Сьюзен Бауэр - История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов
Это было горько вдвойне, поскольку это была не просто христианская территория, но еще и место паломничества христиан со всех сторон света: считалось, что в здешнем соборе погребены останки апостола Иакова, ученика Иисуса.3
В целом считается, что аль-Мансур выиграл пятьдесят семь сражений с христианскими правителями: «Он одерживал решающие победы над врагом, – пишет в заключение Абд-Аллах, – ив годы его правления ислам достиг торжества, прежде небывалого в Андалузии, в то время как христиане претерпевали величайшее унижение». Способный и суровый правитель, он привел Андалузию к процветанию, пусть даже для этого потребовалось держать законного наследника халифов под домашним арестом.4
Однако быстрая экспансия мусульманского государства в масштабах полуострова привела к тому, что оно вышло за пределы своего прочного фундамента. Под сенью триумфов основание державы зашаталось.
Когда аль-Мансур умер в 1002 году, его сын Абд аль-Малик был вынужден постоянно сражаться, чтобы сохранить границы халифата на тех рубежах, куда их выдвинул аль-Мансур. Он занял пост визиря, как если бы тот стал наследственным, и продолжал держать Хишама в стороне от дел правления. Но все те шесть лет, что Абд аль-Малик стоял во главе халифата, он воевал и почти не занимался управлением страной. В октябре 1008 года в сырую и холодную погоду он находился на севере, в очередном походе против христианской Кастилии; здесь он сильно простудился и, видимо, получил воспаление легких – а поскольку легкие у него были слабые с детства, то эта болезнь вскоре и свела его в могилу.5
С той поры пятна разложения стали проступать сквозь позолоту блестящих побед аль-Мансура. Брат аль-Малика, младший сын аль-Мансура Абд-аль-Рахман, не считал нужным скрывать свою власть за ширмой законного халифа. Быть правителем во всем, кроме имени, его не устраивало; ему требовалось также и имя – он принудил Хишама II, которому уже было за сорок, назначить его наследником халифа.
Это означало, что близок окончательный крах власти Умайядов над Кордовским халифатом, и другие члены семейства Умайядов не могли этого стерпеть. Они давно уже возмущались теми привилегиями, которые присвоил себе аль-Мансур и его семья, а еще более – засильем берберов на высших военных постах в ущерб арабам. Теперь недовольство переросло в мятеж.
К сожалению, не объединившись вокруг какого-то одного претендента из Умайядов – одни поддерживали Хишама II, другие хотели заменить его новым халифом, в итоге началась гражданская война. Абд-аль-Рахман со своими берберами противостоял различным группировкам Умайядов, желавших вернуть себе халифат, а Умайяды дрались между собой. Последовали годы борьбы, в итоге которых были убиты и Абд-аль-Рахман, и Хишам II. Одному из Умайядов, Сулейману, удалось подавить оппозицию и сделаться халифом, но он удержался на троне всего три года.[204]
Гражданская война настолько расшатала халифат, что он стал уязвим для агрессии извне. Однако нападение было произведено не христианскими королевствами с севера. В 1016 году Хаммуд ибн Али аль-Насир, новый вождь берберов Зената, контролировавший Малагу, ворвался в Кордову во главе собственного войска, захватил Сулеймана II в плен и собственноручно обезглавил его на глазах у собравшегося народа, после чего сам провозгласил себя халифом Кордовы. Головы Сулеймана и тех берберских вождей, которые выступали против аль-Насира вместо того, чтобы присоединиться к нему, обмыли, пропитали благовониями и возили по всей Андалузии, чтобы каждый мог видеть, какая судьбы ожидает тех, кто ему противится.6
Несмотря на столь наглядную рекламу, прошло всего два года, и аль-Насир был убит в собственной купальне. Разложение продолжалось. С 1018 по 1031 год ни одному халифу не удавалось править Кордовой дольше, чем два-три года, и мало кто из претендентов умер естественной смертью. Когда наконец погиб последний желающий побороться за титул халифа, Андалузия развалилась на множество мелких городов-государств. Их правителей-эмиров стали называть reyes de taifas, что можно перевести как «короли уделов»: каждый из них возглавлял собственную мелкую политическую фракцию. Часть эмиров была арабского происхождения, другие – берберского. Слово «тайфа» стало термином, обозначающим эти независимые владения. Во второй половине столетия бывшая территория халифата представляла собой лоскутное одеяло из тридцати таких владений.7
Существование северных христианских королевств на протяжении десятилетий проходило в непрестанной борьбе против угрозы халифата. Теперь, когда халифат распался, христиане Андалузии могли позволить себе отвернуться от мусульманского юга – и начали поглядывать друг на друга: из союзников они превратились в соперников.
Первым на севере проявил агрессию Санчо III, прозванный «Великим» – внук того короля, который когда-то отдал дочь в жены визирю аль-Мансуру. Его аппетиты начали расти еще в 1016 году. Его владения давно уже не ограничивались городом-крепостью Памплоной (которую построили баски за несколько веков до того и захватил Карл Великий при своем отступлении из Андалузии): ему принадлежала также Наварра, обширная земля, расположенная севернее, и богатая долина в верховьях реки Эбро. Когда халифат занялся внутренними проблемами и начал распадаться, Санчо Великий стал завистливо поглядывать на соседнюю христианскую территорию – находящуюся западнее его владений Кастилию, правители которой именовались графами, а не королями. Санчо Великий приступил к захвату мирным путем – он женился на дочери графа, а на следующий год, когда граф Кастилии умер, предложил Кастилии «защиту» от имени нового графа, своего шурина Гарсии II, которому едва исполнилось три года.
Сделавшись регентом Кастилии, Санчо Великий получил возможность присоединить ее к своим владениям, превратив Наварру в самое большое из северных королевств. Альфонсо V Благородный, король Леона, не мог этого не заметить и предпринял тайные шаги с целью снова втянуть Кастилию в свою собственную орбиту; когда Гарсии II исполнилось тринадцать, Альфонсо предложил юному графу руку своей сестры.
Санчо Великий, соблюдая приличия, с энтузиазмом согласился на этот брак и объявил, что намерен оказать шурину особые почести, со всем своим войском сопроводив юношу в Леон, на официальное празднование обручения. Не успели они прибыть в Леон, как трое убийц, братья из кастильского семейства Вела, отца которых граф изгнал из своих земель, напали на юношу и насмерть закололи его кинжалами на глазах у сестры, зятя и их свиты. Затем они бежали в королевство Наваррское.8
Этого было достаточно, чтобы доказать, что их подкупил Санчо Великий. Однако тот действовал с умом: наняв кастильцев, чтобы продемонстрировать свою непричастность, он выждал, пока они укрылись в его владениях, послал за ними погоню, арестовал их и сжёг за убийство графа. Если и были у его молодой жены подозрения относительно роли мужа в гибели брата, она никогда не высказывала их на людях; она стала графиней Кастильской, что означало прочное соединение с Памплоной.
Вскоре королевство Наварра, как только оно стало называться объединенным государством, развязало войну с Леоном. На протяжении следующих шести лет Леон сопротивлялся вторжению Санчо Великого, но в 1034 году война закончилась тем, что Санчо изгнал короля Леона из его столицы и сам с триумфом вступил в нее. Изгнанный правитель удалился на земли Галисии, где и был убит три года спустя.
Теперь Санчо Великий держал в руках все три христианских королевства севера, не считая ряда небольших областей. Покоренные земли, как пишет официальный придворный историк, «подчинились его власти, потому что он отличался выдающейся честностью и добродетелью». На самом же деле Санчо добыл себе королевство путем беспощадной войны и манипуляций, и правил он без стеснения: в заключение историк отмечает, что «в связи с обширностью земель, которыми он владел и правил, он велел называть себя императором».9
Однако это наименование оставалось пустым словом. Санчо по-прежнему мыслил, как удельный князь: вместо того, чтобы передать державу целиком одному наследнику, он повелел разделить земли между своими четырьмя сыновьями. Он умер[205] в 1035 году, в возрасте шестидесяти пяти лет, всего через год после того, как добавил «Imperator» к своим титулам.
Христианская империя распалась. Следующие двадцать лет все четыре законных наследника, а также пятый, незаконный сын короля, провели, разоряя владения друг у друга, в борьбе за главенство на Севере. Лишь в 1056 году, после того, как все остальные наследники, кроме одного, погибли, поле боя осталось за вторым по старшинству сыном – Фердинандом. Он получил и власть над всеми землями отца, и пышный титул «император Фердинанд I». Северные королевства вновь стали единым целым. Раздробление Юга привело к сплочению Севера: христианские королевства полуострова начали ощущать свое тождество по мере того, как мусульманские государства Испании рушились.
