Сергей Кургинян - Смысл игры и другие выступления
Вот Хазин говорит в том же «Однако» о том, что рынок сворачивается и что среднего класса больше не будет, как только он свернется до конца, а разворачивать его невозможно, потому что он уже <приобрел(?)> глобальный характер. Это — мысль!
А что отвечают какие-нибудь там Самарина, Роза Цветкова? Где мысль с той стороны?! Мы достучимся, наконец, до каких-то фрагментов национальной мысли у всех этих креативщиков, буржуазных классов? Откуда это бесплодие, откуда это постыдное нежелание признать своё глобальное историософское ценностное фиаско? Оттуда, что после этого надо отдать дорогу другим проектам. Или напрямую признать, что будем держать власть до полного развала России и что лучше мы останемся у власти в развалившейся России, чем будем менять проект. Всё-таки может быть Филипп Денисович Бобков и другие скажут, если буржуазный проект в его исторически состоявшемся виде при его нынешней классовой структуре, при ограничении его крахом проекта Модерн, при новых американских инициативах, несовместимых с жизнью России, при фундаментальном кризисе буржуазного мироустройства и так далее — если это буржуазный проект у нас помноженный на криминальность и всё прочее — явным образом ведет не к какому-то бытию России, которое мне не нравится, а к полному небытию — распаду, ликвидации Россси! — то всё равно, да здравствует этот проект? Прямо можно ответить? Если андроповский проект уничтожен, если мы наблюдаем катастрофу андроповского реального проекта, то по ту сторону адроповского проекта что говорится? что если не удалось ввести Россию в Европу целиком, то будем вводить по частям и куда угодно, а всех остальных отдадим на съедение кому угодно? Что дороже будет правящему классу и его сейчас победившему лидеру — бытие России, которая не нравится этому классу или полное небытие? Понятно, что «лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным», понятно, что хочется своего бытия и войны с чужими моделями бытия. В таком-то раскладе всё однозначно. А вот если альтернатива существует между полным небытием, к которому приводит твой исчерпавшийся проект, или с инобытием, которое тебе не симпатично, но в котором Россия будет? Вот в этом вариант в чью пользу будет сделан выбор? Вот чему должны быть посвящены дискуссии по поводу поствыборной ситуации. Но вместо этих дискуссий мы видим весьма показательную нищету прежде всего либеральной мысли, а во многом и нашей буржуазной мысли вообще. И эта нищета мысли отражает катастрофу проекта! Ибо мысль для этих людей существует только в рамках их проекта, а их проект накрылся медным тазом. Можно упорствовать и продвигать его вперед, но с каждым шагом такого продвижения страна будет всё более и более необратимо рушиться! Следующие толчки возникнут в сентябре, потом к зиме. Потом — следующей весной. А дальше начнутся уже тектонические процессы.
И придется выбирать: либо в пользу России в 21-м веке, либо сказать себе окончательно, что ты — ликвидатор: ты Россию изводишь полностью, ты прекращаешь ее историческое бытие; не навязываешь ей свой тип бытия как блага (вхождение в Европу и прочее), а просто уничтожаешь всё полностью! И я знаю, что очень многим в рамках того, что мы сейчас называем «путинизмом», включая самого Путина, будет страшно тяжело признать, что речь идет о ликвидации, о том, что России как целостного исторического субъекта не будет! А будет буржуазное или псевдобуржуазное прозябание во множестве отдельно взятых маленьких стран, находящихся фактически под оккупацией Соединенных Штатов и вот этого нового устройства, в котором, между прочим, есть и архаика, контрмодернистский ислам, в том числе. Это только Карагановым надо быть, чтобы ахать и охать и спрашивать, зачем американцы это запускают(наконец-то понял, что запускают). На самом деле, очень понятно зачем. Для того, чтобы предложить и реализовать окончательный проект мироустройства, в котором места прогрессу и гуманизму уже нет, которое разделяется на эти два слагаемых: архаика und постмодерн — нечеловеческая антигуманная смесь всего на свете, всех мерзостей и пакостей, которые только могут быть под видом постмодерна, и глубочайшая вторичная архаизация мира, которая отличается от первичного устройства феодального и дофеодального мира чем? — отсутствием идеи развития и отсутствием идеи гуманизма. Полная дегуманизация и полный отказ от всяческого развития — вот такое блюдо предлагают человечеству на десерт. Вопрос о том, примем мы его или откажемся, вопрос о том, примет ли его Россия или откажется, — это главный вопрос современности. Поэтому на вопрос «что делать?» ответ один: спасать Россию, поворачивать ее с пути, который ведет к ее ликвидации, показав перед этим всем, что существующий путь ведет именно к ликвидации, а не к каким-то способам существования, которые нам не нравятся. Именно это маркирует современную политику, именно в этом ось сегодняшней политической борьбы! Не в том, чтобы столкнуть два видения блага, а в том, чтобы показать, что есть одна возможность, крохотный шанс, сохранения России при полном изменений всех историософских, экономических и политических констант, которые были ей навязаны в течение последнего двадцатилетия. А другой вариант — это просто ликвидировать Россию совсем. Своими же руками! Начиная с Северного Кавказа, потом со всех этих других инонациональных анклавов, а потом просто разделить ее на множество частей и отдать во власть любых окружающих ее завоевателей (американских прежде всего, но и не только). Вот когда выбор будет поставлен так, и в рамках нашей идеологической борьбы мы сумеем доказать, что речь идет не о манипуляциях, не о мухлеже, а о беспощадной правде, которую не хотят признать, — вот тогда произойдет именно та поляризация сил, которая нам нужна. И в рамках этой поляризации предстоит последняя схватка за Россию между силами небытия и силами бытия, которые признают, что бытие связано с определенным типом существования, являющимся категорическим отрицанием того типа существования, который существует сейчас. Либо нам удастся выиграть эту схватку до катастрофы, либо нам удастся превратить катастрофу, как это удалось большевикам, в новое бытие России — либо России не будет.
Вот в чем состоят и уроки прошедшего периода, и задачи на перспективу.
2012.04.06. Смысл игры № 17
Передача «Смысл игры» адресована телезрителю, который действительно хочет разобраться в происходящем. Притом, что это происходящее представляет собой чудовищный поток событий, как-то друг с другом неявным и достаточно хитрым образом связанных. Причем событий, часть из которых телезритель, безусловно, не успевает даже зафиксировать и, уж тем более, проанализировать. Итак, мне нужно эти события фиксировать, комментировать, связывать между собой и выдавать что-то наподобие модели или текущей эскизной модели, которая потом, с каждой новой передачей, должна уточняться. И, казалось бы, это всё, что нужно. Потому что даже самому серьёзному телезрителю, очень сильно настроенному на то, чтобы всё-таки разобраться во всех этих головоломках, не всегда хватает времени, чтобы вникнуть в то, какой именно метод применяется. Да и ему это и не так важно. Ему нужен результат применения данного метода.
Так-то оно так. Но иногда метод всё же обсуждать надо, и иногда даже способом повторения пройденного. Потому что, во-первых, такое обсуждение метода позволяет гораздо более сжато описывать определённые события, потому что они уже теряют некую самозначимость и становятся знаками чего-то такого, что ты сначала описал с помощью метода, а потом уже просто зафиксировал в качестве симптомов описанного тобой заболевания. Это уже не самозначимые события, которым ты должен давать всяческую оценку: политическую, моральную и так далее. Это симптомы, сигналы из одного и того же источника.
Таким образом, если ты сначала теряешь время, занимаясь методом, то потом ты его навёрстываешь. Но это только количественная сторона дела, а есть ещё и качественная. И она состоит в том, что иногда (я подчёркиваю, не всегда, но иногда) телезрителю важно хотя бы чуть-чуть повариться в этом методологическом котле, разобраться в том, как именно, почему, в силу какой логики делаются определённые выводы. Насколько эта логика обоснована? Что она собой представляет? И тут ты выигрываешь уже не количество. Сначала порассуждал бы о методе, а потом можно — раз, два, три, четыре, пять, шесть, — быстро назвать события и дать им какое-то короткое пояснение. Ты выигрываешь качество. Человек просто иначе вникает в суть дела.
Короче, я много размышлял над тем, нужна ли сейчас такая вот методологическая вставка, методологический пролог, и всё-таки я считаю, что он нужен. Почему он нужен? Потому что велик соблазн назвать многое из того, что мы говорим, либо ассоциативным произволом, либо неким искусством, с помощью которого какой-то, может даже и что-то понимающий в событиях человек нечто компонует у тебя на глазах. Но сам-то ты проверить это не можешь, потому что это искусство, и оно носит сугубо авторский характер. Нет метода. Ну и, наконец, потому, что очень часто, когда речь идёт о чём-нибудь кроме банальной политологической болтовни, пустой, выхолощенной и антипрофессиональной, вот когда речь идёт о чём-то другом, то всё это другое начинают называть конспирологией, теорией заговора.
