Каримжан Шaкиров - Судебнaя экспертология: проблемы и решения (от теории – к прaктике)
Результаты деятельности судебного эксперта находят отражение в процессуальном документе – заключении эксперта, прямо определенном в законе в качестве источника доказательства, деятельность же специалиста, как мы уже отмечали, фиксируется либо в заключении, либо в протоколе следственного (судебного) действия, либо оформляется письменным документом, прилагаемым к протоколу, принадлежность которого к источнику доказательства чаще всего определяется субъективным решением следователя (суда).
Ну и, наконец, надо отметить, что регламентация прав и обязанностей специалистов и судебных экспертов осуществляется с учетом всех вышеприведенных обстоятельств, исходя из их различного правового положения и задач, решаемых ими в судопроизводстве. Естественно, что правовой статус судебного эксперта регламентирован в этой связи более подробно.
Приведенный перечень процессуальных различий в правовом статусе специалиста и судебного эксперта необходимо дополнить анализом содержательной стороны их деятельности, позволяющим осуществить более жесткую дифференциацию рассматриваемых субъектов, но уже с позиции оценки сущности их знаний, определяемых в уголовном и гражданском процессах в качестве специальных.
Осуществление научно обоснованного разграничения между знаниями специалиста и знаниями эксперта необходимо уже потому, что анализ и теории, и судебной практики свидетельствует о встречающейся неоднозначной оценке правового статуса названных сведущих лиц и, как следствие, имеющих место фактах либо неоднозначной трактовки, либо игнорирования процессуального различия между познаниями специалиста и познаниями эксперта.
В литературе интерпретация понятия «специалист» во многом зависит от того содержания, которое различные авторы вкладывают в характеристику его специальных знаний. Так, с точки зрения П.П. Ищенко, специалист в уголовном судопроизводстве – это лицо, обладающее знаниями и навыками, привлекаемое органом дознания, следствия, прокурором или судом для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии доказательств27.
По мнению Т.В. Аверьяновой и Е.Р. Россинской, специалист – это «сведущее лицо, вызываемое следователем (судом) для участия в следственных (судебных) действиях в целях содействия следователю (суду) в обнаружении и изъятии доказательств»28 .
Определение специалиста было дано в Большой советской энциклопедии в следующей редакции: «Специалист в уголовном процессе – лицо, знания, навыки которого в определенной профессии (специальности) используются при собирании и фиксации доказательств»29 .
«Специалистом может быть лицо, – считают В.К. Лисиченко и В.В. Циркаль, – обладающее научными, техническими или иными профессиональными знаниями и навыками, привлекаемое к участию в следственном действии для содействия в обнаружении, закреплении, изъятии доказательств и дачи пояснений по специальным вопросам»30 .
Несколько иное, более расширительное толкование функций специалиста мы обнаруживаем в ряде других определений. В частности, А. И. Винберг считал, что «специалист – это не подменяющее следователя, сведущее в определенной области лицо, призванное своими специальными познаниями помочь следователю во всех тех случаях, когда по вопросам, имеющим значение для дела, требуется его помощь, и когда при этом нет необходимости в назначении следователем экспертиз»31.
По мнению Р. С. Белкина, специалист – это сведущее лицо, привлекаемое следователем (судом) для участия в следственных (судебных) действиях для содействия в собирании, исследовании, оценке и использовании доказательств32.
Авторы Криминалистической энциклопедии характеризуют специалиста как «лицо, обладающее специальными знаниями и навыками, привлекаемое лицом, производящим дознание, следователем, судом или судьей для участия в следственных (судебных) действиях с целью оказания содействия в собирании, исследовании и оценке доказательств, а также осуществления справочно-консультативной деятельности»33.
О.Д. Ким, в свою очередь, определяет специалиста как «сведущее лицо, обладающее необходимыми специальными познаниями, достаточными для дачи консультаций и справок работникам органов предварительного расследования и суда, а также оказания им содействия в обнаружении, фиксации, изъятии, сохранении, исследовании доказательств и в оценке их относимости»34.
Столь подробное освещение существующих определений понятия «специалист» нам понадобилось для констатации расхождения в позициях ученых, имеющего, на наш взгляд, принципиальное значение. В первом случае, как нетрудно заметить, авторы сводят функции специалиста к обнаружению, собиранию, изъятию и фиксации доказательств. Во втором мы видим наличие, наряду с приведенными, функции исследования и оценки доказательств, а также возможность осуществления справочно-консультативной деятельности.
В связи с изложенным возникают естественные вопросы: насколько жестко с точки зрения процессуального закона «привязана» деятельность специалиста к участию в следственных (судебных) действиях и какова степень самостоятельности специалиста при осуществлении собственных функций, если таковая признается изначально? Ответы на эти вопросы дают возможность в определенной мере глубже уяснить процессуальный статус специальных знаний специалиста и, соответственно, вести речь об их разграничении со специальными научными знаниями, которыми наделяется судебный эксперт.
В литературе известна позиция, заключающаяся в том, что «деятельность специалиста является составной частью следственного действия, фактически одним из процессуальных и тактических средств его проведения»35 .
Комментируя эту позицию, В.К. Лисиченко и В.В. Циркаль пишут: «Анализ обязанностей специалиста приводит к выводу о том, что при участии в следственном действии его роль заключается в оказании следователю квалифицированной профессиональной помощи в форме конкретных рекомендаций, применения научно-технических средств, методов и приемов для обнаружения, закрепления и изъятия доказательств или дачи пояснений по специальным вопросам, возникающим в ходе осуществляемых совместно со следователем (выделено нами. – К.Ш) действий36 .
Именно на таких взглядах в литературе основывался вывод о том, что процессуальной особенностью доказательственной деятельности специалиста является отсутствие в большинстве случаев какого-либо специфически оформленного ее результата.
Она как бы растворяется в доказательственной деятельности следователя и суда и ее результатах; о ней свидетельствуют лишь запись в протоколе следственного действия (судебного заседания) об участии в нем специалиста, его заявления, сделанные при этом, и, наконец, его подпись в протоколе следственного действия37 .
Анализируя ранее действовавшее в Республике Казахстан уголовно-процессуальное законодательство, мы в одной из публикаций, не соглашаясь с тезисом о «растворении» деятельности специалиста в доказательственной деятельности следователя (суда), отмечали, что участие в этой деятельности отнюдь не обезличивает специалиста, а, наоборот, требует в отдельных случаях обязательной фиксации самостоятельно проделанной им работы в протоколе либо официальном документе, приобщаемом к уголовному делу, которые являются источниками доказательств38.
Последние законодательные новации в сфере уголовного процесса Республики Казахстан (как было показано ранее) позволили закрепить самостоятельный процессуальный уровень специалиста, придав его заключению статус источника доказательств. Казалось бы, что законодателем страны решена важная проблема – на процессуальном уровне разведены позиции привлекаемых в судопроизводство двух уровней сведущих лиц. Означает ли это, что был устранен весь комплекс противоречий, возникавший при анализе и оценке правового статуса специалиста и судебного эксперта и целей их участия в судопроизводстве? На формальном уровне можно ответить да. А вот на содержательном уровне и практике, и теории придется искать ответы на вопросы о критериях дифференциации оценки заключений специалиста и судебного эксперта.
Потребность введения содержательного критерия для разграничения применяемых в судопроизводстве специальных знаний обусловливается несколькими причинами, но главная из них заключается в том, что экспертная практика ранее изобиловала примерами проведения в рамках судебной экспертизы многочисленных простейших исследований, по своему содержанию относящихся к компетенции специалиста. Причиной тому служило то, что судебными органами результаты деятельности специалистов не признавались доказательствами.
В силу этого за пределами правовой регламентации оставался большой комплекс вопросов, решение которых существовавшая практика «перекладывала» на судебную экспертизу, тем самым искажая ее процессуальную и содержательную сущность как исследования, основанного на специальных научных знаниях. Более того, анализ судебной практики создавал впечатление, что она все больше идет по пути передачи на разрешение судебной экспертизы любого вопроса, вызывающего затруднения у работников правоохранительных и судебных органов, не утруждающих себя элементарным изучением действующего законодательства.
