Эрик Хоффер - Истинноверующий. Мысли о природе массовых движений
Глава IX. Меньшинства
40.Положение меньшинств, как бы оно ни было защищено законом и властью, всегда непрочно. У меньшинства, старающегося сохранить свое групповое лицо, неудовлетворенность, порождаемая неизбежным ощущением непрочности положения, не так велика, как у меньшинства, которое стремится раствориться и слиться с большинством. Меньшинство, сохраняющее свое лицо, неизбежно остается единым целым, а это защищает каждого отдельного члена меньшинства, дает ему ощущение принадлежности к чему-то, охраняет его от неудовлетворенности. В случае же с меньшинством, стремящимся к ассимиляции, личность одна противостоит окружающим предрассудкам и дискриминации. Кроме того, такого человека угнетает чувство вины отступника — чувство иногда яркое, иногда смутное. Ортодоксальный еврей чувствует себя меньше неудовлетворенным, чем эмансипированный еврей. Негр на Юге в атмосфере сегрегации чувствует себя менее неудовлетворенным, чем негр на Севере, где нет сегрегации.
И опять же внутри меньшинства, стремящегося к ассимиляции, самые преуспевающие и самые неудачливые члены его (в экономике или культурной деятельности) обычно более не удовлетворены, чем остальные члены этого меньшинства. Неудачник и так чувствует себя одиноким, но когда член меньшинства хочет слиться с большинством, то неудача у него усиливает ощущение, что он всем и всему чужой. То же самое относится к членам меньшинства на противоположном конце экономической или культурной шкалы. Эти члены меньшинства (68:) обладают и славой, и богатством, но им часто трудно попасть в малодоступные круги, представляющие большинство. Это и отравляет их сознание тем, что они чужие. К тому же, имея доказательство собственной незаурядности, они уже не желают ассимилироваться, ибо ассимиляция для них становится вроде признания собственной неполноценности. Таким образом, надо думать, самые удачливые и самые неудачливые члены меньшинства, стремящегося к ассимиляции, и бывают самыми восприимчивыми к соблазнам массового движения. Среди американцев итальянского происхождения самые большие удачники и самые большие неудачники и были самыми ярыми поклонниками революции Муссолини. Те же круги среди американцев ирландского происхождения горячо отозвались на призыв Де Валера; то же и среди евреев — в отношении сионизма; самые удачливые и самые неудачливые негры в Америке — самые «расово сознательные». (69:)
Глава X. Скучающие
Нет, пожалуй, лучшего показателя того, что общество созрело для массового движения, чем распространение безысходной скуки. Почти во всех описаниях периодов, предшествовавших подъему массовых движений, упоминается о сильной скуке; и массовое движение в своих первых фазах скорее находит сочувствие и поддержку не столько среди эксплуатируемых и угнетенных, сколько у скучающих. Для того, кто подбивает массы на восстание, данные о скучающих должны быть одинаково приятны и ободряющи, как и данные о страдающих от невыносимых экономических и политических злоупотреблений.
Когда люди скучают, это значит, что они надоели сами себе. Сознание своего бесплодного, бессмысленного существования — главный источник скуки. Люди, не чувствующие себя независимыми, как, например, члены тесно связанного коллектива: церкви, партии и т. д., недоступны скуке. Независимый человек свободен от скуки только в том случае, если он занят творческой работой, каким-нибудь поглощающим его делом или же целиком поглощен борьбой за существование. Растрачивание жизни в погоне за удовольствиями и наслаждениями — никуда не годное средство против скуки. Трудно придумать, к каким фантастическим и отчаянным способам могут прибегнуть люди, чтобы придать смысл и цель своей жизни там, где они живут независимо и притом недурно, но без возможностей или наклонностей к творческой работе или к другой полезной деятельности. (70:)
Именно скука — причина того, что при зарождении массовых движений в них принимают участие старые девы и женщины «переходного возраста». Даже в движении ислама или в нацистском движении, которые неодобрительно относились к женской деятельности вне дома, мы встречаем женщин известного типа, игравших значительную роль на ранней стадии этих движений.
Замужество дает женщинам много такого, что заменяет им массовое движение. Оно дает им новую цель в жизни, и новое будущее, и новую индивидуальность (новое имя). Скука незамужних женщин и женщин, которые уже не могут находить радость и удовлетворение в замужестве, появляется от сознания своей бесплодной жизни. Посвятив себя «священному делу» и направив всю свою энергию и средства на его развитие, они находят для себя в этом новую жизнь, полную смысла и удовлетворения. Гитлер целиком использовал «дам высшего света, жаждущих приключений, скучающих от пустой жизни, уже не испытывающих удовольствия от любовных историй»[51]. Гитлера финансировали жены некоторых крупных промышленников задолго до того, как их мужья услышали о нем[52]. Мириам Бирд рассказывает о подобной роли, которую сыграли скучавшие жены дельцов накануне Французской революции: «они умирали от скуки и меланхолии; от нечего делать они приветствовали новаторов»[53]. (71:)
Глава XI. Грешники
Злое замечание о том, что патриотизм — это последнее прибежище для негодяя, имеет и менее отрицательное значение. Горячий патриотизм, как и религиозный и революционный энтузиазм, часто служит прибежищем от угрызений совести. Хотя это и странно, но в массовое движение от неполноценной жизни бегут и оскорбленный, и оскорбитель, и пострадавший, и причинивший страдания другому. И угрызения совести, и чувство обиды хотя и разные по существу, но гонят людей в одном и том же направлении.
Иногда кажется, что классовые движения созданы как бы по заказу для преступника, и не только для очищения его души, но и для развития его наклонностей и применения его талантов. Методика массового движения направлена на то, чтобы вызвать у своих приверженцев настроение и состояние кающегося преступника[54]. Полное самоотречение, которое является (как будет показано в части третьей) источником единства и энергии массового движения, есть не что иное, как жертва, акт искупления; но искупления не может быть без острого чувства греха. В этом, как и во всем другом, методика массового движения заключается в заражении людей, так сказать, болезнью, после чего, собственно, движение предлагается как единственное лекарство от этой болезни. «Что за задача, — жалуется один американский священник, — стоит перед американским духовенством, когда ему приходится проповедовать благую весть Спасителя людям, которые чаще всего лишены чувства греха?»[55].Всякое действенное массовое движение культивирует (72:) идею греха. Оно изображает независимое человеческое «я» не только как бесплодное и бесполезное, но и как низменное и подлое. Исповедоваться и раскаиваться — значит сбрасывать с себя свою особенность, свое отличие от других и находить спасение, растворяя собственное «я» в священном единстве конгрегации[56].
Все массовые движения стараются привлечь к себе преступников. Св. Бернар — духовный вождь второго крестового похода — так обращался к рекрутам: «Разве это не редкая и бесценная возможность спасения (из рук самого Бога), когда Всемогущий всемилостиво призывает к служению Ему как невинных, так и убийц, насильников, прелюбодеев, клятвопреступников и всех других, кто совершил любое преступление?»[57]Революционная Россия тоже как-то снисходительно относилась к уголовникам, хотя безжалостно расправлялась с идеологическими еретиками — «уклонистами». Очень возможно, что преступник, отдавая себя «священному делу», скорее готов рисковать своею жизнью и прибегать к крайностям при защите этого дела, чем люди, которых сдерживает неприкосновенность жизни и собственности.
Преступление до некоторой степени заменяет массовое движение. Там, где общественное мнение и закон не слишком строги, а бедность не абсолютна, там скрытые силы неудовлетворенных и не нашедших в жизни своего места часто выливаются в преступления. Замечено также, что с момента возбуждения, вызванного массовыми движениями, будь то патриотическими, религиозными или революционными, количество уголовных преступлений сокращается. (73:)
Часть третья. Объединенная акция и самопожертвование
Глава XII. Вступление
Сила и энергия массового движения берут свое начало в склонности его последователей к объединенным действиям и к самопожертвованию. Когда мы приписываем успех движения его вере, доктрине, пропаганде, умелому руководству, жестокости и т. д. и т. п., этим мы только перечисляем инструменты для объединения и средства воспитания готовности к самопожертвованию. Понять природу массовых движений, пожалуй, невозможно, если не признать за факт, что главная забота этих движений — культивировать, усовершенствовать и навсегда закреплять умение к объединенным действиям и способность к самопожертвованию. Понять процесс того, каким образом это достигается, — значит постигнуть внутреннюю логику основных положений и действий активного массового движения. За немногими исключениями[58], каждая группа или организация, пытающаяся по той или иной причине создать и сохранить в своих рядах единство, цельность и постоянную готовность к самопожертвованию, обычно проявляет особенности — возвышенные или низменные — массового движения. С другой стороны, массовое движение неизбежно теряет свои — отличительные от других видов организаций — черты, когда его коллективное единство ослабевает и движение начинает допускать естественную законность личной заинтересованности. В периоды мира и благоденствия демократическое государство представляет собой объединение с твердо установленными порядками, состоящее из более или менее свободных личностей. Но во время кризиса, когда государство под угрозой, оно старается (75:) укрепить народное единство и вызвать готовность к самопожертвованию, — и все это в известной степени придает ему характер массового движения. То же самое относится к религиозным и революционным организациям: их сходство с массовыми движениями зависит не столько от проповедуемых ими доктрин и не от предлагаемых программ, сколько от степени заботы о единстве и от готовности их последователей к самопожертвованию.
