Виталий Иванов - Охранитель
Надо учитывать, что товарищи, ищущие пути дестабилизации ситуации в России, и в контексте приближающихся федеральных выборов, и в стратегической перспективе пытаются и будут дальше пытаться играть на национальном вопросе. Им интересны все, кто так или иначе способен генерировать недовольство, протест, «смущать умы». Как «паладины русской империи», так и пропагандисты «компактного национального государства». Как те, кто способен организовать многолюдный митинг, так и те, кто всего лишь строчит статейки для маргинальных сайтов и морочит головы сотне-другой праздных чудаков. Все свое дело делают. Даже если их втемную пользуют.
Возможно, мой пафос излишен, но все же. В условиях, когда в мире усиливается борьба за энергоресурсы (и не за горами время, когда ценным ресурсом станет чистая пресная вода), когда все большую силу набирает Китай, без пяти минут империя, когда чем дальше, тем больше проблем создают исламисты, когда обостряются глобальные проблемы, вызванные ухудшающейся экологией, угрозами пандемий новых болезней, массовой нищетой и перманентным голодом в десятках стран, — выступать против единства Российского государства и российской нации могут только дураки или провокаторы. И те и другие — самые настоящие враги, с которыми следовало бы поступать как с врагами. России нужно оставаться Россией, русским — русскими.[6]
Тезисы о правых
Словам «правое», «правый», «правые» в отечественном политическом лексиконе очень не повезло. Настолько, что их иногда используют едва ли не как ругательные.
С одной стороны, в советские времена людям вдалбливали определение правых как непременных реакционеров, ретроградов, озабоченных борьбой с «инородцами». И силу инерции здесь не следует недооценивать. С другой, «правыми» в 1990-х годах стали называть себя некоторые либералы-западники, отстраивавшиеся от КПРФ, которую они считали левой. В 1999 году перед выборами в Госдуму была образована коалиция с названием «Союз правых сил» (СПС), позже на ее основе создали партию. При этом в эклектичной риторике СПС собственно правого было меньше всего. До поры до времени эти самозванцы пользовались поддержкой Кремля, потом их списали. Но свое черное дело они сделали, и сейчас даже вполне образованные люди позволяют себе употреблять слово «правый» как синоним «либерала». В последнее время добавилась еще одна напасть — правых стали отождествлять и с национал-экстремистами, всякой нациствующей сволочью.
Очевидно, что на переучивание уйдет немало времени. Но дело это нужное. Долг тех, кто считает себя настоящими правыми, — вносить в него посильный вклад.
Со времен сокрушения традиции модерном в XVIII–XIX веках существуют три магистральных идеологии — правая, левая и либеральная. Тот факт, что они легко могут сочетаться и в убеждениях рядовых граждан, и в риториках политиков, и в идеологических установках властей, только доказывает необходимость их как можно более внятного разграничения.
2Свои убеждения я определяю как правые. Я православный и считаю, что Православие должно иметь в России особый статус, вплоть до статуса государственной религии. Я патриот и националист. Никогда не забываю, что я русский и россиянин. Я державник, то есть уверен, что моя страна должна быть максимально самостоятельной в своей внутренней политике и максимально независимой в политике внешней, должна активно участвовать в международной политике, влиять на политику других стран. При этом я противник лозунгов вроде «Империя любой ценой» и не считаю экспансию самоцелью. Я государственник, сторонник экономического дирижизма и социального патернализма (но ни в коем случае не социализма и «государства благоденствия»). Я не могу назвать себя противником монархии, но совершенно не представляю себе, как можно реставрировать ее в России. Я отвергаю либерализм во всех его изводах и, мягко говоря, со скепсисом отношусь к современным западным представлениям о демократии и доктрине «прав человека».
«Идеологические» люди зачастую впадают в соблазн объявления собственных убеждений эталоном. И норовят укладывать остальных на своеобразное прокрустово ложе. Этот, мол, «наш», этот не вполне, а вот этот совсем «чужой», «неправильно все понимает». Очевидно, что это неверный подход. Поэтому правыми я считаю не только единомышленников, но и тех, кто исповедует отличные от моих или даже прямо противоположные убеждения.
Правый — не обязательно православный и даже не обязательно христианин. Правым может быть любой верующий человек, даже любой, кто просто допускает, что существует нечто надчеловеческое. Отношение к статусу религии вообще или определенной конфессии также не является принципиальным.
Правый — не обязательно российский, русский патриот и националист. История, в том числе современная, знает много примеров, когда сепаратисты, национал-экстремисты ослабляли и разрушали наше государство. Правые могли быть и были как среди тех, кто ослаблял и разрушал, не считая по тем или иными причинам Россию своей родиной, так, естественно, и среди тех, кто с ними боролся.
Правый — не обязательно державник. Изоляционисты и «имперцы» также обычно правые.
Правый — не обязательно государственник, поклонник дирижизма и патернализма. Правый может быть сторонником минимального вмешательства государства в жизнь своих граждан (компактной бюрократии, низких налогов, права на свободное приобретение огнестрельного оружия). И наоборот, он может быть ультраэтатистом, то есть полагать, что «государства мало не бывает».
Среди правых есть монархисты и республиканцы, поборники демократии (с национальной спецификой и без таковой) и те, кто вполне открыто призывает легализовать олигархию (под видом «соборности» и т. п.).
3Кого тогда считать правым? Постараюсь дать общее описание «идеального правого».
Первое. Он верит в объективную необходимость надчеловеческих ценностей, задающих рамку нормального поведения людей, коллективов, государств, то есть в принципе задающих нормы.
Второе. Он патриот и националист, причем свою принадлежность к стране (родине) и нации он считает даром свыше, служение им — долгом.
Третье. Он исходно воспринимает общество традиционалистически, то есть как органическое целое, а не просто как совокупность индивидов и их коллективов.
Четвертое. Он знает, что существуют общее благо, общий интерес, которые не сводятся к благу и интересам отдельных индивидов и любых коллективов, не выводятся из них, подобно тому, как сумма частей не дает целого.
Пятое. Он считает необходимыми формализованные иерархии (в традиционном обществе) или неформализованные (в обществе современном) и отвергает равенство как универсальный принцип общественного устройства. Это распространяется и на индивидов, и на коллективы.
Шестое. Признавая важность человеческой свободы, он не менее важным признает и ее ограничение, а также принуждение ради защиты тех самых надчеловеческих ценностей, норм, иерархий, ради общего блага и общих интересов. Ограничение свободы, принуждение охватываются понятием «порядок».
Седьмое. Он презюмирует необходимость государства как особой политической организации, выступающей гарантом общего блага, общих интересов, устанавливающей и поддерживающей порядок.
Восьмое. Он как минимум не считает прогресс, «движение вперед», «обновление» абсолютным благом, он так или иначе консервативен.
4Как отличить правого от левого и либерала? Тут тоже необходимы «идеальные» описания.
Для «идеального левого» не существует надчеловеческих ценностей. Ценности, нормы, общее благо, общий интерес он выводит непосредственно из человека. Человек — точка отсчета, человеческая свобода — мера всего. «Идеальный левый» вовсе не обязательно последовательный атеист, но Бога согласен «терпеть» ровно до того момента, пока тот не «посягает» на человеческую свободу.
Отрицая органическую целостность иерархического общества и иерархии в принципе, «идеальный левый» заменяет их коллективизмом равных свободных индивидов и утверждает приоритет коллектива над индивидом. Таким образом получается, что свобода человека на самом деле ограничивается, но это противоречие «идеальный левый» легко разрешает, ссылаясь на то, что «личность раскрывается только в коллективе» и т. п. «Идеальный левый» считает, что государству как «главному коллективу» и одновременно как машине коллективной власти положено регулировать экономику или непосредственно управлять ею и заботиться о благополучии и комфорте граждан. Раз все люди равны, то значит, их коллективы тоже равны, следовательно, нужно защищать маленькие коллективы от больших. Отсюда исторически левая доктрина «права наций на самоопределение», любовь «идеального левого» к различным меньшинствам.
