Интернациональная Коммунистическая Партия - Критика теории «Деформированного рабочего государства»
Обзор книги Интернациональная Коммунистическая Партия - Критика теории «Деформированного рабочего государства»
Содержание:
I
Двойная революция в России: капитализм — в экономике, коммунизм — в политике
Причины «перерождения»
IIТроцкистская «теория»
Основы СССР
«Использование» или подчинение
Социализм и заработная плата
Тайна термидора
Бюрократия — паразитическая каста
Классы и способы производства
Доказательство от абсурда: возврат к капитализму
Заключение
Примечание
КРИТИКА ТЕОРИИ «ДЕФОРМИРОВАННОГО РАБОЧЕГО ГОСУДАРСТВА»
Троцкизм, который в нынешнюю эпоху глубокой контрреволюции считается течением экстремистским, является лишь фланговым авангардом русского империализма, а теоретически и в плане повседневной политики ничем иным как демократическим вариантом буржуазной мысли. Отстаивая с шумом и гамом свое право на имена Ленина и Троцкого, он не перестает попирать ногами марксизм, неизменную революционную доктрину, только лишь реализаторами которой желали быть эти два руководителя Октябрьской революции.
Мы не имеем намерения в этом кратком исследовании опровергать тактические позиционные приемы различных групп, которыми пользуются закоснелые путаники, неисправимые активисты и невольные союзники «сталинизма», на разгром которого они претендуют, но который они фактически прикрывают слева, настаивая на оценке России как «деформированного рабочего государства», а партий, зависящих от Москвы, как «рабочих партий».
Мы ограничимся здесь строжайшей марксистской критикой теории «деформированного рабочего государства». Невозможно объяснить коммунистическую тактику тем, кто не знает первооснов исторического материализма. Сталкиваясь с проблемой понимания того, является ли бюрократия классом или кастой (две абсурдные позиции), троцкистские активисты преданно повторяют катастрофический вздор «Преданной революции», говоря себе, что, в конечном счете, различие между бюрократией и буржуазией не столь велико и что главное — это проявлять активность.
В действительности же, в зависимости от ответа, который те или иные деятели дают на вопрос о «природе СССР», они являются или марксистами или антимарксистами. То, что троцкисты являются демократическими врагами марксистской доктрины мы докажем на следующих страницах. Пока же мы предложим последователям позднего Троцкого краткое правило коммуниста Троцкого времен гражданской войны: «Действительность не прощает ни единой теоретической ошибки».
I
Для того, чтобы понять значение борьбы в большевистской партии в годы последовавшие после смерти Ленина, абсолютно необходимо иметь четкое понимание того, чем была русская революция, в т. ч. каким было и каким должно было быть ее социально-экономическое содержание. Сегодняшние троцкисты в своем необоснованном энтузиазме по отношению к теории перманентной революции, которая сама по себе ошибочна и которую некоторые из них сделали подлинно метафизической, имеют привычку считать Октябрьскую революцию социалистической, не задавая себе более вопросов на эту тему. Здесь и начинаются их ошибки. В самом деле, если верно будет напомнить, что большевистская партия была партией марксистской и имела целью, в качестве таковой, разрушение капитализма, то нет ничего более смешного, чем называть «социалистическими» «производственные отношения, вышедшие из Октябрьской революции» или претендовать на то, что эта революция «разрушила капитализм». Это утверждение могло бы вызвать у Ленина гомерический хохот, если бы он имел возможность его услышать из уст троцкистов, которые ссылаются на его имя.
В первые годы XX века в России все течения, ссылаясь на Маркса, которого фальсифицировали тогда с меньшим бесстыдством, чем сейчас, сходились в признании того, что предстоящая революция будет буржуазной. Сам Троцкий, который в статье, озаглавленной «Три концепции русской революции», представил, соответственно, взгляды меньшевиков, Ленина и свои собственные, сам это недвусмысленно признал. Одна из самых серьезных слабостей Троцкого выразится именно в том, что он забудет впоследствии, что в области экономики Октябрьская революция была революцией буржуазной, даже если политически именно пролетариат возглавил ее и смог использовать ее, посредством большевистской партии, для установления своей собственной диктатуры. Перед Октябрьской революцией, во всяком случае, никаких сомнений не было; экономические задачи революции были очевидны: земельные собственники должны быть лишены своих привилегий, а феодализм уничтожен, должна была получить развитие современная крупная промышленность, а законы рынка пущены в ход на всей территории старой России. Социально-экономические мероприятия, которые осуществила бы революционная власть, должны были быть буржуазными, т. е. имевшими единственную цель: разбить препятствия к капиталистическому развитию производительных сил.
Однако пролетариат не мог оставаться совершенно нейтральным между буржуазией и царизмом. Его интересы были на стороне буржуазно-демократической революции как можно более радикальной. Сколько раз Ленин, прямой последователь Маркса, противопоставлял буржуазно-демократическую революцию «по-французски» буржуазно-демократической революции «по-русски», революцию «снизу» и революцию «сверху». Неотвратимое развитие капитализма в России могло осуществиться либо в результате восстания широких крестьянских масс, ведомых пролетариатом, либо компромиссом между буржуазией и земельными собственниками. Этот последний, весьма вероятный путь развития капитализма, был путем на который вступил Столыпин, который хотел с помощью умеренной аграрной реформы создать слой среднего крестьянства, который мог бы служить буфером между крестьянскими массами, лишенными земли, и властью дворянства. Если бы эти маневры имели успех, детонатор крестьянского восстания был бы вынут, и земельные собственники смогли бы мирно трансформироваться в капиталистов. Русский капитализм приобрел бы неразвитые формы, а рабочий класс, целиком включенный в средневековые условия, складывался бы с трудом.
Ленин был за восстание. Тот, которого промосковские партии представляют сегодня как настоящего Ганди земли русской и (насмешка!) как сторонника мирного перехода к социализму, не прекращал всю свою жизнь призывать от имени рабочей партии крестьянские массы к восстанию. Свободный от всякого пацифизма, он признавал плодотворность революционного насилия. Он знал, что только оно способно вовлечь в свой очистительный поток всю грязь цивилизации попов, господ и погромов и расчистить почву для прямого столкновения между пролетариатом и капиталом. Перспективой партии большевиков была, следовательно, перспектива радикальной буржуазной революции. Но этот тезис будет совершенно ошибочным, если к нему тут же не добавить уточнение фундаментальной важности. С самого начала партия большевиков была партией пролетариата и имела, в качестве таковой, ясное осознание его интересов в демократической революции. Затем партия большевиков боролась за то, чтобы возглавить революционную демократию против либеральной буржуазии. Ленин напоминает об этом в 1915 году в «Нескольких тезисах»: «На вопрос, возможна ли руководящая роль пролетариата в буржуазной русской революции, мы отвечаем: да, возможна, если мелкая буржуазия в решающие моменты качнется влево». (В. И. Ленин, ПСС, т.27, стр.50)
Однако, защищая этот тезис, Ленин абсолютно ничего нового не вводил. Он оставался в точности верным позиции марксистов в буржуазно-демократической революции и он это полностью сознавал. В письме Скворцову-Степанову он пишет, что «диктатура пролетариата и крестьянства» — это «классическая постановка» вопроса (В. И. Ленин, ПСС, т.47, стр.229). В «Двух тактиках социал-демократии в демократической революции» он постоянно ссылается на опыт 1848 года в Европе и на перспективу Маркса и Энгельса: чистую революцию против капитализма, двойную против феодализма. Таким образом, политическая перспектива большевиков не была ни более оригинальной, ни более парадоксальной, чем перспектива членов Союза коммунистов в Германии 1848 года: взять власть в стране, которую еще абсолютно невозможно социализировать, т. е. разрушить производство на отдельных предприятиях, но где, напротив, нужно пройти через всю цепь капиталистической трансформации. Действительно, эта теория была бы абсурдной и радикально отрицала бы все основные тезисы исторического материализма, если бы марксисты не были, прежде всего, интернационалистами и если бы они рассматривали коммунистическую революцию как национальный феномен. Но так как они всегда рассматривали рабочий класс (растворенный во всех национальностях) как один интернациональный класс, их видение оставалось последовательным и неизменным: во всех странах мира рабочий класс борется за власть. В странах старого капитализма он борется один против всех других классов. В странах, которые еще не совершили своих буржуазных революций, он борется за то, чтобы избежать всегда губительной мирной трансформации для того, чтобы возглавить силы готовые к восстанию, т. е. в основном большие массы безземельных крестьян и городской мелкой буржуазии.
