Лев Данилкин - Юрий Гагарин
— Юрий Гагарин в заточении любил поюморить, — вспоминает кандидат биологических наук Ирина Пономарева, работавшая когда-то лаборанткой в отделе отбора и подготовки Института авиационной и космической медицины. — Представляете? Вечер. И вдруг вместо кодового штатного сообщения Юра неожиданно четко докладывает: «Пройдено сорок миллионов километров! Приближаемся к планете Венера! Подготовить посадочную площадку! Лаборант, вы готовы?» В каком-то замешательстве я что-то ответила и тут же, спохватившись, отключила обратную связь, ругая себя за нарушение режима и условий эксперимента (53).
От Юрки отдает только спокойствием, но не больше. У него есть круг заученных стереотипных фраз, которыми он может ограничиться в разговоре, иногда он так и делает. На любую похвалу Юрка отвечает всегда одной фразой: «Как учили!» На вопрос: «Какую книжку или музыку тебе передать?» — тоже есть свой неизменный ответ: «Про любоф». Сидя в камере, он часто повторял это слово, даже тогда, когда его никто ни о чем не спрашивал, просто замолкает музыка — и сейчас же из динамика слышится Юркин голос:
— Про любоф! Давай про любоф!
Как-нибудь подшучу над Юркой, спрошу у ребят: «Хотите, Юрка сейчас скажет одну фразу, а мы его и просить об этом не станем?.. Достаточно будет похвалить: „Юр, молодец ты какой… здорово сидел сутки!“ — и вы услышите ответ: „Как учили!“» (14).
Гагарин смеялся в ответ, отшучивался:
— Стараемся, действуем, как умеем (16).
— Страшной силы, — применяя свое излюбленное выражение, пошутил Юрий Алексеевич (55).
У Юрия было очень подвижное лицо. Малейшие оттенки настроения отражались на нем, как у всякого горячего по натуре человека (4).
Ю. Гагарин, В. Лебедев «Психология и космос»:
Сильному, уравновешенному типу высшей нервной деятельности с хорошо сбалансированными и подвижными нервными процессами соответствует сангвиник; <…> к представителям этого типа отнесли и одного из авторов этой книги. Сангвиник, по характеристике Павлова, «горячий, очень продуктивный деятель, но лишь тогда, когда у него много есть интересного дела, то есть постоянное возбуждение». Сангвиник подвижен, легко приспосабливается к изменяющимся условиям жизни; он быстро находит контакты с окружающими, а потому общителен, не чувствует скованности с новыми для него людьми. В коллективе сангвиник весел, жизнерадостен, с охотой берется за новое живое дело, способен сильно увлекаться. Чувства у него легко возникают и легко сменяются, поэтому он без труда может преодолеть гнетущее настроение, если оно возникает в опасных ситуациях; обычное же его состояние — оптимистическое. Большая подвижность нервных процессов сангвиника способствует гибкости ума сангвиника, она помогает ему легко переключать внимание и схватывать новое (52).
Кончились десятые сутки. В помещении, где находилась сурдокамера, собрались медики В. И. Яздовский, О. Г. Газенко, Н. Н. Гуровский, кинооператоры, журналисты. Открылась массивная дверь, и появился Гагарин… такой же, как всегда, здоровый, веселый, но только страшно соскучившийся по людям и живой человеческой речи. Обследование подтвердило: реакция на изоляцию была адекватной, отмечались быстрая ориентация в окружающем пространстве, умение владеть собой, эмоциональная устойчивость, чувство юмора, доброжелательное отношение к людям (46).
По результатам выполнения заданий при необычном, перевернутом распорядке: ночью — деятельность, днем — отдых. Одиночество перенес легко. Отклонений от нормы не обнаружил (41).
Иван Ефремов «Туманность Андромеды»:
Теперь я знаю, что такое космос для одинокого человека, и еще больше склоняюсь перед памятью первых героев звездоплавания! (48).
Весь август и часть сентября 1960 года прыгали на большое лесное озеро. С разной высоты, в разную погоду, выполняя самые различные задания. Прыгать на воду не простое дело. Одно из заданий состояло в следующем. Космонавт делает затяжной прыжок. Но когда до воды остается всего несколько метров, нужно было освободиться от подвесной системы и приводниться без парашюта. За время спуска тело набирает большую скорость, и пилот, одетый в комбинезон, погружается в воду. Требовалось не только научиться умело управлять своим телом, но и с точностью до секунды отсчитать время, умело регулировать дыхание. А потом вплавь добраться до лодки (34).
Полюбилось им и не знакомое никому раньше занятие — прыжки на батуте, которые они до этого видели только в цирке. Как-то, уже поздней осенью, ребята пошли к сетке, чтоб «покрутить сальто». На брезенте, которым был покрыт батут, лежал слой снега. Федор Михайлович стоял, раздумывая. А космонавты, недолго думая, подняли брезент вместе со снегом, стряхнули и начали «крутить сальто». Не у всех это ловко получалось. Юрий для такого занятия так просто тяжеловат (47).
19 августа — старт прошел благополучно. Белка и Стрелка вернулись на Землю. В корабле вместе с собачками находились 12 мышей, насекомые, растения, грибковые культуры, семена кукурузы, пшеницы, гороха, некоторые виды микробов и другие биологические объекты (44).
…а также растения — традесканция и хлорелла (27).
Хорошо перенес пребывание в космосе и цветок. Он начал распускаться перед полетом и продолжал цвести после приземления (57).
Космический полет собак Белки и Стрелки, продолжавшийся более 25 часов, в течение которых корабль-спутник совершил 17 полных оборотов вокруг Земли.
…пришли к однозначному заключению, что только суточный полет вызывал реакцию типа «стресс»… Одновитковый полет вообще не вызывал заметных сдвигов в обмене веществ… Настораживали некоторые итоги полета второго космического корабля-спутника, в частности, некоторые особенности физиологического состояния собаки Белки. Животное было крайне беспокойным, билось, старалось освободиться от крепежных элементов. Собака лаяла, и по всему было видно, что она плохо себя чувствует. Особенно бурно вся эта симптоматика стала проявляться после четвертого витка полета. Сказанное приводило к выводу о необходимости осторожного подхода и планирования предстоящего полета человека вокруг Земли на корабле «Восток» только на один виток, то есть минимально возможной продолжительности (58).
Но самая страшная новость приходит к Королеву от члена-корреспондента АН Олега Газенко из Института медико-биологических проблем: тамошние светила зарождающейся космической медицины сообщили, что «полеты собак проходят с некоторыми сдвигами в их физиологическом состоянии!».
Королев, прочитав в полученном оттуда секретном отчете такое заключение, закатывает медикам дикую истерику:
— Что значит «некоторые»?! Я вас спрашиваю! Насколько именно: на один процент, наполовину или же у собак полностью слетает крыша, и они вместо того, чтобы лаять, начинают мяукать?! (59).
Всего в догагаринских полетах участвовали сорок восемь собак. Двадцать из них погибли (60).
Полигон, 1960 год. Работаем для запуска человека в космос. Известно, что американцы форсируют свои «прыжки» на ракете. Сергею Павловичу это не нравится: «Что же, они „прыгнут“ и будут первыми?! Надо подумать и дать точное определение, что такое пилотируемый космический полет». Георгий Михайлович Гречко (будущий космонавт, а тогда молодой инженер, работавший в ОКБ Королева. — Л. Д.) реагирует быстро: «Пилотируемый космический полет — это такой полет в космосе, который совершали, совершают и будут совершать только русские!» (23).
Начало сентября выдалось радостным для семейных космонавтов — они получили в Звездном новые квартиры (8).
В 1960-м первые космонавты и немногочисленные сотрудники центра были расквартированы около подмосковной станции Чкаловская. Рядом с ней и вырос будущий Звездный. В советское время Звездный (до конца 60-х годов — Зеленый) городок был засекречен и изолирован. На картах и указателях он не значился, въезд был только по пропускам. Из Москвы до него можно было добраться на автобусе, которого не было в официальных списках маршрутов (54).
Полковник Анатолий Карташов, летчик-испытатель первого класса, отчислен из первого отряда по состоянию здоровья:
По тропинке через лес, весь изрытый траншеями теплотрасс, фундаментов, телефона, он проводил меня в класс, где стояли обычные школьные деревянные парты, на стене висела доска.
И городок тогда еще не был Звездным, а назывался «41-й километр».
Валентин Бондаренко жил выше всех, на пятом этаже офицерской хрущевки. Он спускался с криками «Подъем!», всех будил, нажимая по очереди кнопку звонка. Я жил на четвертом. Ниже — Горбатко, Хрунов, Волынов, Варламов… Гагарин жил в другом подъезде, за стенкой нашей кухни.
