Леонид Млечин - Юрий Андропов. Последняя надежда режима.
Попытки Рашидова избежать появления в Ташкенте комиссии ЦК с особыми полномочиями не удались. Увидев, что новый генеральный секретарь не благоволит к Рашидо-ву, переменились и сотрудники аппарата. Шараф Рашидо-вич понимал, что выводы комиссии будут губительными для его карьеры.
Но приезда комиссии Рашидов не дождался.
«31 октября 1983 года покончил жизнь самоубийством первый секретарь ЦК компартии Узбекистана, член политбюро ЦК КПСС Шараф Рашидович Рашидов», — уверенно пишет известный историк Рудольф Германович Пихоя, который при Ельцине возглавлял федеральное архивное ведомство и ввел в оборот многие прежде секретные документы.
Газеты же тогда сообщили о том, что «скоропостижно скончался видный деятель Коммунистической партии и Советского государства, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана, член Президиума Верховного Совета СССР, дважды Герой Социалистического Труда Рашидов Шараф Рашидович».
Большой, с фотографией, некролог подписала — помимо членов политбюро — вся рашидовская гвардия, основные руководители Узбекистана. Пройдет совсем немного времени, и все они не только потеряют свои высокие кресла, но и окажутся за решеткой...
У многих тогда возникло подозрение, что Рашидов умер не своей смертью. Хозяина Узбекистана ждали крупные неприятности — минимум отставка, максимум — лишение свободы. Его преемник на посту первого секретаря ЦК будет арестован и сядет в тюрьму. Так что же, Шараф Рашидович не стал дожидаться, когда за ним придут, и ушел сам, совершил самоубийство? А может быть, его заставили это сделать, чтобы он не мешал очистительной операции Андропова в Узбекистане?
— Не знаю, почему он ушел из жизни, — говорил мне Егор Лигачев. — На похоронах у него я не был. По официальной версии — болезнь сердца. На меня он производил впечатление человека, пышущего здоровьем.
Рафик Нишанович Нишанов, который при Рашидове был секретарем ЦК компартии Узбекистана, твердо сказал мне, что Шараф Рашидович умер своей смертью. Поехал на поезде в Каракалпакию, и ему стало плохо с сердцем. Первого секретаря похоронили в центре Ташкента, рядом с мемориалом Ленина.
Шараф Рашидович оказался на редкость умелым руководителем. Он сделал ставку на выращивание хлопка и каждый год увеличивал его поставки. Хлопок был невероятно нужен стране, особенно военной промышленности, поэтому на Рашидова сыпались ордена и благодарности. Он получил две «Звезды» Герои Социалистического Труда, десять орденов Ленина и даже Ленинскую премию — партийные руководители, собрав все ордена, какие было можно, уже не знали, чем себя еще порадовать.
Пока Рашидов давал стране хлопок, в Москве ему разрешали править республикой так, как он считает нужным. Он создал прочную систему личной власти, пристроил на хорошие должности всех своих родственников. Только в аппарате республиканского ЦК работало четырнадцать родственников первого секретаря.
Шараф Рашидович, по существу, установил в республике клановую систему, которая контролировала целые области. На все важные должности назначались только свои люди. Руководитель Узбекистана никогда не спорил с московскими начальниками. На заседании президиума возник спор о совнархозах в среднеазиатских республиках. Второй (при Хрущеве) секретарь ЦК Фрол Романович Козлов, отстаивая свою точку зрения, сослался на Рашидова:
— А Шараф Рашидович нас благодарил. Опытный Анастас Микоян не выдержал:
— А ты думаешь, это искренне? Фрол Козлов растерялся:
— Я не знаю. Рашидов — кандидат в члены президиума... В мае 1962 года Хрущев отправил Рашидова во главе делегации на Кубу договариваться с Фиделем Кастро о тайном размещении на острове ядерных ракет. Вернувшись с Кубы, 10 июня Рашидов доложил:
— Думаю, мы выиграем эту операцию...
Сила Рашидова состояла в умении поддерживать добрые отношения с максимально большим количеством высокопоставленных чиновников в Москве. Всех, кто приезжал в республику, старались хорошо принять и ублаготворить.
Академик Александр Николаевич Яковлев в те годы руководил отделом пропаганды ЦК. Он рассказывал:
— Я однажды ездил в командировку в Узбекистан, Меня поселили в партийной гостинице, обильно кормили. Уезжая, я потребовал, чтобы с меня взяли деньги. Они наотрез отказывались. Прибежал перепуганный директор гостиницы: «Да как же это? Мне даже нельзя об этом доложить. Нас же с работы поснимают». Я настоял и заплатил. По-моему, именно с тех пор у меня отношения с Рашидо-вым и не сложились.
— А Леонид Ильич любил его только за успехи в хлопководстве? Или что-то еще было?
— У Брежнева была слабость к наградам и подаркам. Не то чтобы он был жадным. Ему был приятен сам факт внимания. Рашидов умел этим пользоваться. Он ко всем ходил с подарками — и в сельскохозяйственный отдел ЦК, и в другие. Приезжая в Москву, в своей резиденции он устраивав роскошные обеды, приглашал нужных людей, которые были ему благодарны.
Рашидов не был так уж близок к Брежневу. Леонид Ильич, скажем, не приглашал его к себе домой. Зато в окружении генерального секретаря Шарафа Рашидовича привечали. Подарки хозяину страны и его приближенным дарили во всех республиках. Но никто не умел делать подарки лучше Шарафа Рашидова, который знал вкусы и пристрастия московских начальников.
Бывший заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС Карен Брутенц вспоминает, как Рашидов, который возглавлял делегацию а Ирак, привез оттуда Леониду Ильичу дорогую золотую статуэтку. Бывший первый заместитель председателя КГБ генерал армии Филипп Бобков пишет, что Рашидов сделал члену политбюро Андрею Кириленко царский подарок — преподнес ему для жены и дочери шубы из уникального каракуля специальной выделки.
С пустыми руками ни один ответственный работник из Узбекистана не уезжал. Особо нужным подарки везли круглый год. Даже весной доставляли дыни и виноград, которые всю зиму заботливо хранились в подвалах.
Когда в Ташкент прилетел заместитель министра внутренних дел Юрий Михайлович Чурбанов, встречать его на аэродром приехал сам Рашидов. Он стоял на летном поле, ждал гостя. Сразу привез брежневского зятя завтракать в гостиницу, потом повел к себе в ЦК, рассказывал о положении в республике, был любезен и внимателен.
Михаил Сергеевич Горбачев вспоминал, как в роли первого секретаря Ставропольского крайкома поехал с Раисой Максимовной в отпуск в Узбекистан по приглашению Рашидова. И не потому, что Рашидову открылось блистательное будущее Горбачева, а потому, что он хотел дружить с влиятельным первым секретарем крайкома. Горбачева принимали с подчеркнутым вниманием. Шараф Рашидович устроил в честь гостя ужин с участием всего партийного руководства республики. Правда, старый товарищ Горбачева по комсомолу, тогдашний первый секретарь Бухарского обкома Каюм Муртазаев, улучив минуту, сказал Горбачеву, что Рашидов — опасный, двуличный человек, которого надо остерегаться, что он творит расправу над кадрами... Но Михаил Сергеевич никому ничего пересказывать не стал.
Рашидов не мельчил. Он не просил встречной услуги за только что оказанную любезность. Ему важно было повсюду иметь друзей, которые предупреждали бы любую неприятность. Никто не любит критику, но Рашидов мог просто возненавидеть за любое критическое упоминание Узбекистана. Критику в адрес республики он считал личным оскорблением.
На Востоке критика воспринималась как предвестие освобождения от должности. Один из ветеранов советской журналистики вспоминал, что в Узбекистане, приезжая в район или колхоз, нельзя было местным начальникам говорить, зачем приехал. Особенно если редакция поручала написать критический материал — могли в плов или водку подсыпать анаши. После чего корреспондент просыпался в отделении милиции и понимал, что его профессиональная карьера завершилась...
«Рашидов был коварным, — писал тогдашний главный редактор газеты «Правда» Виктор Григорьевич Афанасьев, — по-восточному изощренным, льстивым по отношению к верхам, за что пользовался огромным уважением и доверием Брежнева, который любил посещать Узбекистан. Рашидов был непримирим к своим оппонентам».
Собственный корреспондент «Правды» написал несколько критических статей о положении в Узбекистане, о том, что ситуация в здравоохранении и образовании являет собой печальную картину: школьников и студентов по два-три месяца в году заставляют работать на хлопковых полях. А это тяжелая и вредная работа. Рашидов был возмущен, жаловался в ЦК, назвал корреспондента «врагом узбекского народа».
Будущий помощник Горбачева Валерий Болдин я те годы был редактором сельскохозяйственного отдела «Правды». Он вспоминает, какое представление ему устроили в Ташкенте. Болдина в аэропорту встретил секретарь ЦК Узбекистана по сельскому хозяйству. Его отвезли в партийную гостиницу, а потом доставили прямо к Рашидову, После разговора первый секретарь предложил пообедать. Пошли в спецбуфет, где ровно в час обедала вся партийно-республиканская верхушка.
