Делия Стейнберг Гусман - Игры Майи
Поэтому Майя играет с людьми, с их вечной нерешительностью, и, чтобы лучше игралось, все более и более усиливает ощущение зыбкости и неустойчивости. Из-за этого ощущения все нити этой фантастической сети иллюзий кажутся последним средством спасения, но на самом деле они столь же непрочны, как нити паутины – а именно ими они и являются.
И Майя играет с нашими чувствами, с нашим детским рассудком, заставляя нас видеть то, чего на самом деле нет.
Чувства обманывают нас не потому, что они не развиты, а потому, что мы придаем их оценкам больше важности, чем следовало бы. Осязание, вкус, слух, зрение, обоняние служат для того, чтобы оценивать конкретные реалии окружающего мира и сообщать о них нашему сознанию. Но если к простой информации об испытываемых ощущениях мы добавляем пыл своих чувств, свои «нравится» или «не нравится», свои незрелые рассуждения о том, что ценно, а что нет, – тогда наши ощущения искажаются, а образ, возникающий в нашем сознании, не соответствует действительности. Это еще одна иллюзия, над созданием которой Майя основательно потрудилась. Мы уже видим не цвет, а лишь нечто приятное нам или раздражающее нас. Мы уже не слышим звучания, а лишь измеряем длину звуковых волн…
Что более всего искажает наши ощущения? Мысли и эмоции. Или, попросту говоря, наш повседневный рассудок, который, будучи далек от чистоты, всегда окрашивается эгоистическими эмоциями. С большим пониманием мудрые люди в древности говорили: «Ум – царь чувств». Человеческий разум, пользуясь своим «превосходством», претендует на руководство всеми сферами жизни, в какие только может проникнуть. Но именно из-за него человек и оказался в состоянии неустойчивого равновесия; этот ум еще не совсем забыл животный этап своей эволюции, а потому его раздирают страсти, и этот же ум пусть с большим трудом, но предчувствует и свое будущее высшее предназначение. Его власть эгоистична; кажется, что он повинуется нашему «Я» и угождает нам своим эгоизмом, но на самом деле он служит исключительно Майе, ей и только ей.
* * *Велик перечень заблуждений, в которые может впадать человек. И они тем опаснее, чем больше наши мысли и чувства искажают наше ви́дение.
Тело наше, разумеется, уже не столь примитивно, как минерал. Его запросы превосходят собственные размеры и возможности. Но страсти еще способны вдохнуть жизнь в эти изнуренные усилиями оболочки, разрушающиеся от времени и невзгод. И мы едим, спим, пьем, любим не «как животные», а гораздо отвратительней.
Природная тяга к жизни у нас обострена до крайности, и, вместо того чтобы, подобно растениям, пребывать в счастливом покое, мы мечемся, задыхаемся в дыму, бессмысленно бросаемся во все стороны, пренебрегая собственным здоровьем, которое начинаем оплакивать, едва потеряем.
Что касается эмоций, то они настолько довлеют над нами, что совершенно замутняют рассудок. Когда они растут и множатся, когда превращаются в страсти и навязчивые идеи, уже невозможно оставаться человеком: мы становимся неспособны думать, рассуждать, анализировать, взвешивать и решать. Страсть требует всего… и все разрушает, обращая против нас наши же собственные силы.
Разум полагает, что мыслит, но инерция материального мира, в плену которой он пребывает, делает его неповоротливым и слабовольным. Разум перестает мыслить. Он отдается на волю мнений, шаблонных идей, требований моды, пока не закостеневает совсем. Так стрелки старых, заржавевших часов уже не могут двигаться, но всегда найдется какой-то простак, который, обманувшись внешним сходством, будет утверждать, что перед ним все-таки часы. Но к чему нам часы, которые не показывают время? И на что годится разум, если он утратил свою изначальную способность наблюдать, сравнивать, узнавать, распознавать?
* * *В глубине души этого попавшего в плен иллюзий человека глухо стенает слабое создание, еще более юное, чем наш юный разум, тщеславный и гордый своей властью. Это искра духа, которая изо всех сил пытается быть услышанной… Это прародитель, требующий, чтобы осуществились предначертания судьбы… Это реальность, пытающаяся сбросить пелену, которую Майя накинула на наши ослепленные глаза… Это слабая искра духа, которая, тем не менее, если однажды была заронена, способна расти и становиться все более могущественной, превосходя все другие, ложные силы. Это слабый звук, который превратится в грозный глас. «Это ручеек, предвещающий бурный поток»… Это Человек.
VIII
Природа
Ничто не представляется человеку более естественным, чем Природа. Но естественным не с философской точки зрения, не в смысле ее соответствия упорядоченному течению эволюции и божественному закону. Она кажется естественной с его, человеческой позиции, как что-то, что существует ради самого человека. То есть он полагает, что все на свете существует просто ради его удовольствия или его пользы.
Все царства, предшествующие человеческому и сосуществующие с нами под покровительством Природы, предоставлены в наше распоряжение. Мы можем бездумно использовать минералы; растения мы можем употреблять в пищу или делать из них одежду; животных мы, естественно, едим или используем для разного рода работ. Земля существует, чтобы прорастали зерна, которые мы в нее бросаем, или для того, чтобы как можно быстрее накапливать для нас сокровища и как можно легче отдавать их нам. А еще я слышала, будто звезды на небе суть лампады, которые Господь сотворил, дабы они сопровождали человека в его ночных странствиях. Если это поэтический образ, то он, безусловно, прекрасен. Но если это утилитаризм – а я боюсь, что так и есть, – то мы встречаемся с утверждением, что звезды ни на что другое не способны, как только сиять и освещать, потому что человек – ЧЕЛОВЕК, самое «совершенное» творение во вселенной, – пока еще не способен видеть в темноте.
Воспринимая мир через подобную призму, мы снова оказываемся в ловушке Майи, поскольку не изучаем раскрытую перед нами книгу Природы, а вместо этого рвем обложку и треплем ее листы без малейшего сожаления и, как сейчас выясняется, не получая никакой выгоды.
Природа – это естественная сцена, где мы можем осуществлять свой опыт, накопленный к настоящему времени. Но вместе с нами в этом мире живут, познают и проявляют себя и камни, и цветы, и животные, и звезды… Человек – это лишь одна из множества ступеней, составляющих великую лестницу эволюции. И кто знает, нет ли в Природе других существ, более высокоразвитых, чем человек, и недоступных нашему восприятию? А если нам стали доступны все возможные масштабы, то почему бы не рассмотреть то, что превыше нас самих?
Но материя предстает в огромном, почти бесконечном множестве форм воплощения. Одни из них ощутимы и доступны глазу. Другие гораздо слабее регистрируются нашими органами чувств и не воспринимаются нами. Когда солнечный свет заполняет все пространство, ослепляя нас, разве кто-то утверждает, что звезд не существует? А когда ночь окутывает все вокруг безмятежной мглой, а на небе сияют звезды, разве мы говорим, что в мире исчезли краски? В зависимости от момента мы что-то видим, а что-то – нет. В какой-то момент проявляется одно, в какой-то момент – другое. Но и то, и другое существует, а наша способность воспринимать это зависит, конечно же, от ситуации, от нашего понимания и от той ступени эволюции, на которой мы пребываем.
Для того чтобы понимать, недостаточно видеть. Нехватка понимания и мудрости существенно ограничивает наше видение. Если для человека важна лишь материальная сторона существования, Природа ничего не сможет ему сказать. Для тех же, в ком начало происходить духовное пробуждение, Природа, как мы сказали ранее и как говорили многие до нас, – это открытая книга, неисчерпаемый кладезь познания. Если взглянуть на древесный листок равнодушно, он будет нем для нас, но тот же листок многому нас научит, если к нему присмотреться: тогда обнаружится множество важных деталей, которые красноречиво расскажут нам о жизни этого листка. Его цвет, форма, размер, прожилки, способ дыхания и поглощения солнечных лучей, – все эти аспекты его жизненных проявлений указывают на тот разум, который управляет жизненной силой этого листа.
Поэтому возможно, что мы, ослепленные Майей, только потому не видим более совершенных, чем наша, форм жизни, что смотрим на Природу с равнодушием невежд. Нужно лишь хоть немного стряхнуть с себя тяжелый, беспробудный сон, чтобы это понять.
Подобно тому как в камне есть зерно будущей подвижности дерева, как в растении есть зерно будущей чувствительности животного, как в животном есть зерно будущей разумности человека, – точно так же в человеке есть зерно будущей духовной мудрости «сверхчеловека». Достаточно стряхнуть с себя тяжелый, беспробудный сон, чтобы в нашей душе начало пульсировать будущее. Достаточно приоткрыть глаза, чтобы заметить, что человек, отягощенный столькими несовершенствами, не может быть последним и наиболее совершенным творением Природы. Достаточно захотеть, чтобы понять, что если мы смогли увидеть в самих себе отблески грядущего, то оно, это грядущее, быть может, уже где-то существует – где-то в другом месте, в каком-то ином измерении, записанное иным языком той же Природы, однако до времени скрытое от нас.
