Ямвлих Халкидский - О Пифагоровой жизни
У них также был замечательный обычай приписывать все Пифагору и нисколько не присваивать себе славы первооткрывателей, кроме, может быть, нескольких случаев. И действительно, про очень немногих пифагорейцев известно, что они были авторами сочинений. (199) Замечательно также и их упорство в неразглашении учения: за столько лет до поколения Филолая, как представляется, никто не столкнулся ни с одним пифагорейским сочинением. Филолай первым из пифагорейцев опубликовал три нашумевшие книги, которые, как говорят, Дион из Сиракуз купил за сто мин по указанию Платона, когда Филолай впал в крайнюю нужду (Филолай принадлежал к пифагорейскому братству и поэтому был знаком с их книгами). (200) О славе они, как говорят, высказывались так. Неразумно обращать внимание на любое мнение всякого человека, и особенно если это мнение большинства. Хорошо понимать и судить дано немногим. Ясно, что это могут делать лишь знающие люди, а таких немного, так что понятно, что на многих эта способность не может распространяться. Но неразумно и презирать любые соображения и мнения, ибо может оказаться, что тот, кто так настроен, невежествен и неисправим. Незнающему необходимо учиться тому, чего он не понимает и не знает, а тому, кто учится, необходимо обращать внимание на понимание и мнение знающего и способного научить, (201) и, говоря в целом, необходимо, чтобы юноши, которые хотят быть благополучными, обращали внимание на соображения и мнения старших и проживших хорошую жизнь. В человеческой жизни в целом есть определенные возрастные этапы (говоря их словами), которые обычному человеку невозможно сочетать друг с другом. Эти периоды находятся в конфликте друг с другом, если никто не руководил человеком благородно и правильно с рождения. Поэтому необходимо, чтобы благородное, благоразумное и подобающее мужчине воспитание ребенка переходило в большей своей части юношескому возрасту, так же как и забота о юноше и его воспитание, если они благородны, достойны мужчины и благоразумны, переходили бы в большей части взрослому возрасту, поскольку то, что происходит с большинством людей, нелепо и смешно. (202) Люди думают, что детей нужно приучать к порядку и благоразумию, а также к уклонению от всего, что считается грубым и постыдным; а когда дети становятся юношами, то они получают свободу, по крайней мере у многих, делать все, что они захотят. В этом возрасте бывает неправильное поведение и того, и другого рода, ибо юноша совершает многие и детские, и взрослые ошибки. Избегать всякого усилия и порядка, попросту говоря, гоняться за разного рода забавами, шалостями и ребяческими дерзостями в высшей степени свойственно детскому возрасту. Поэтому такое настроение из этого возраста переходит в юношеский. А сильные желания, так же как и честолюбие и прочие порывы и состояния угнетенности и смятения, приходят в юношеский возраст из зрелого. Поэтому юношеский возраст, по сравнению с другими возрастами, требует наибольшего внимания. (203) Говоря в целом, никогда не нужно позволять человеку делать все, что он захочет, и всегда должны быть законные и пристойные руководство и власть, которым будет послушен каждый гражданин. Ведь живое существо, оставленное в одиночестве и пренебрежении, быстро впадает в порочность и низость. Говорят, что они часто спрашивали и обсуждали вопрос, почему мы привыкли давать пищу детям своевременно и в умеренном количестве и почему считаем своевременность и умеренность для них полезными, а противоположные качества, беспорядочность и неумеренность, вредными (вот почему более всего порицают пьяниц и обжор). Ведь если ничто из этого не значимо для нас в зрелом возрасте, нет смысла приучать нас к такому порядку в детстве. То же самое касается и других привычек. (204) Но у домашних животных ничего подобного не наблюдается. Напротив, с самого начала и щенка, и жеребенка приучают к тому, что им нужно будет делать тогда, когда они вырастут. В целом говорили, что пифагорейцы призывали тех, кто общался с ними, и тех, кто вступал в их сообщество, остерегаться наслаждения, если вообще что-либо заслуживает осторожности, ибо ничто не обманывает нас и не ввергает в заблуждение так, как страсть к наслаждениям. Вообще, как представляется, они старались никогда ничего не делать ради наслаждения (ибо эта цель во многом постыдна и вредна), но поступать во всем, имея в виду, во-первых, прекрасное и благопристойное, а затем полезное, а такой выбор требует неординарного решения. (205) О так называемой телесной страсти, как говорят, эти мужи рассуждали так. Сама страсть есть некая устремленность души, порыв, стремление либо к некому удовлетворению, либо к наличию определенного ощущения, либо к настроению, отражающему состояние чувств. Но бывает страстное желание и противоположных вещей, например, желание опорожнения, отсутствия ощущения или нежелание воспринимать некоторые вещи. Это состояние души сложно и, пожалуй, наиболее разнообразно из всех человеческих чувств. Но большую часть страстей люди приобрели и развили сами, и поэтому это состояние души требует величайшего внимания и заботы и незаурядной физической подготовки. Ведь желание пищи после опорожнения тела естественно, как и естественно, наоборот, желать после наполнения соответствующего опорожнения. Желание же излишней пищи, или бесполезной и роскошной одежды и постели, или бесполезного, дорогого и роскошно отделанного жилья есть желание приобретенное. То же касается обстановки, утвари, слуг и животных, употребляемых в пищу. (206) Вообще, почти из всех человеческих страстей желание таково, что оно ни на чем не останавливается и уводит в бесконечность. Поэтому с самого раннего детства подрастающее поколение должно быть предметом заботы, чтобы дети желали того, что следует, остерегались пустых и бесполезных желаний, оставались безмятежными и свободными от подобного рода стремлений и презирали то, что заслуживает презрения, и тех, кто запутался в этих страстях. Особенно заметны напрасные, пагубные, бесполезные и дерзкие стремления, исходящие от людей, находящихся у власти, и нет ничего столь нелепого, к чему не устремлялась бы душа этих детей, мужчин и женщин. (207) Вообще в человеческом роде существует огромное разнообразие всевозможных желаний. Об этом ясно свидетельствует разнообразие пищи: безгранично множество плодов и корней, которые употребляет в пищу человеческий род. Более того, употребляется в пищу и разнообразное мясо, и трудно найти на суше, в воде и в воздухе такое животное, мясо которого не отведывал бы человек. Для этого придуманы всевозможные способы приготовления пищи и самые разные способы сочетания вкусов. Поэтому человеческий род действительно склонен к разным формам безумия, отражающим душевные порывы. (208) Ведь каждый вид пищи вызывает определенное состояние души. Но люди замечают лишь то, что сразу оказывается причиной перемены душевного состояния, как, например, вино: выпитое в большом количестве, до известного предела оно вызывает веселье, а затем делает людей безумными и безобразными. А того, что не проявляет такого воздействия, люди не замечают. Между тем, все, что употребляется в пищу, вызывает определенное состояние души. Поэтому лишь обладающие большой мудростью могут понять и увидеть, что и в каком количестве нужно употреблять в пищу. Это знание было вначале у Аполлона и Пеана, а затем у учеников Асклепия. (209) Что касается деторождения, то они, как говорят, утверждали следующее. Вообще они считали нужным предостерегать против того, что называется преждевременным плодом (ведь ни у растений, ни у животных такие плоды не бывают зрелыми), и до плодоношения должно пройти некоторое время, чтобы семена и плоды произошли из сильных и совершенных тел. Поэтому нужно, чтобы мальчики и девочки воспитывались в трудах и в физических упражнениях и соответствующей выносливости и получали пищу соответственно своей трудовой, благоразумной и терпеливой жизни. В человеческой жизни есть многое такое, что лучше узнать позже, и сюда относятся любовные наслаждения. (210) Поэтому подросток должен воспитываться так, чтобы не стремиться к такой близости до двадцати лет, а достигнув этого возраста, заниматься этим, но редко, и в том случае, если физическое здоровье признается достойным и прекрасным, ведь невоздержанность и здоровье в одном человеке несовместимы. Из тех обычаев, которые существовали еще раньше в греческих городах, пифагорейцы, как говорят, хвалили такие, которые запрещали сходиться с матерью, дочерью и сестрой или делать это в храме и открыто, так как хорошо и полезно, если для проявлений этой страсти существует как можно больше препятствий. Эти мужи, как представляется, полагали, что следует предотвращать рождение, противное природе, или рождение в результате насилия, а из тех, кто произведен полноценным и благоразумно, оставлять лишь таких, кто рожден в результате осмысленного и законного деторождения. (211) Они считали, что родители должны многое предусмотреть для своего будущего ребенка. Первая и главная предосторожность состоит в том, чтобы приступать к деторождению, ведя в прошлом и в настоящем благоразумный и здоровый образ жизни, не употребляя пищу неумеренно и несвоевременно, а также не употребляя такой пищи, от которой ухудшаются телесные свойства; не говоря о самом худшем – пьянстве, так как они считали, что от плохого, нестройного и беспорядочного смешения возникают плохие семена. (212) В общем, они полагали, что очень легкомысленно и непредусмотрительно поступает тот, кто собирается произвести на свет ребенка, дать ему рождение и существование, но не заботится самым старательным образом о том, чтобы его приход к бытию и жизни был как можно более радостным. Напротив, любители собак со всей тщательностью заботятся о них, чтобы щеночки рождались от кого нужно и когда нужно и чтобы их родители имели соответствующие качества. Точно так же поступают и любители птиц. (213) Ясно, что и те, кто занимается разведением других животных, прилагают всяческие старания, чтобы их потомство было такое, какое надо. Люди же не принимают во внимание собственных отпрысков, производят их необдуманно и как попало, во всем поступая небрежно, а после этого кормят и воспитывают их с полным небрежением. А это самая главная и ясная причина того, что многие люди дурны и порочны, ибо многие люди производят потомство подобно животным и необдуманно. Вот какие предписания и нравы проявляли на словах и на деле в сочетании с благоразумием эти мужи, с самого начала получившие заповеди, как оракулы пифийского бога, от самого Пифагора.
