Александр Ватлин - Австрия в ХХ веке
5. Австрия в составе третьего рейха Вторжение – Унификация – Война – Освобождение
ВторжениеПерейдя от фазы накапливания сил к открытой экспансии, Гитлер лишь выжидал удобного момента, чтобы включить Австрию в орбиту третьего рейха. Австриец по рождению, он терпеть не мог свою родину, считая ее насквозь прогнившей, а Вену, где он провел молодые годы – рассадником еврейского образа жизни. Однако им руководила не жажда мести, а вполне прагматичные расчеты. Промышленный и человеческий потенциал Австрии был необходим Гитлеру для того, чтобы подготовиться к масштабной войне за мировое господство.
Он нацеливал вермахт прежде всего на чехословацкую мишень, но австрийская мышь сама прибежала в мышеловку. 12 февраля 1938 канцлер Шушниг отправился к Гитлеру в его баварскую резиденцию Берхтесгаден, чтобы заявить протест о недопустимой активности нацистов в Австрии. За две недели до этого при обыске в их штаб-квартире полиция нашла документ, озаглавленный «Программа действий на 1938 г.». По сути дела это был план государственного переворота, в ходе которого нацисты, переодевшись в форму австрийских солдат, должны были убить германского посла. Лео Тавс, в кабинете которого нашли документ, был арестован, в окружении канцлера усилились позиции тех, кто требовал положить конец безнаказанности нацистов. Накануне отъезда Шушниг имел несколько личных встреч с германским послом, и Папен сумел убедить канцлера в готовности Берлина к компромиссу на основе июльских договоренностей 1936 г.
В резиденции Гитлера перед австрийским лидером был разыгран настоящий спектакль. Фюрер дошел до абсолютного исступления, кричал и топал ногами, обвиняя Австрию в предательстве германских интересов и грозя немедленно ввести вермахт на ее территорию: «Вы что, хотите превратить Австрию во вторую Испанию?» Приступы гнева сменялись проявлением почти отеческих чувств. «Я даю Вам уникальную возможность, господин Шушниг, вписать свое имя в плеяду великих немцев», – заявлял Гитлер. Для нагнетания обстановки в Берхтесгаден были вызваны высшие военачальники третьего рейха.
Монолог фюрера завершился длинным перечнем требований, выдержанных в форме ультиматума. Отныне Австрия должна была координировать свою внешнюю политику с Германией, провести всеобщую амнистию для национал-социалистов и назначить их лидера Артура Зейсс-Инкварта министром внутренних дел, уволить начальника генерального штаба австрийской армии Альфреда Янзу. Шушниг согласился с этим диктатом, фактически капитулировав. Позже в своих мемуарах он пытался оправдаться, заявляя, что стал жертвой массированного шантажа. «Встреча с Берхтесгадене не имела ничего общего с принятыми дипломатическими нормами и правилами. Вновь восторжествовало самое примитивное бряцанье оружием…»
Получив известие об итогах переговоров 12 февраля, итальянский министр иностранных дел справедливо заметил, что «австрийская курочка попала в немецкий суп». На международной арене Австрия давно находилась в международной изоляции, выступая в роли разменной монеты при «умиротворении» агрессора. И Италия, и Венгрия давно уже согласились с ролью младших союзников третьего рейха. Попытки Шушнига предложить свою страну на ту же роль провалились. Гитлер не был склонен торговаться со своими жертвами.
После переговоров в Берхтесгадене в Австрии была провозглашена всеобщая амнистия для политических заключенных. Нацистское движение приравняли к Отечественному фронту, Зейсс-Инкварт стал министром внутренних дел. 20 февраля австрийское радио впервые транслировало речь «великого фюрера немецкого народа Адольфа Гитлера». Развивая успех, его сторонники потребовали организовать референдум о присоединении Австрии к третьему рейху. Это требование отдавало демагогией, так как общественным мнением в условиях ограниченной свободы слова можно было легко манипулировать. Сам Шушниг давал такую оценку настроениям своих соотечественников: «четверть австрийцев за меня и четверть за Гитлера, а остальные будут голосовать так, как ветер дует».
И все же он пошел ва-банк, приняв 8 марта решение о проведении референдума о будущем страны и назначив его уже на 13 марта. Такая спешка открывала шанс опередить внутренних и внешних противников. Участники референдума должны были высказать свое отношение к следующему тезису, сформулированному в бюллетене: «За немецкую, независимую, христианско-социальную, единую Австрию». Зейсс-Инкварт заявил, что его приверженцы не примут участия в референдуме, так как решение о нем было принято за спиной кабинета министров. Впрочем, австрийского правительства как такового давно уже не существовало. Оставшись в одиночестве, канцлер развил удивительную активность, ежедневно выступая на митингах, украшенных национальной символикой. Его ближайшее окружение установило тайные контакты с лидерами СДПА и профсоюзов, которые обещали призвать своих сторонников проголосовать в поддержку правительства.
«Назначив референдум, Шушниг дал нацистам желанный предлог, который избавил их от инсценировки австрийского пожара рейхстага» (О.Бауэр). Действительно, Гитлер имел все основания сомневаться в благоприятном исходе голосования и решил опередить события. 11 марта утром через своих соратников он передал Шушнигу требование перенести референдум на более поздний срок и тут же получил согласие Вены. Геринг убедил фюрера, что нужно идти дальше. По его совету Гитлер тут же выдвинул следующий ультиматум, потребовав назначить Зейсс-Инкварта канцлером Австрии.
Шествия нацистов по улицам крупнейших городов страны стали весьма наглядным доказательством их решимости взять власть в свои руки. В ряде мест они взяли под свой контроль вокзалы и административные здания. В Вене беспорядки достигли невиданного размаха – был остановлен общественный транспорт, штурмовики громили еврейские магазины при полном попустительстве полиции. Свидетель событий того дня, драматург Карл Цукмайер писал о «всплеске зависти, злорадства, ожесточения и слепой жажды мести, которое заставило замолчать все остальные голоса».
11 марта в 19.25 Шушниг в последний раз обратился к народу по радио. Он объявил о своей отставке, мотивировав это тем, что не желает «проливать германскую кровь». Австрийская армия получила приказ покинуть пограничные с Германией рубежи и «отходить на восток, не открывая стрельбы». Историки и публицисты спорят о том, мог ли канцлер отдать приказ о вооруженном сопротивлении, чтобы остановить агрессию нацизма в Центральной Европе на самом первом рубеже. Похоже, для него самого этот вопрос не существовал. Шушниг пополнил собой плеяду политиков, вопреки очевидным фактам веривших в то, что с Гитлером можно договориться. Последующее пребывание в концлагере заставило его пересмотреть свои взгляды. Осознавая свою ответственность за поглощение собственной страны, Шушниг после освобождения не вернулся в Австрию, эмигрировав в США.
Около девяти вечера 11 марта Гитлер отдал распоряжение о переходе частями вермахта германо-австрийской границы. По радио было передано сообщение, что об этом попросил Зейс-Инкварт, занявший пост канцлера Австрии. Несколько часов такое сообщение являлось заведомой ложью: президент Миклос подписал указ о его назначении лишь около полуночи. Вторжение на территорию Австрии группировки, включавшей в себя более 100 тыс. солдат и офицеров вермахта, выглядело достаточно мирно. Шоферы заправляли бронетехнику, аккуратно расплачиваясь на бензоколонках местной валютой, офицеры вежливо справлялись у местных жителей, куда им двигаться. Не было зафиксировано ни одной попытки задержать продвижение германских войск.
Жители придорожных деревень и городов поголовно выходили на улицы, любопытство на их лицах превалировало над всеми остальными чувствами. Сказалась одна из особенностей австрийского отношения к превратностям судьбы: если события нельзя изменить, то стоит извлечь из них выгоду. В первых рядах приспособленцев оказались многие католические священники, украсившие церкви флагами с нацистской символикой и встречавшие части вермахта колокольным звоном. Геббельсовская пропаганда тут же заговорила о «марше цветов», хотя большинство спонтанных митингов «братьев по крови» несло на себе следы откровенной инсценировки.
С еще большей помпой был обставлен приезд в Австрию Гитлера. Вечером 12 марта он на автомобиле прибыл в Линц, на свою родину. Дальнейшее продвижение фюрера в направлении Вены постоянно прерывалось эмоциональными встречами. Кульминацией спектакля стало выступление фюрера на площади Героев, состоявшееся 15 марта и собравшее более 200 тыс. зрителей. Митинг сменил военный парад, в ходе которого вместе маршировали части австрийской армии и вермахта. Для наглядного подтверждения мощи третьего рейха в небе появилось около полутысячи военных самолетов. Венцы познакомились с новым для них жанром тоталитарной пропаганды, впрочем, отдаленно напоминавшим церемониал императорского двора.
