Эрик Хоффер - Истинноверующий. Мысли о природе массовых движений
Часть третья. Объединенная акция и самопожертвование
Глава XII. Вступление
Сила и энергия массового движения берут свое начало в склонности его последователей к объединенным действиям и к самопожертвованию. Когда мы приписываем успех движения его вере, доктрине, пропаганде, умелому руководству, жестокости и т. д. и т. п., этим мы только перечисляем инструменты для объединения и средства воспитания готовности к самопожертвованию. Понять природу массовых движений, пожалуй, невозможно, если не признать за факт, что главная забота этих движений — культивировать, усовершенствовать и навсегда закреплять умение к объединенным действиям и способность к самопожертвованию. Понять процесс того, каким образом это достигается, — значит постигнуть внутреннюю логику основных положений и действий активного массового движения. За немногими исключениями[58], каждая группа или организация, пытающаяся по той или иной причине создать и сохранить в своих рядах единство, цельность и постоянную готовность к самопожертвованию, обычно проявляет особенности — возвышенные или низменные — массового движения. С другой стороны, массовое движение неизбежно теряет свои — отличительные от других видов организаций — черты, когда его коллективное единство ослабевает и движение начинает допускать естественную законность личной заинтересованности. В периоды мира и благоденствия демократическое государство представляет собой объединение с твердо установленными порядками, состоящее из более или менее свободных личностей. Но во время кризиса, когда государство под угрозой, оно старается (75:) укрепить народное единство и вызвать готовность к самопожертвованию, — и все это в известной степени придает ему характер массового движения. То же самое относится к религиозным и революционным организациям: их сходство с массовыми движениями зависит не столько от проповедуемых ими доктрин и не от предлагаемых программ, сколько от степени заботы о единстве и от готовности их последователей к самопожертвованию.
Важно, что у очень неудовлетворенных людей стремление к объединенному действию и готовность пожертвовать собой возникают непосредственно. Поэтому если проследить самопроизвольное зарождение стремления к объединенному действию и к самопожертвованию у неудовлетворенных, то можно будет получить кое-какие данные для понимания самой природы этих склонностей и техники их воспитания. Что беспокоит неудовлетворенных? Сознание непоправимо изуродованного «я». Их главное желание — бежать от своего «я», — а это желание и проявляется в склонности к объединенным действиям и самопожертвованию. Отвращение к нелюбимому «я», желание забыть о нем, спрятать его, сбросить его с себя, потерять его — все это вызывает готовность принести свое «я» в жертву и растворить его в коллективном целом, теряя при этом свои личные особенности. К тому же этот отказ от самого себя обычно сопровождается рядом различных, внешне не связанных взглядов на жизнь и импульсов, которые при более тщательном рассмотрении оказываются основными факторами процесса объединения и самопожертвования. Иными словами: неудовлетворенность вызывает не только стремление к единству и готовность к самопожертвованию, но и создает механизм для их реализации. Такие различные свойства, как недооценка существующего, способность принимать все на веру, склонность к ненависти и подражанию, легковерие, готовность браться за невозможное и многое (76:) другое, которыми изобилуют сильно неудовлетворенные умы, — все это, как мы дальше увидим, содействует объединению и побуждает к опрометчивости.
В разделах 44-103 будет сделана попытка показать, что, когда мы стараемся воспитать в людях стремление к объединенному действию и способность к самопожертвованию, мы делаем все возможное — вольно или невольно, — чтобы вызвать и поощрять в них отчуждение от самих себя. Кроме того, мы стараемся вызвать и развивать в них многие из перечисленных взглядов и импульсов, которыми у неудовлетворенных сопровождается самопроизвольный отказ от себя. Короче, мы попытаемся показать, что техника активного массового движения состоит в основном во внедрении и культивировании склонностей и реакций, характерных для неудовлетворенного ума.
Думаю, что читатель этой части книги будет со многим не согласен. Ему, вероятно, покажется, что многое здесь преувеличено, а многое упущено. Но книга эта — не учебник. Это книга размышлений, и она не избегает полуправд, если они могут подсказать новый подход к проблеме и поставить новые вопросы. «Иллюстрируя принцип, — говорит Bagehot, — вы должны многое преувеличить, а многое упустить».
Способности к объединенному действию и самопожертвованию почти всегда движутся вместе. Когда мы слышим о группе, презирающей смерть, то обычно имеем основание заключить, что это тесно связанная и крепко объединенная группа[59]. И с другой стороны, когда мы встречаем члена тесно сплоченной группы, имеем основание предполагать, что он презирает смерть. И объединенное действие, и самопожертвование требуют самоуничижения. Чтобы стать частью единого целого, личности приходится от многого отказаться. Она должна отказаться от частной жизни, от своего мнения, а часто — и от (77:) личного имущества. Таким образом, подготовка человека к объединенному действию — есть не что иное, как подготовка его к актам самоотречения. Человек, практикующий самоотречение, как бы сбрасывает с себя твердую скорлупу, отделяющую его от других, чтобы соединиться с ними. Все, что объединяет, способствует самопожертвованию и наоборот. Факторы, способствующие тому и другому, в последующих разделах книги для удобства разделены, но двойственная функция каждого из них подразумевается.
Здесь стоит еще набросать план следующих разделов — 44–63, посвященных теме самопожертвования.
Техника выработки готовности к борьбе и смерти состоит в том, чтобы отделить личность от ее внутреннего «я», т. е. чтобы не разрешать личности быть собой. Это достигается полным слиянием личности с коллективом (разделы 44–46) или наделением ее воображаемым вторым «я» (раздел 47); или внушением ей презрения к существующему настоящему и устремлением ее на несуществующее будущее (разделы 48–55); затем — путем создания завесы, отделяющей личность от действительности (доктрина) и непроницаемой для фактов (разделы 56–59); или путем нарушения внутреннего равновесия индивидуума, разжигая в нем разные страсти (разделы 60–63). (78:)
Глава XIII. Факторы, способствующие самопожертвованию
Для того чтобы человек созрел для самопожертвования, он должен быть лишен своей индивидуальности и своих особенностей. Он должен перестать быть Джорджем, Иваном или Тадао, перестать быть человеческим атомом, существование которого ограничено его рождением и смертью. Наиболее прямой путь для этого — растворение личности в коллективном целом. Полностью ассимилированная личность ни себя ни других не считает за отдельных самостоятельных людей. Когда такого человека спрашивают: кто он такой? — тот автоматически отвечает, что он немец, русский, японец, христианин, мусульманин, член такого-то племени и семьи. У такого человека нет целей, ценностей и судьбы вне коллектива; и пока коллектив этот живет, живет и человек.
Для человека, совершенно лишенного чувства принадлежности к чему-либо, значение имеет только его личная жизнь. Это единственная реальность в вечном Ничто, и он цепляется за нее с бесстыдным отчаянием. Достоевский описал это состояние в «Преступлении и наказании» (часть 2, глава 6). Студент Раскольников в невменяемом состоянии бродит по улицам Петербурга. Несколько дней тому назад он топором убил двух старух. Он чувствует себя отделенным от всего человечества. Когда он проходит возле Сенного рынка через квартал, где живут проститутки, то думает: «Если бы пришлось ему жить где-нибудь на высоте, на скале, и на такой узенькой площадке, чтобы только две ноги можно было поставить, — а кругом будут пропасти, океан, (79:) вечный мрак, вечное уединение и вечная буря, — и оставаться так, стоя на аршине пространства, всю жизнь, тысячу лет, вечность, — то лучше так жить, чем сейчас умирать! Только бы жить, жить и жить! Как бы ни жить, — только жить!».
Личные особенности должны быть стерты дотла. В каждом поступке, как бы он ни был незначителен, человек должен любым способом связывать себя с конгрегацией, с племенем, партией и т. п. Его радости и печали, его гордость и уверенность должны исходить из будущего и из возможностей целой группы, а не из его личных перспектив и способностей. Самое главное — он никогда не должен чувствовать себя одиноким. Даже выброшенный на пустынный остров, он должен чувствовать на себе взгляд своей группы. Быть выброшенным из группы для него — быть отрезанным от жизни.
