас,
Чтоб было вам полезно?
А мне, мерзавке, жаль,
Что гибли наши парни
За бешеную шваль
На русофобской псарне!
В разговоре о «русской идее» ее сторонники неизменно напоминают о традиционном вольнолюбии русского народа (философ Иван Ильин: «Русскому человеку свобода присуща как бы от природы… Еще при первом вторжении татар русский человек предпочитал смерть рабству…»)
Противники «русской идеи» и вообще русофобы, напротив, подчеркивают, что русским свойственно «рабство духа», от которого они, якобы, не могут избавиться до сих пор. Увы, в своем самобичевании даже патриотически настроенные русские иной раз объявляют себя «рабами», ссылаясь при этом на нашего классика, стремившегося в течение всей своей жизни «выдавить из себя раба по капле» /А.П. Чехов/. Обычно, правда, это сетование применяется в оправдание нежелания что-либо предпринять в знак протеста против несправедливости российских властей любого уровня. Исторически русские, как нация, (я не беру догосударственный период) увы, пребывали в рабстве куда дольше, чем были людьми хотя бы относительно свободными. Если брать за точку отсчета образование Древнерусского государства в 882 году, то его условно-свободное существование в рамках феодального княжества составило до начала татаро-монгольского ига 367 лет. Иго это длилось с 1249 по 1480 годы, т. е. 231 год, хотя у нас ошибочно всегда говорят — триста лет.
В 1497 году после создания свода законов, известного как «Судебник», началось закабаление русских в крепостничество, феодальное крепостное рабство было отменено только в 1861 году. Но никакой демократии в западном понимании этого термина Россия не знала до ликвидации монархии в феврале 1917 года. В Октябре же 1917 года власть взяли большевики и за 74 года Советской власти русские узнали и такую свободу, которой они не ведали никогда, и такое рабство, по сравнению с которым крепостничество было всего лишь необременительным оброком.
Так что если подсчитать, то русская нация в более чем тысячелетней истории своего государства насчитывает в общей сложности 423 года относительной свободы в условиях монархии, 595 лет безусловного ига и крепостного рабства и 74 года Советской власти, включая 5 лет перестроечно-рыночного социализма. И с 1991 по 2005 г. — 14 лет все же демократии, пусть даже «авторитарной». Эта статистика, тем не менее, только подчеркивает правоту сторонников «русской идеи» — история не знает ни одного народа, который был бы в рабстве столь долго и сумел бы при этом сохранить свою самобытность, а в конечном итоге не просто добиться свободы, но и подчинить себе, либо разгромить наголову, своих прежних господ и завоевателей. Не увидеть в этом доказательства неодолимого вольнолюбия русских может только слепой.
Другое дело, что жизнь под пятой завоевателей, в постоянной зависимости от феодалов и других авторитарных правителей, отсутствие стабильных демократических институтов, с помощью которых можно было бы обуздать произвол власть имущих, не могли не наложить своего отпечатка на русский народ. Отсюда его фантастическая покорность и долготерпение, граничащее с самоуничижением, о которых говорили многие авторы. Но вот вопрос — это нечто въевшееся в наши гены, либо нечто применяемое русскими для маскировки своих подлинных чувств и мыслей?
Уже упоминавшийся автор статьи «Русская идея» на полигоне «демократии», утверждает, что русский народ якобы делегировал свои личностные права и свободы «русской авторитарной власти», а себе оставил «внутреннюю свободу». Этакая логика» наоборот напоминает о том, как некоторые «юристы» в первые годы Советской власти всерьез намеревались закрепить в Конституции положение о делегировании Советскому государству его гражданами права защищать их личностные свободы. С таким пародированием права не согласился даже Сталин и отказался записать это положение в свою Сталинскую Конституцию /1936 год/.
Внутренняя свобода действительно всегда была присуща русскому человеку. Но ему всегда не хватало свободы гражданской. А без этого он не мог сформироваться, как гражданин правового государства, что и отличает его от гражданина любого развитого государства Запада. Отсюда привычка внешне власти покоряться, но держать при этом фигу в кармане. Соглашаться со всеми распоряжениями властей, но при этом претворение их в жизнь саботировать. Аплодировать публично очередному «вождю» и тут же рассказывать про него анекдот, в котором вождь выглядит идиотом.
В традиции русского народа было, подчиняясь очередному «хозяину», всегда отстраняться от власти. Петр Первый приходил в отчаяние не только от всероссийского лихоимства и казнокрадства, но и от всенародного равнодушия к его, Петра, попыткам вытащить Россию из ее «сонного царства» к новому цивилизованному «распорядку». Петр гневался, озлоблялся на свой собственный народ, не понимая, почему не хочет он вместе с ним идти на великие свершения во славу России?
А между тем этот наш русский ларчик открывается достаточно просто. Человек, действительно обладающий внутренней свободой, в грош не ставит власть предержащих, если только они обращаются с ним, как с рабом. С русским же народом, в котором века рабства не могли истребить бунтаря, власть, увы, так и обращалась всегда, даже когда формально русские были народом не крепостным, а свободным. Реакция русских на подобное обращение — одна из величайших «русских загадок». У русских полностью непредсказуемы переходы от рабской покорности к жестокому кровавому бунту, от любви к ближнему своему и ко всему человечеству к звериной ненависти к тому и другому. Это в общем, увы, состояния для русского народа одинаково естественные. И.А. Бунин писал: «Народ сам сказал про себя: «Из нас, как из дерева, — и дубина, и икона», — в зависимости от обстоятельств и от того, кто это дерево обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев». Другое дело, что и бунт, и ненависть у русских не долги, как опьянение. Константа — это смирение и любовь.
Для тех, кто этого не понимает, для людей, прежде всего, не русских, «русская идея» опасна уже потому, что в ней есть мощное объединительное начало, способное сплотить русскую нацию и поднять ее на свершение дел поистине великих. Вот поэтому в ней многие на Западе, как Маркс когда-то, видят не «абсолютную справедливость», а «абсолютное зло». Может быть, именно этот аргумент и подчеркивает, насколько жизнеспособна эта идея и необходима для возрождения русской нации.
В современном прочтении «русская идея» — расставим точки над «i» — это идея создания русского национального государства социальной справедливости с государствообразующим статусом для русского народа. Идея — актуальная, как никогда в том враждебном окружении, в котором оказался после распада СССР русский народ.
Новые кочевники идут на Русь, или «Цивилизация номадов»
По мере продвижения процесса глобализации и вовлечения в него Российской Федерации, ведется размывание всего национального — от культуры до географических границ, причем не только в РФ, повсюду. Противостояние космополитического начала и национального в глобальных масштабах обусловлено, прежде всего, соображениями практической целесообразности при утверждении новой модели мирового сообщества в условиях планетарного доминирования одной сверхдержавы — Соединенных Штатов Америки. Самым активным образом эта модель стала утверждаться после развала СССР и ликвидации социалистического лагеря. В новом однополярном мире в соответствии с замыслом мировой закулисы не должно остаться места национальным государствам — они обречены и будут постепенно ликвидироваться. Крупные — методом балканизации, как была уничтожена Югославия, а мелкие — обычным путем (с помощью бархатных революций, военных переворотов, интервенций и т. д.). Претендуя на эксклюзивное право определять параметры нового мироустройства, США намерены осуществить своего рода унификацию человечества, его стандартизацию по американскому образцу. Всем, кого это не устраивает из Вашингтона в достаточно грубой форме сообщают, что приговор им вынесен и обжалованию не подлежит. Такого рода сообщение было адресовано и Москве. В октябре 2009 г. вице-президент США Дж. Байден, излагая в интервью радио «Свобода» принципы «перезагрузки» отношений с Россией, сказал: «США заявили два принципа, которые не обсуждаются. Первый из них — никаких сфер влияния для России. Мы не потерпим этого… И второй принцип — никакого права вето (России. — В.Б. ) на возможность любого государства в любой части Европы или даже в любой части мира принимать собственные решения о том, в каких союзах или организациях ему состоять…» И последнее: «Я ожидаю в ближайшее десятилетие от России осознания того, что в ее интересах большая интеграция, а не какой-то «особый» курс, о котором подумывают некоторые…».
