Анатолий Уткин - Подъем и падение Запада
В 2007 г. съезд Коммунистической партии Китая принял чрезвычайно важное решение о принятии Китаем на вооружение новой стратегии «активного выхода во внешний мир». Китайцы думают, что ныне настал час Китая после 200 лет унижений со стороны европейских держав. И китайцы считают, что они вернули свое законное место в Азии. Это, однако, вызывает беспокойство у соседей Китая, но также и открывает новые возможности перед ними. Например, множество южнокорейских и японских компаний инвестируют деньги в Китай и переносят туда свои производственные мощности. Однако до сих пор отсутствуют южнокорейские и японские компании, переводящие свое производства в Россию.
Кажется, Коммунистическая партия Китая постепенно перестала быть коммунистической. Примерно 20 лет назад такое направление было бы названо «еврокоммунизмом». По этому пути, например, пошла Коммунистическая партия Италии. Фактически они стали принимать в члены партии предпринимателей — капиталистов. Политика КПК заключается в поддержке коммерции и торговли — примерно то же самое делают капиталистические страны. Все это обусловлено китайской системой власти. Она может называться коммунистической, националистической, маньчжурской — но она остается системой власти. Не имеет значения, как называют себя люди, управляющие Китаем, поскольку система власти остается без изменений. Неразумно считать, что КПК — это коммунистическая партия, сохраняющая традиции Маркса, Энгельса и Мао Цзэдуна.
Китайский политик, бывший заместитель директора Военного института НОАК генерал–лейтенант Ми Чжэньюй представил национальные интересы КНР в XXI в. в виде шестичленной формулы: политическая безопасность (защита государственности, политического строя и политической стабильности, ядерная безопасность), военная безопасность (защита суверенитета и территориальной целостности, предотвращение возможной агрессии или сепаратистской деятельности), экономическая безопасность (обеспечение устойчивого экономического роста и продвижение экономических интересов Китая на международной арене), научная безопасность (обеспечение интенсивного развития науки и технологии, защита международных интересов КНР в этой сфере), а также культурная и социальная безопасность.
Китайское руководство стремится создать фирмы, конкурентоспособные в глобальном масштабе, и подталкивает некоторые из них к овладению такими стратегическими ресурсами, как нефть и металлы, за рубежом. Китайское государство до сих пор имеет мощные рычаги давления на бизнес. Рождается тезис о том, что «Китай Инкорпорэйтэд» отправляется в Великий Поход за рубеж. После двух десятилетий реформ и приватизации примерно лишь треть китайской экономики все еще напрямую управляется властями через государственные предприятия. Но они сосредоточены в таких ключевых отраслях, как оборона и коммунальная сфера. Хотя многие крупные фирмы имеют дочерние предприятия, акции которых свободно обращаются на международных фондовых рынках, владельцем все же остается государство — в этом заключалось одно из возражений против участия CNOOC в торгах. 190 самых крупных государственных предприятий контролируются непосредственно Государственной комиссией по надзору и управлению ресурсами, созданной в 2003 г. для реструктуризации своих фирм.
И даже эта группа элитных компаний не направляется единой контролирующей рукой. Вот, например, китайские власти решили в телекоммуникациях разбить государственную монополию на четыре конкурирующие фирмы: две, занимающиеся стационарными, и две — мобильными телесистемами. Благодаря этому Китай стал крупнейшим рынком телекоммуникаций.
Движение Китая в новом направлении обозначилось в апреле 2004 г., когда Пекин присоединился к Группе поставщиков ядерных ресурсов. Разумеется, Китай стал видной величиной среди сорока стран этой важной группы. Теперь китайская помощь в обзаведении ядерной технологией стала более сложной, а не просто платой за нефть.
Но в любом случае американское давление на Пекин уже не может быть прямолинейным. Китай принадлежит к странам Азии, которые держат примерно 1,7 трлн долл, валютных запасов, что составляет 70 процентов мировых запасов долларов за пределами США. Китай покупает сотни миллиардов долларов американских правительственных облигаций, что явственно смягчает дефицит текущего баланса США. Если китайцы ослабят эту поддержку доллара, то американские банки будут вынуждены резко увеличить процент под займы, что неизбежно ударит по строительному буму в США — главному «двигателю» внутреннего развития американской экономики с 2001 г. А Китай кровно заинтересован в развитии американской экономики, поскольку огромный поток китайских товаров может быть абсорбирован только благоденствующей экономикой Америки. По той же логике Китай поддерживает доллар, а не золото или евро.
Те, кто опасается китайского подъема, утверждают, что китайское государство — это консолидированное образование, всецело направленное на восстановление причитающегося Китаю места в центре мира. Таким образом, китайские компании — всего лишь инструменты экспансионистской политики китайского руководства. Более взвешенные опасения заключаются в том, что в связи с невозможностью определить принадлежность большинства китайских компаний, иностранные фирмы не могут точно знать, кто их покупает. Когда, в конце концов, оказывается, что коммунистическое государство, это не может не беспокоить.
Частью индустриального пейзажа Китая становится внутренняя борьба между отдельными индустриальными группами. В энергетической промышленности эта борьба вызвала отток иностранных инвесторов, что вызывает нехватку энергии. Иностранные инвесторы в высшей степени недовольны порядками в области СМИ, где обещанные два года назад совместные предприятия неожиданно сошли с повестки дня. Контролирующий государственный китайский орган в области СМИ — SARFT, который, помимо прочего, отвечает за деятельность операторов кабельного телевидения, ведет войну с МП (органом, контролирующим телекоммуникации), за то, чтобы не позволить крупным телекоммуникационным операторам запустить конкурирующие телевизионные проекты в Интернете. На настоящий момент SARFT — главенствующая государственная инстанция, одобрение которой требуется для получения лицензии на вещание. К конфликтам между конкурирующими ведомствами в центре добавляется борьба между центральным правительством и местными чиновниками, желающими иметь контроль над своими регионами.
Важно иметь в виду, что китайская бюрократия, непосредственно руководящая значительной частью экономики страны, далеко не солидарна. Она раздираема фракционной борьбой. Возникающий в результате хаос вредит и самым перспективным двум третям экономики, находящимся в частных руках. Частные компании зависят от кредитов государственных банков и, в значительной степени, от расположения местных чиновников. Поскольку до 1988 г. частное предпринимательство не было официально признано, предпринимателям приходилось обзаводиться политическими покровителями в лице государственных инвесторов, становясь т. н. «компаниями с красной крышей». Государственные акционеры вмешиваются в деятельность компании, как только она начинает преуспевать. Многие китайские фирмы оказались доведенными до банкротства из–за того, что местные власти решили воспользоваться своими правами собственника.
Компания «Лидженд» (ныне «Леново») приобрела компьютерный бизнес IBM — ей удалось избежать государственной протекции, и она процветает. Поначалу ей как компании «с красной крышей» было запрещено продавать персональные компьютеры в Китае, поэтому она направила свой экспорт в Гонконг, создала совместное предприятие и зарегистрировала свои акции на гонконгской бирже. Хотя она возобновила производство в Китае, ее производственные и исследовательские подразделения зарегистрированы в Гонконге, а не приписаны к компании «Лидженд Чайна». Кроме того, она сокращает долю акций, принадлежащую ее государственному спонсору. Специалисты утверждают, что в «Лидженд» нет ничего китайского, кроме гражданства ее менеджеров. В Китае эта компания такая же иностранная, как «Дженерал электрик».
Опасения иностранцев, связанные с экспансией китайских компаний, часто усугубляются неясностью вокруг того, кто является их владельцами. К примеру, телекоммуникационная компания «Хуавэй» — самая глобальная из китайских фирм — хотя формально считается частной, ее акции принадлежат местным государственным клиентам телекоммуникационных сетей. Она получила кредит на сумму в 10 млрд долл, от Китайского банка развития, известного выделением крупных сумм на поддержку государственной политики. Никто не знает, кто управляет компанией «Хуавэй», и это означает, что она не может получить регистрацию на фондовой бирже и дать своим сотрудникам право приобретения акций по льготной цене. Это также создает препятствия для планов зарубежной экспансии — например, для покупки британской фирмы Marconi — поскольку потенциальные иностранные партнеры с опасением относятся к фирме с неясной структурой собственности.
