Олег Попцов - Хроника времён «царя Бориса»
В 22 часа Президенту сообщили, что штурм «Останкино» захлебнулся. Подошло подкрепление. Обстановка вокруг телецентра полностью контролируется. Макашов увел своих обратно к Белому дому.
В 23 часа Грачев подтвердил, что части регулярной армии входят в город для обеспечения порядка. Впереди трудная ночь и ещё более трудное утро. Одно ясно. Белый дом должен быть освобожден от засевших там вооруженных людей и депутатов.
— К восьми часам утра, пока Москва ещё не пришла в движение, все должно быть кончено. Главная задача — избежать кровопролития. Объяснить бессмысленность сопротивления. Предложить сложить оружие. Все гарантии, исключающие дальнейшие преследования, будут даны.
Таким Президенту представлялся итог.
К двум часам ночи Ельцин уже знает, сколько войск вошло в город и где они сосредоточены. Настроение стало ровнее. Беспокойство не улеглось, но перелом произошел. Он позвонил Черномырдину и попросил предупредить телевидение, что утром он выступит с обращением к народу. Теперь он это может сделать. Все должное случиться уже произошло. Он будет говорить уверенно и жестко. В такие минуты проповеди неуместны. Народ увидит и услышит решительного Президента.
ХОЛОДНЫЙ ДУШПотрясение от происшедших событий уходило в прошлое. Уточнялись цифры погибших. Представительная власть в регионах, негромко огрызаясь, самораспускалась. Россия вняла призыву Президента и приступила к подготовке выборов. У нас будет другой парламент, с другим названием. У нас будет другая Конституция. Разумеется, если то и другое произойдет. И выборы, и референдум.
Произошло, свершилось. Результаты оказались ошеломляющими. Об этом много сказано, ещё больше написано. Сам я отказался баллотироваться и в Думу (нижнюю палату), и в Совет Федерации (верхнюю палату) нового Федерального Собрания. Причина? Поначалу ещё было какое-то сомнение, но оно оказалось недолгим. Должно пройти отравление от моего прошлого депутатства. Устаешь отмежевываться от решений, которые принимаются вопреки твоей воле. На все сделанные мне предложения я ответил категорическим отказом.
Победу на выборах одержала партия Жириновского (Либерально-демократическая партия). Весомо выглядели коммунисты и аграрии. Эти три силы в нижней палате в результате блокирования составят устойчивое большинство. Демократы разругались ещё в преддверии выборов. Шахрай затеял новый маневр и образовал партию, уже с прицелом на президентские выборы, партию, ориентированную не на центр, а на регионы, всячески обкатывая идею федерализма. Григорий Явлинский создал свой блок из ранее замеченных, а затем обиженных нынешней властью. Лидерами блока стали сам Явлинский, бывший вице-премьер, Болдырев, бывший руководитель Контрольного управления при Президенте, Лукин, бывший посол в США. Каждый из названных имел свой личный объект борьбы. Явлинский хотел бы закопать Гайдара, впрочем, последний никогда бы не появился в сфере высокой политики, не окажись до него в этой политике Явлинского со своей программой «500 дней». Это был конфликт не только талантливых экономистов-теоретиков, но и сверстников, которые при той, прежней великовозрастной власти были завлабами, руководителями отделов и готовили той власти предреформаторские доклады. Болдырев имел персонального врага в лице Филатова, на долю которого выпала материализация долгого недовольства Болдыревым глав администраций, в результате которого и появился президентский Указ о его отставке. Без предваряющих встреч с главой государства и объяснений по поводу отставки. Лукин боролся с министром иностранных дел Козыревым и мысленно уже дважды занимал его место, но мир воображаемый существовал недолго и удручающие реалии все возвращали на свои места. Сначала Лукин, не без помощи Козырева, уехал в Америку в качестве посла. А затем, в этом же качестве, уже Козыреву противостоял. Почувствовав зыбкость своего положения в Америке (Буш потерпел поражение), решил попытать счастья вновь в сфере внутренней политики. Блок оказался удачлив на выборах, миновал пятипроцентный барьер, и его лидеры оказались в Думе.
Партия Травкина впервые выступила индивидуально и не ошиблась. Все три силы: ПРЕС (или партия Шахрая), ЯБЛОКО (или блок Явлинского, Болдырева, Лукина) и Демократическая партия России (партия Травкина) — с небольшой разницей набрали близкие проценты. Не повезло Движению демократических реформ, возглавляемому Гавриилом Поповым, Анатолием Собчаком, Евгением Шапошниковым. Они были слишком аморфны как организующее ядро и не преодолели того самого пятипроцентного барьера.
Сенсацией выборов оказался провал движения «Выбор России», лидером которого являлся Егор Гайдар.
Я употребляю эти жесткие выражения — сенсация, шок, сокрушительное поражение — даже не по своей воле, а как бы соответствуя лексике послевыборного анализа, который в своем подавляющем большинстве был истеричен, если говорить о демократах, и злораден, если говорить о коммунистах. Берусь утверждать, что демократы на выборах не потерпели никакого поражения. Они потерпели его после выборов.
Партия может считаться проигравшей выборы, если утратила большинство в парламенте либо резко убавила свое присутствие в нем. Ничего подобного не случилось. Еще задолго до выборов, при создании блока «Выбор России», преподнесенного обществу как правительственный блок, демократы придумали свое превосходство, создали мир мнимых величин, определив свое будущее парламентское присутствие как 38 процентов от общего числа депутатов.
Я участвовал в работе этого вече и выступал там. Я назвал прогноз будущих депутатов беспочвенным и непрофессиональным. Демократы приняли запрет, наложенный президентским Указом на участие в выборах непримиримых, с оптимизмом, как свою уже состоявшуюся победу. Для начала демократы раскололись. Это нельзя считать неудачей. Прав Явлинский — «отколовшись, мы самоорганизуемся и можем использовать энергию некоторой оппозиционности. Безграмотно этот капитал отдавать непримиримым».
То же самое сделал Шахрай, разумеется, не очень задумываясь о судьбе демократического движения, так как аттестовал партию как консервативную, но был повязан с демократами своей биографией и длительным присутствием в ближайшем окружении Президента.
Просчет «Выбора России» и в том, что движение сразу заявило себя как пропрезидентское и проправительственное. Само того не ожидая, оно сразу превратилось в движение чиновников-демократов, а именно их считают виновниками экономических невзгод полунищего, но привычного социализма. Отношение к ним можно определить как раздраженно-отрицательное. Появление среди лидеров движения таких разноплановых фигур, как Бурбулис, Полторанин, Шумейко, ещё вчерашних, говоря словами Бурбулиса, «соратников», а ныне разобщенных любовью и нелюбовью к каждому из них Президента, по сути конкурентов, осложнило ситуацию внутри блока ещё больше. Если взять по отдельности Егора Гайдара, Бориса Федорова, Анатолия Чубайса (двое последних по настоянию Гайдара стали вице-премьерами), Андрея Козырева, Геннадия Бурбулиса, Владимира Шумейко и Михаила Полторанина, теоретически каждый из них мог претендовать на лидерство. Трудно не увидеть, что большинство из названных поштучно убеждены, что первый именно он. Известен анекдот, когда молодого Когана великий маэстро Ойстрах назвал вторым в скрипичном мире, тот уже за праздничным ужином решил уточнить, кто же первый. Маэстро ответил: «О, первых много». Именно эта амбициозность вообще-то даровитых людей погубила движение изначально. Естественно, и Шахрай, и Явлинский, считающие себя никак не меньшими величинами, поспешили отколоться. Лучше быть первым в ЯБЛОКЕ и ПРЕСе, чем шестым в «Выборе России». И вот выборы прошли. Демократы в прежнем парламенте в самые лучшие времена, до первой ротации, имели устойчивые 20 процентов. А что же теперь? 15 процентов «Выбор России». 7,5 процента — ЯБЛОКО. 6,5 процента — ПРЕС. В общем, где-то в пределах 30 процентов. И это только по партийным спискам. Демократы на выборах не получили ни максимум, ни минимум, они обрели самое реальное — оптимум. В послевыборной истерии демократы в своем несуществующем поражении сначала убедили коммунистов и Жириновского. И тем ничего не оставалось, как в этом же самом теперь убедить самих демократов. Кстати, коммунисты, добившиеся на выборах умеренных результатов, стали сразу рассуждать оптимистичнее. Если демократы проиграли, значит, мы выиграли.
Почему одержал победу Жириновский? Потому что демократические силы не числили ЛДП в ряду ощутимых противников. Они продолжали бороться с коммунистами. Случился эффект «велосипедной гонки», когда лидер оглядывается на того, кто идет вторым, и старается оторваться от него. А в результате побеждает четвертый, выскочивший из-за правого плеча. Бесспорно, предваряющий социологический анализ, сосредоточенный в крупных городах, давал извращенную картину, бесспорно, и бездарно проведенная предвыборная компания, и груз невоплотившихся надежд, связанных с реформами, и обещания менее затратного пути, связанного с меньшими страданиями, чего на самом деле не произошло, — все это усложнило предвыборную баталию демократических сил. Определенным шоком для демократов оказался факт дистанцирования Президента от движения. Это случилось как бы внезапно, к чему демократические силы были совершенно не готовы. Демократы априори числили Ельцина своим лидером. Это было, с одной стороны, справедливо (ностальгически адресуясь к 90–91-му годам), с другой — политически выигрышно. Рейтинг Ельцина хотя и снижался, но по-прежнему превосходил рейтинг всех видимых и невидимых соперников. Увы, но демократы в своих рассуждениях шли по проторенному, ошибочному пути. Не наличие демократов усиливало Президента, а присутствие в их стане Президента оставалось единственной опорой демократов. Демократическое движение так и не сумело избавиться от этого синдрома политического иждивенчества. Президент почувствовал это и сделал выжидательный ход. Если бы демократы проиграли при его формальной поддержке, а это могло случиться, поражение следовало бы считать двойным. Президент в своей ненавязчивой манере сделал объединяющий жест. Пригласил лидеров блоков (Гайдара, Шахрая), получил от них заверения во взаимном уважении и в обязательном сотрудничестве в будущем… И успокоился.